будет хорохориться и бесчинствовать снова. Но дня два-три ему следует полежать, и за ним
нужно поухаживать. Поднявшись на борт «Арабеллы», Джереми был как в тумане. Все
происшедшее стояло перед его глазами, словно видения какого-то странного сна. Ведь он
уже смотрел в лицо смерти, и все же он жив. Вечером за ужином в капитанской каюте
Джереми позволил себе пофилософствовать на эту тему.
— Вот доказательство того, — сказал он, — что никогда не надо падать духом и
признавать себя побеждённым в схватке. Меня сегодня совершенно запросто могли бы
отправить на тот свет. А почему? Исключительно потому, что я был не уверен в себе —
заранее решил, что Тондер лучше меня владеет шпагой.
— Быть может, это все же так, — проронил капитан Блад.
— Почему же тогда мне запросто удалось продырявить его?
— В самом деле, Питер, как могло такое случиться? — Этот вопрос, волновавший всех
присутствовавших, задал Волверстон.
Ответил Хагторп:
— А просто дело в том, что этот мерзавец бахвалился всюду и везде, что он, дескать,
непобедим. Вот все ему и поверили. Так частенько создаётся вокруг человека пустая слава.
На том обсуждение поединка и закончилось.
Наутро капитан Блад заметил, что не мешало бы нанести визит д'Ожерону и сообщить о
происшедшем. Его, как губернатора Тортуги, следует поставить в известность о поединке: по
закону дуэлянты должны дать ему свои объяснения, хотя, по существу, этого, может быть, и
не требуется, так как он лично знаком с обоими. Джереми же всегда, под любым предлогом
стремившийся в дом губернатора, в это утро стремился туда особенно сильно, чувствуя, что
победа на поединке придаёт ему в какой-то мере ореол героя.
Когда они в шлюпке приближались к берегу, капитан Блад отметил, что французский
фрегат «Сийнь» уже не стоит у причала, а Джереми рассеянно отвечал, что, верно, Меркер
покинул наконец Тортугу.
Губернатор встретил их чрезвычайно сердечно. Он уже слышал, что произошло в
таверне «У французского короля». Они могут не затруднять себя объяснениями. Никакого
официального расследования предпринято не будет. Ему прекрасно известны мотивы этой
дуэли.
— Если бы исход поединка был иным, — откровенно признался губернатор, — я бы,
конечно, действовал иначе. Прекрасно зная, кто зачинщик ссоры, не я ли предостерегал вас,
мосье Питт? — я вынужден был бы принять меры против Тендера и, быть может, просить
вашего содействия, капитан Блад. В колонии тоже должен поддерживаться какой-то
порядок. Но все произошло как нельзя более удачно. Я счастлив и бесконечно благодарен
вам, мосье Питт.
Такие речи показались Питту хорошим предзнаменованием, и он попросил разрешения
засвидетельствовать своё почтение мадемуазель Люсьен. Д'Ожерон поглядел на него в
крайнем изумлении.
— Люсьен? Но Люсьен здесь уже нет. Сегодня утром она отплыла на французском
фрегате во Францию вместе со своим супругом.
— Отплыла… с супругом?.. — как эхо, повторил Джереми, чувствуя, что у него
закружилась голова и засосало под ложечкой.
— Да, с мосье де Меркером. Разве я не говорил вам, что она помолвлена? Отец Бенуа
обвенчал их сегодня на заре. Вот почему я так счастлив и так благодарен вам, мосье Питт.
Пока капитан Тондер преследовал её как тень, я не решался дать согласие на брак. Памятуя о
том, что проделал однажды Левасер, я боялся отпустить от себя Люсьен. Тондер, без
сомнения, последовал бы за ней, как когда-то Левасер, и в открытом море мог бы
отважиться на то, чего он не решался позволить себе здесь, на Тортуге.