непосредственной близости от него? Если ему дадут возможность остаться в своей каюте,
думал Блад, он ещё может вызволить эту несчастную женщину из беды. У него даже созрел
уже план, как это сделать. Но что, если его переместят в другую каюту на эту ночь?
Он заставил себя встряхнуться и пустился в оживлённый разговор; потом шумно
потребовал ещё вина, а когда оно было выпито, повторил своё требование, в чем его охотно
поддерживали все, изнывая от жажды после жаркой схватки. Затем он снова принялся
превозносить до небес искусство и отвагу дона Жуана, причём было замечено, что язык у
него слегка заплетается, речь стала не совсем внятной; раза два он икнул и, глупо ухмыляясь,
несколько раз повторил одно и то же.
Это вызвало насмешки окружающих, что чрезвычайно раздосадовало Блада, и, обратясь
к дону Жуану, он попросил его объяснить этим захмелевшим и не в меру развеселившимся
господам, что он-то, сам по крайней мере, вполне трезв. Эти свои протесты он излагал все
более и более косноязычно.
Когда Верагуас заметил капитану Бладу, что он пьян, Блад пришёл в ярость и напомнил
всем присутствующим, что он как-никак ирландец, а следовательно, принадлежит к нации
великих выпивох. Он берётся перепить любого моряка на всем пространстве Карибского
моря, заявил Блад. Продолжая куражиться, он потребовал, чтобы подали ещё вина, дабы он
мог доказать им это на деле, выпил бокал и внезапно замолчал. Отяжелевшие веки его
опустились, тело обмякло, и, к шумному удовольствию всех бражников, этот бахвал свалился
со стула и остался лежать на полу, не делая ни малейших попыток подняться.
Верагуас презрительно и грубо пихнул его ногой. Капитан Блад не подавал признаков
жизни. Он лежал неподвижный, как бревно, и вскоре раздался оглушительный храп.
Дон Жуан порывисто поднялся из-за стола.
— Отнесите этого болвана в постель. И вы все убирайтесь тоже. Все пошли вон.
Бесчувственного дона Педро со смехом и не слишком деликатно оттащили в его каюту.
Развязав его шейный платок, чтобы он не задохнулся, офицеры ушли и притворили за собой
дверь, после чего, подчиняясь снова повторенному приказу командира убираться ко всем
чертям, с грохотом полезли вверх по трапу, и дон Жуан запер за ними дверь своей каюты.
Оставшись один, он медленно подошёл к столу и постоял с минуту, прислушиваясь к
оживлённым голосам и нетвёрдым шагам офицеров. Потом взял свой до половины
наполненный бокал и выпил. Поставив бокал на место, он не спеша вытащил из кармана
ключ от каюты, в которой была заперта пленница. Он направился к двери, вставил ключ в
замочную скважину и повернул его. Но прежде чем он успел отворить дверь, какой-то шорох
за спиной заставил его оглянуться.
Пьяный гость стоял в дверях своей каюты, прислонившись к переборке. Одежда его
была в беспорядке, глаза смотрели тупо, он едва держался на ногах, и казалось, при
малейшем крене судна того и гляди рухнет на пол. Он сделал гримасу, словно его тошнило, и
прищёлкнул языком.
— К… который час? — задал он идиотский вопрос.
Напряжённо-сердитый взгляд дона Жуана смягчился. Он даже улыбнулся, хотя и
чуточку нетерпеливо.
Пьяный гость продолжал лепетать:
— Я… я… я что-то не помню… — Он умолк. Потом качнулся вперёд. Тысяча чертей!
Я… я хочу пить!
— Ступайте в постель! В постель! — крикнул дон Жуан.
— В постель? Да, да… разумеется, в постель. Куда же ещё… Верно?
Но сначала… стакан вина.
Он двинулся к столу, покачнулся, увлечённый вперёд собственной тяжестью, и, чтобы
не упасть, упёрся руками в стол как раз напротив испанца, который смотрел на него злобно