чаша моих страданий и позора переполнилась, и когда уже здесь, в Бассетерре, накануне
войны с Испанией, я получила от дона Жуана письмо я узнала, что его благородное,
преданное сердце по-прежнему мне принадлежит, что он любит меня и верен мне, я
ответила ему и в своём отчаянии попросила его приехать как можно скорее и увезти меня…
Она умолкла. Слезы струились по её щекам, полный муки взгляд был прикован к лицу
капитана Блада.
— Теперь вы знаете, что вы натворили: вы погубили меня, разбили мою жизнь.
Взгляд капитана Блада смягчился, и голос его, когда он заговорил, звучал уже менее
сурово:
— Ваша жизнь не погублена, мадам, вам это только кажется. Вы мечтали из ада попасть
в рай, в действительности же вы только сменили бы один ад на другой, ещё более страшный.
Вы не знаете этого человека, не знаете «благородного, преданного сердца» дона Жуана де ля
Фуэнте. Его показной блеск ослепил вас, и за этим блеском вы не разглядели гнили. А душа
этого человека прогнила насквозь, и, доверив ему свою судьбу, вы обрекли бы себя на позор
и бесчестье.
— Чью совесть хотите вы убаюкать — мою или вашу, клевеща на человека, которого
убили?
— Я не клевещу на него, мадам, о нет! Все, что я говорю, не требует доказательств.
Разве вы не видели, что творилось в Бассетерре сегодня? Вы же не могли не заметить, что
кровь лилась там ручьями, что там убивали беззащитных людей, издевались над
женщинами…
Она перебила его неуверенно:
— Но это же… Война есть война…
Капитан Блад вскипел:
— При чем тут война! Не обманывайте себя. Взгляните правде в глаза, даже если вы
прочтёте там приговор вам обоим. Для чего нужен Испании Мари-Галанте? И ведь, напав на
город, испанцы даже не подумали удержать его в своих руках. Это нападение было нужно
только вашему возлюбленному, и только как предлог. Он бросил свою оголтелую матросню
на этот почти беззащитный остров, лишь потому, что получил от вас письмо и шёл навстречу
вашим желаниям. Все эти мужчины, которые были убиты сегодня, все женщины,
подвергшиеся надругательствам, спокойно спали бы сейчас в своих постелях, если бы не вы
и не ваш жестокий возлюбленный. Только ради вас… Женщина не дала ему договорить. Она
слушала его, закрыв лицо руками, и тихонько стонала, раскачиваясь из стороны в сторону.
Внезапно она вскочила и поглядела на него с яростью.
— Замолчите! — закричала она исступлённо. — Я не желаю вас слушать!
Все это ложь! Вы выворачиваете все наизнанку, чтобы оправдать свой мерзкий
поступок!
Блад пристально смотрел на неё; лицо его было сумрачно и сурово.
— Люди такого сорта, как вы, — с расстановкой произнёс он, — всегда верят только
тому, что для них выгодно. Мне кажется, что я не должен сочувствовать вам. Я знаю, что не
причинил вам никакого зла, и вполне удовлетворён тем, что вам предстоит теперь искупить
свои заблуждения. Вы сами изберёте себе форму этого искупления. Хотите вы, чтобы я вас
оставил здесь, в обществе этих молодцов, или предпочтёте отправиться вместе со мной к
вашему супругу?
Она растерянно глядела на него; грудь её бурно вздымалась. Она начала бессвязно
молить его о чем-то, но он её прервал:
— Не мне решать вашу судьбу. Вы уготовили её себе сами. Я лишь указываю вам два
пути, а вы свободны сделать свой выбор.
— Но как… каким образом можете вы доставить меня в Бассетерре? спросила она