19. Несвободное падение
Юра не нашёл вдохновения в галерее. Он не говорил об этом прямо, но Володя всё понял без слов, потому что за следующие пару дней ни разу не увидел его за пианино.
Помня, как Юра обижался на Йонаса за нелюбовь к своей музыке, Володя пообещал себе, что будет интересоваться Юриным творчеством как можно чаще. В офисе он старался не забывать спрашивать Юру об успехах через ICQ, а возвращаясь домой, просил сыграть то, над чем он работал весь день.
В субботу, проснувшись раньше обычного, Юра сразу же закрылся в своём кабинете, но спустился к завтраку. С благодарностью принял из рук Володи чашку кофе, немного виновато посмотрел на него и сказал:
— Володь, а ты не расстроишься, если я попрошу тебя эти выходные провести порознь? Мне что-то очень тяжело даётся работа над «Мастером и Маргаритой», хочу засесть в кабинете, отгородиться от мира и погрузиться в контекст целиком и полностью.
Разве мог Володя отказать? Конечно, ему хотелось как можно больше времени проводить вместе, но он понимал, что музыка для Юры важнее всего на свете, и готов был идти на любые жертвы, лишь бы он ею занимался.
— Юр, я всё понимаю и совсем не против, раз твоя работа того требует. — А увидев благодарную улыбку, Володя добавил: — Но, пожалуйста, про еду и сон не забывай, мой Мастер.
Юра чмокнул его в губы.
— Обещаю, что по ночам буду полностью в твоём распоряжении.
Володя нашёл чем себя занять. В субботу он полдня изучал немецкий, а в воскресенье убирался на участке — давно пора было это сделать. На улице уже всё зеленело и цвело, а в саду после зимы до сих пор валялись прошлогодние листья.
Юра действительно работал — со второго этажа почти всё время доносилась музыка. Правда, чаще — записи, среди которых Володя иногда улавливал нечто отдалённо знакомое. Живой фортепианный звук слышался редко — и то какой-то обрывистый и нескладный, будто Юра пытался что-то наиграть и тут же бросал. На первый этаж он спускался всего пару раз — выходил либо перекусить, либо сварить кофе. Володя его не трогал и ни о чём не спрашивал — не хотел мешать. Юра появлялся в спальне ближе к трём ночи, ложился к Володе под одеяло и почти сразу засыпал, пристроившись под боком.
Казалось, что всё в порядке: Юра работал над спектаклем, процесс пошёл. Но, вернувшись домой в понедельник, Володя так и замер на пороге от изумления. Невыгулянная Герда пулей бросилась на улицу, едва перед ней открылась дверь. Видимо, Юра заработался и забыл её выпустить. Володя было махнул на это рукой, но, зайдя на кухню, обомлел от царящего там бардака. Он всё понимал, видимо, творчество Юры было важнее уборки, но разве она заняла бы так много времени? Ведь Юра знал, что Володя вернётся с работы поздно и уставший.
Подавив раздражение, он хотел сделать Юре замечание, что хотя бы посуду можно было помыть. Но тут же посмотрел на диван в гостиной, и желание ругаться вмиг пропало. Юра лежал в полной тишине, будто спал, но, приблизившись, Володя заметил, что его глаза распахнуты, а взгляд устремлён в никуда. Юра выглядел усталым и подавленным.
— Что-то случилось? — встревоженно спросил Володя.
— Нет, всё хорошо. Просто устал.
— Ты написал что-нибудь? Можно послушать? — аккуратно поинтересовался Володя, подходя к нему.
— Нет и нет, — пробормотал Юра, не поднимая головы.
— Что с тобой? — спросил Володя, опускаясь рядом на пол. — Мне показалось, что в выходные ты поработал очень продуктивно.
— Не знаю. Не пишется, — ответил Юра, подставляя губы для поцелуя. — Два дня пытался написать что-то цельное и вразумительное, но ничего не вышло.
— Почему же так?
— Акклиматизация, видимо. — Юра пожал плечами и уставился на него грустными глазами.
Володя вздохнул, погладил его по голове, коснулся губами волос, прошептал в них:
— Юрочка, ну что с тобой такое?
— Сам не знаю. Вроде бы мыслей много, но не могу заставить себя сесть за инструмент и записать их. Хожу вокруг него, что-то наигрываю, но всё не так.
— Что мне сделать? Как тебе помочь?
— Никак. Ты вообще тут ни при чём. Мне до сих пор не выслали сценарий. Как получу его — дело пойдёт. Просто мне очень непривычно, что вообще нет идей. От этого как-то тревожно — не творческий кризис ли это?
Володя представлял, что такое «творческий кризис», но понятия не имел, от чего он начинается и зависит, как проявляется. Но попытался утешить Юру:
— Не будь пессимистом — почему сразу кризис? Без сценария у тебя просто отсутствует постановка задачи, правильно ведь?
— Да-а… — задумчиво протянул Юра и уже веселее добавил: — А ведь ты прав! Так здорово, что ты интересуешься моей работой и поддерживаешь меня. Это так приятно.
— А мне будет приятно, если ты помоешь посуду и почистишь лук.
Юра недовольно замычал, но всё-таки встал с дивана и поплёлся помогать.
Следующим вечером Володя снова вернулся поздно. Приготовился увидеть тот же бардак, что вчера, и услышать ту же тишину, отворил дверь, но на него обрушилась музыка. Володя не поверил своим ушам — это была не запись. Юра играл!
От музыки тугой узел, что все эти дни скручивался в груди, ослаб. Стало так радостно, что Володя начал подпевать незнакомой мелодии, ни разу не попав в такт.
Он не тревожил Юру до самой ночи, боялся спугнуть его вдохновение. Учил в одиночестве немецкий, но мыслями постоянно возвращался к Юре и улыбался.
Ближе к полуночи музыка затихла, и на лестнице послышались торопливые шаги.
— Я получил сценарий! — увидев Володю, воскликнул Юра и заключил его в объятия.
— Поздравляю! — улыбнулся тот. — Вот видишь, а ты говоришь: «Кризис-кризис». Сыграй, что написал.
— Пошли, — позвал Юра и вбежал по лестнице.
Поднявшись на второй этаж следом, Володя почувствовал запах табака, который так и ударял в нос.
— Ты что, опять курил? Ещё и в доме! — не смог промолчать Володя. — Я ненавижу эту вонь! У меня тут же начинает болеть голова.
— Но ты сам сказал, что это моя комната и я могу делать здесь всё, что захочу, — растерялся Юра.
— Не в этом дело. Дело в твоём здоровье. Так и до рака недолго.
Юра отмахнулся.
— Да ну, перестань. Я курю раз в сто лет — так, балуюсь. У меня нет привычки.
— Тогда тем более! Раз привычки у тебя нет, Юра, я запрещаю тебе курить, тем более в доме. Иначе… — произнёс он и задумался: а что иначе? Юра же не ребёнок, чтобы ставить ему ультиматумы или стыдить за курение, как в «Ласточке». — Без «иначе», я просто по-человечески прошу тебя: пожалуйста, не кури больше.
— Ну ла-а-адно, — как-то по-детски протянул Юра, смеясь. Подошёл к пианино и, не садясь, наиграл стремительную мелодию.
Володя не понял, какое отношение к «Мастеру и Маргарите» может иметь столь легкомысленная музыка, но Юру, разумеется, похвалил.
И этот день стал единственным, когда Володя слышал его игру. Юра больше не притрагивался к пианино и проводил вечера в кабинете в полной тишине. Даже записи не ставил. Эта тишина наполняла душу Володи тревогой.
Он старался не давить на Юру, но, каждый раз возвращаясь с работы, с замиранием сердца отворял двери дома и прислушивался — вдруг зазвучит музыка?
Она зазвучала в последний рабочий день перед майскими праздниками. Правда, снова запись. Но Володя порадовался и такой мелочи — может, всё же есть какие-то подвижки?
Юра сидел за инструментом с книгой в руках, но крышка пианино была закрыта.
— Над чем сегодня работал? — привычно спросил Володя. — Что-нибудь написал?
— Я перечитал сценарий вдоль и поперёк, но всё ещё не понимаю, какой должна быть музыка, — ответил тот. — Казалось бы, сам Булгаков указал, как должен звучать этот роман. Фамилии у героев как у композиторов: Стравинский, Римский, очевидно, что Римский-Корсаков, и, конечно, Берлиоз.
— И что же за музыку зашифровал Булгаков? — с любопытством спросил Володя. Он подтащил к пианино кресло, которое для успокоения Юры назвал отцовским, и уселся в него, всем своим видом показывая, что готов внимательно слушать.
— С Берлиоза всё начинается, он как ключ ко всему. У него есть «Фантастическая симфония», вот послушай, что сам Берлиоз писал про неё. — Юра открыл книгу и зачитал страницу, заложенную закладкой: — «Молодой музыкант с болезненной чувствительностью и горячим воображением отравляется опиумом в припадке любовного отчаяния. Наркотическая доза, слишком слабая для того, чтобы вызвать его смерть, погружает его в тяжёлый сон, сопровождаемый странными видениями, во время которого его ощущения, чувства и воспоминания претворяются в его больном мозгу в музыкальные мысли и образы. Сама же любимая женщина становится для него мелодией и как бы навязчивой идеей, которую он находит и слышит повсюду». — Юра отложил книгу, повернулся к Володе и добавил уже от себя: — Казалось бы, что тут думать, правда? Но это слишком просто. Слишком на поверхности. Тем более какие, к чёрту, будни Москвы под Берлиоза? Нет, тут должно быть что-то ещё, более сложное.
Володя взял его руку в свою, посмотрел в глаза и начал, осторожно подбирая слова:
— Ты очень интересно рассказываешь. Здорово, что ты так глубоко разбираешь материал, но ты только думаешь и ничего не пишешь. А твоя работа — писать, без этого ведь теряется навык, так?
Но Юра его будто не слышал, спрашивая скорее воздух, чем Володю:
— Как должна звучать повседневная Москва? Или, точнее, как передать Москву тридцатых немцам? Может быть, Утёсов? Как у него было: «Я могу под окнами мечтать, я могу, как книги, их читать»… — Его глаза загорелись искорками интереса, а щёки залились нездоровым румянцем. Юра заёрзал на стуле и вдруг воскликнул: — Володя, надо срочно купить Утёсова. Отвези меня в Харьков! Я бы сам съездил, если бы не выпил.
Юра кивнул на полупустой стакан, стоящий на пианино, и Володя вздохнул.
— Юра, подожди, успокойся. Не надо никуда ездить. Я скачаю тебе Утёсова.
— Спиратишь? Ты что, это же воровство!
— Я куплю в интернете, — не зная, как это сделать и можно ли сделать вообще, пообещал Володя. — В крайнем случае куплю завтра. Только не надо никуда бежать прямо сейчас, хорошо? Тем более уже вечер, ты не успеешь к закрытию магазинов.
— А, да. Да, верно. Жаль.
— Ты лучше запиши, что придумал. Сыграй что-нибудь из того же Берлиоза, но не размышляй, а сыграй, ладно?
— Ладно, — сдался Юра, кажется, успокоившись.
Оставив его наедине со своими мыслями, Володя отправился заниматься немецким. Но сосредоточиться не получалось: вместо того чтобы учить новые слова, он то и дело отвлекался на мысли о Юре.
Он уже который день ничего не пишет, придумывает сам себе отговорки, занимается всем, чем только можно, но только не сочинительством. У него резко меняется настроение, появляются какие-то маниакальные идеи. И сценарий уже неделю назад прислали, а он никак не сядет за работу. К тому же Юра слишком часто пьёт, да ещё и в одиночестве. Неужели это действительно творческий кризис?
Размышляя, как можно ему помочь, Володя бросил немецкий и отправился в кровать. Юра присоединился к нему через полчаса. Обняв его, Володя задумчиво пробормотал:
— Юр, помнишь, рассказывая о Йонасе, ты говорил, что твоя музыка бессмысленна, потому что не настолько великая, чтобы остаться в истории?
— Ну? — буркнул Юра ему в шею.
— Я считаю, что это не так. Я считаю, что она достойна того, чтобы о ней помнили будущие поколения, — сказал Володя, но в ответ услышал лишь какой-то невнятный звук. — От твоего фырканья моё мнение не изменится. Юр, чтобы стать великой, музыка должна быть написана. Я понимаю, что пока она не пишется, но ты хотя бы пробуй, просто попытайся что-нибудь сочинить. Хотя бы просто сиди за открытым пианино, а не используй его как стол.
— Ну что мне, прямо сейчас идти? — жалобно спросил Юра. — Я устал...
— Нет, не сейчас, конечно — завтра. Завтра попробуешь?
— Не знаю… — Юра отвернулся от него.
Володя с грустью посмотрел на его затылок, на разбросанные по подушке, чуть отросшие волосы, которые, и без того непослушные, теперь вились. Юра никогда не казался ему жалким, даже сейчас, когда тщетно пытался выжать из себя хоть что-то, но Володе стало так его жаль, что стиснуло горло.
— Юра, — печально прошептал он, — а тебе поможет, если сделать что-нибудь с пианино? Ты сам говорил, что оно фальшивит и плохо звучит. Возможно, из-за этого тебе так сложно сесть за него?
— Возможно, — тут же отозвался Юра. — Надо бы вызвать профессиональных настройщиков. Я пытался сделать что-нибудь со звуком, но у меня ничего не получилось.
— Да, давай вызовем, пусть посмотрят. Только сначала их надо разыскать. А завтра, как назло, начинаются праздники, никто и не будет работать.
— Ну, не завтра, так позже, время ещё терпит, — согласился Юра.
Володя уже начинал проваливаться в сон, потому что заранее выпил снотворное. Последние пару недель засыпать без него не выходило.
— Володь? — вдруг прозвучал шёпот в тишине комнаты.
— М? — промычал Володя сквозь сон.
— Мне так надоело сидеть дома, — пожаловался Юра, прижимаясь к нему со спины. — Поехали завтра гулять по Харькову?
Володя так хотел провести праздники дома, хорошенько отоспаться, закончить уборку в саду и вычесать Герду. Да и гостиная покрылась пылью и тоже требовала внимания. Но Юра и правда уже больше недели коротал дни дома, не гулял даже в окрестностях «Ласточкиного гнезда». Должно быть, он очень устал сидеть в четырёх стенах.
— Поехали, — ответил Володя, вздохнув. Юра в благодарность прижался ещё крепче.
«Надо позвонить Ирине с Женей, — решил Володя, засыпая, — хоть немного сменить обстановку для Юры».
***
В город поехали с самого утра. Володя надел плащ и минут десять прождал Юру в прихожей, возмущаясь, сколько можно наряжаться для банальной прогулки. А когда Юра вышел к нему, Володя не смог сдержаться и демонстративно закатил глаза.
— Помнишь, ты спрашивал, почему люди сразу видят в тебе гея?
— Что со мной опять не так? — Юра с искренним недоумением уставился на него.
— Брюки, Юра, светлые брюки в обтяжку. Ты в них будто голый.
— Я думал, тебе понравится...
— Лично мне нравится, когда ты вообще без них, но моё мнение здесь ни при чём. — Видя сердито поджатые губы Юры, Володя смягчил тон: — Лучше переоденься в джинсы. Так будет и спокойнее, и теплее.
Юра нахмурился, скептически оглядел себя в зеркале и угрюмо побрёл переодеваться.
После обеда в кафе они неспешно возвращались к машине, планируя ещё прогуляться по Свердлова до набережной. Уже подходя к историческому музею, Володя заметил на другой стороне улицы вывеску «Музыкальные инструменты».
— Не хочешь зайти? — предложил он Юре.
— Да нет, зачем? — Тот пожал плечами.
— Вдруг там есть настройщики? — предположил Володя и не смог сдержать хитрой улыбки — в голове появилась интересная мысль. — Как думаешь, если специалисты не смогут настроить пианино, может, мне его вообще продать и купить себе новое? — Зная отчаянное желание Юры быть финансово независимым, он специально выделил слово «себе».
— Хороший инструмент стоит хороших денег, а если только для интерьера, то лучше оставь старое, — предостерёг Юра и послушно побрёл за Володей.
— Не только для интерьера, оно и тебе нужно. Ты же не в последний раз приехал ко мне, правда?
— Да, но мне сгодится и нынешнее пианино. Уверен: после настройки оно зазвучит гораздо лучше, — упрямился Юра.
Володя повёл его к светофору, чтобы перейти улицу. Юра шёл рядом, продолжая убеждать Володю в том, что настройка поможет, а перед самым входом выдал главный аргумент:
— Увидишь цены — быстро передумаешь покупать новое.
И они вошли внутрь.
Хотя вывеска выглядела скромно, сам магазин оказался дорого оформленным и довольно большим. Он занимал два этажа: на первом стояло с десяток пианино и висело множество гитар, а на втором Володя заметил барабанные установки, какую-то электронику и светоаппаратуру. Внутри было немноголюдно, продавцы скучали и, едва завидев Юру с Володей, разом набросились на них:
— Подсказать что-нибудь?
— Вам какое: ученическое или профессиональное?
— Для себя смотрите?
— Нам, вообще, нужно узнать насчёт настройки пианино, — ответил Юра всем сразу. — Настраиваете?
— Да. Пожалуйста, следуйте за мной, — пригласила девушка.
Юра было пустился за ней, но Володя остановил его:
— Давай бумажками я займусь сам, а ты пока походи тут, осмотрись. Вдруг вспомнишь, что ещё надо докупить в кабинет? Провода какие-нибудь или... Во — Утёсова!
Юра согласился на удивление легко и в сопровождении продавца пошёл гулять по магазину, о чём-то с ним переговариваясь.
Оставшись один на один с девушкой-консультантом, Володя попросил:
— Не могли бы вы показать молодому человеку профессиональные пианино? Мы с друзьями хотим сделать ему подарок, и это должен быть сюрприз, а без него нам не выбрать.
— Да, конечно, — кивнув, улыбнулась продавец. — Ценовая категория?..
— Нас с друзьями много, так что… главное, чтобы инструмент был действительно хороший. И, пожалуйста, будьте понастойчивее.
— Всё поняла, — снова улыбнулась девушка и, передав Володю коллегам на стойке информации, отправилась к Юре.
Оформив заявку на вызов настройщиков, Володя пошёл искать Юру и нашёл его в дальнем углу магазина среди множества пианино. Они были разные: и вычурные классические, и лаконичные современные. Юра сидел за одним из инструментов в окружении продавцов и посетителей, привлечённых звуками его игры. Даже издалека было заметно, как горят Юрины глаза. Идя к нему, Володя покачал головой и подумал: «А говорил, что моя шарманка его устраивает».
Клавиши блестели под Юриными пальцами, по помещению разносились впечатляюще красивые звуки. Володя узнал эту музыку — то была первая композиция с Юриного диска, посвящённая ему. Мелодия была такой силы и глубины, что по телу Володи побежали мурашки, но не успел он привыкнуть и прислушаться к ней, как Юра обернулся и тут же прекратил играть.
— Закончил? Уходим? — спросил Юра, вставая и с грустью поглаживая клавиши пианино, на котором только что играл.
— Перед уходом попробуйте ещё вот это, — вмешалась консультант, с которой договорился Володя. Она указала на современное чёрное матовое пианино, стоящее в центре зала. — Это исключительный инструмент, единственный в своём роде.
— Давай, — ободряюще кивнул Володя, видя сомнение Юры.
Тот робко глядел то на Володю, то на пианино. Должно быть, метался между желанием ещё насладиться хорошими инструментами и необходимостью срочно уйти.
— Зачем? — нахмурился Юра. — Мы же не будем ничего покупать.
Но Володя только пожал плечами.
— За спрос денег не берут, тем более что сегодня выходной, времени у нас предостаточно. Поиграй ещё, почему нет?
— Посмотрите, сколько у вас слушателей, — поддержала Володю консультант, как бы ненароком кивая на посетителей. Стоящая рядом семейная пара делала вид, что выбирает инструменты, когда на самом деле — и это было заметно, — прислушивалась. Ещё трое, не таясь, переговаривались в ожидании Юриной игры.
Уговорить Юру оказалось совсем несложно. Он сел за инструмент и начал играть. По телу Володи снова побежали мурашки — звук этого пианино, более громкий и глубокий, впечатлял ещё больше.
Володю даже взяла гордость за Юру — до чего же он талантлив! Своей игрой и музыкой он умел вызывать у множества абсолютно разных людей столь сильные эмоции, что они забывали о делах и застывали на месте, слушая. Юра и сам наслаждался всем этим — прикрыв глаза и легонько покачиваясь на банкетке, он не ударял по клавишам, а будто тонул в них.
Володя подошёл к консультанту, кивающему в такт мелодии, и спросил о цене этого пианино. А услышав ответ, внутренне обомлел и многозначительно хмыкнул. Да, действительно эксклюзивный инструмент стоил как половина Юриного седана.
Выйдя из магазина и шагая в сторону машины, Юра отметил:
— Ничего не скажешь, времена меняются. Когда пытался поступить в консерваторию, хотел купить новое пианино. Так и не купил: в каждом магазине на меня смотрели как на убогого, мол, чего ходишь, всё равно не можешь себе его позволить. На дорогих так вообще не давали играть, даже при продавце, представляешь?
— Капитализм всё расставил на свои места, — улыбнулся Володя. — И, как видишь, теперь для них честь принимать у себя такого таланта, как ты.
— Ой, перестань, — смущённо рассмеялся Юра.
Всю дорогу до дома Юра пребывал в приподнятом настроении. Он без умолку восхищался невероятной красотой звука, который выдавало второе пианино.
Володе оставалось только задумчиво улыбаться и поддакивать.
***
Володя был на работе до позднего вечера, поэтому настройщиков Юра принимал сам. Сообщив ему об их приезде, пропал на пару часов. Он разбирался в отладке пианино и живо интересовался процессом, поэтому сразу предупредил Володю, что будет недоступен.
Впрочем, и Володе было не до пианино — на объекте, в одном из строящихся домов, обвалилась стена. Никто не пострадал лишь потому, что произошло это в обеденный перерыв и рабочих просто не было на месте. Но Володе всё равно пришлось ехать на объект выяснять, в чём причина: в исполнителях, технологии или материалах. Возвращаясь домой под ночь еле живой от усталости, он мечтал только о еде и сне, а о пианино и думать забыл.
Но мрачное лицо Юры тут же напомнило о нём.
— Ну как? — только и спросил Володя, снимая влажную, насквозь промёрзшую на ночном весеннем ветру одежду.
— Как бы я хотел сказать, что стало лучше, но нет. Вообще никакой разницы.
— Ясно… — только и сказал Володя, не испытав от новости ни единой эмоции. Он пережил за сегодня всю гамму чувств от страха до ярости, и сил на что-либо ещё у него просто не осталось. Да и что он вообще мог испытать? И так было ясно: это не музыкальный инструмент, а ящик.
Он попросил Юру приготовить ужин, а сам отправился отогреваться в душ и стал размышлять, где взять денег на новое пианино.
Сегодня утром он ещё сомневался, стоит ли покупать другой инструмент. В сотый раз перепроверяя бюджет проектов, Володя ничего нового в нём, разумеется, не обнаружил. Изучил даже план по премиям. Сейчас как руководитель премии он не получал, но оставалось небольшое вознаграждение за время, когда Володя ещё не был начальником. Но и от этих денег толку не было: на пианино всё равно не хватило бы, а завышать себе зарплату он никогда бы не стал. Выход оставался только один: брать кредит.
«Предложить, что ли, Юре купить его в складчину? Да ну, он не согласится», — решил он, выходя из душа таким же усталым, как и до него.
Упав после ужина в кровать, он понял, что сегодня уснёт мгновенно. А тут ещё Юра, усевшись рядом, принялся гладить его волосы.
— Поделись, как ты сегодня? — тихо спросил он.
— Чуть не замёрз там насмерть, на открытой местности на ветру, — пожаловался Володя и положил голову на Юрины колени.
— Слава богу, всё обошлось, — вздохнул Юра, нежно массируя ему шею.
— Да уж, — пробормотал Володя, расслабляясь. — Главное, что я выяснил, чья это вина.
— И чья же? — спросил Юра.
— Брагинского… — протянул Володя. — Привёз им не тот раствор.
— Опять он, — вздохнул Юра. Он не первый раз слышал о том, что в последнее время от Брагинского больше вреда, чем пользы.
— Но это ладно, — отмахнулся Володя. — Что нам делать с пианино?
— Ничего. Буду заниматься на нём как раньше.
— В том-то и дело, что раньше ты на нём и не занимался толком.
— Ой, не ворчи, — отмахнулся Юра, шутливо ткнув его в спину. Володя почувствовал, как другая его рука опустилась с затылка на ключицу и коснулась того места, где раньше была ссадина от ремня.
Вдруг расслабленные пальцы Юры напряглись.
— Он тебе звонит? — серьёзно спросил он.
— Игорь? Не знаю, я внёс его в чёрный список. Ума не приложу, что ещё можно сделать, чтобы он отстал. Он как будто русского языка не понимает.
— Дай мне его номер, я объясню на немецком, — угрожающе заявил Юра.
Володя хмыкнул, с удивлением думая: «Ну у Юры и интуиция». Ведь именно сегодня Игорь появился вновь.
Вечером охрана «Ласточкиного гнезда» сообщила Володе, что к нему хотел попасть посетитель. Фамилию не назвали, но указали марку и номер авто — Игоря. Володя попросил, даже когда он дома, не пропускать ни машину, ни владельца и больше не звонить по этому поводу. После этого случая он добавил Игоря в чёрный список и на телефоне, и в аське, не оставив тому возможности связаться. На душе сразу стало спокойнее. Теперь оставалось только одно место, где Игорь мог до него добраться — работа, но выдворить его и оттуда у Володи всё равно не получилось бы. Ну, скажет на вахте, чтобы не пускали, а Лере — чтобы не соединяла, но улицу не перекроешь. Да и не стоит лезть на рожон, не стоит злить Игоря — вдруг ему придёт в голову в отместку раскрыть их отношения коллегам? Тогда проблем не оберёшься.
И всё же Володя сомневался, все ли меры предпринял, чтобы порвать с Игорем окончательно. Не раз прокручивая в памяти их разговоры, он убеждался, что всё сделал правильно, но Игорь всё равно никак не оставлял его в покое.
Случай на работе так вымотал Володю, что назавтра он даже не появился в офисе. Ему хватило сил только на то, чтобы съездить в банк и подать заявку на кредит. Володя собирался сразу вернуться домой, но узнал, что заявку уже утвердили, и отправился в музыкальный магазин.
Он не говорил Юре о том, что купил другой инструмент, и с замиранием сердца ждал его реакции, когда на следующее утро к дому подъехал грузовик.
— Опять настройщики, что ли? — не понял Юра, увидев название магазина.
— Нет, не совсем, — ответил Володя, пряча взгляд. Ему отчего-то стало стыдно, будто он обманул Юру, будто заставил сделать нечто плохое.
Ожидая, что Юра разразится гневной тирадой, Володя вздрогнул от неожиданности, когда тот, хлопнув дверью, скрылся в спальне.
Юра не появился, ни когда пианино несли, ни когда устанавливали на место старого и настраивали. Сразу как грузчики и настройщики ушли, Володя тихонько прокрался в спальню, думая, что Юра спал. Но тот лежал на своём месте, незряче уставившись в окно.
— Тебе даже не интересно, что за пианино я купил? — спросил Володя, садясь рядом. Он положил ладонь на Юрино плечо, но тот её сбросил.
— Ты должен его вернуть.
— Не могу — потерял чек, — соврал Володя.
— Ты издеваешься? — устало выдохнул Юра.
Володя морально готовился к ссоре, думал, что Юру придётся успокаивать. Но, когда тот показал, что по крайней мере пока ругаться не намерен, расслабился. Лёг рядом, обнял Юру и спокойно начал:
— Я не понимаю тебя. Почему ты решил, что я издеваюсь? Почему тебя это так задевает?
— Меня задевает то, что ты не прислушиваешься ко мне. Ты всё решаешь сам, будто моего мнения для тебя просто не существует, — проворчал Юра в подушку, впрочем, на этот раз Володину ладонь не сбросил.
— Ещё как существует. Поднимись наверх, сам посмотри. — Володя вздохнул. — Юр, ты слишком упрямый, у меня нет выбора, кроме как действовать по-партизански. И, в конце концов, это же мой дом, и я покупаю сюда то, что хочу, а ты помогаешь мне. Сейчас помог потратить деньги на действительно хороший инструмент, а не на такую же дорогую шарманку, как старое.
— Само пианино ни в чём не виновато, — уже мягче ответил Юра. — Ты держал его одной половиной у вечно открытого окна, другой — у камина. Конечно, оно испортится — это же дерево.
— Ну вот, ты мне помог ещё раз: теперь я знаю, как делать нельзя и где лучше его устанавливать, чтобы жило дольше. Раньше я о таком не беспокоился, ведь пианино было у меня для украшения интерьера. А теперь вот буду беречь — для тебя. Ну так что, посмотришь, что нам привезли?
— Какое это пианино? — спросил Юра, поворачиваясь к нему. — То чёрное?
— Чёрное, — кивнул Володя, а Юра расплылся в улыбке. — Теперь видишь, как я «не учитываю» твоего мнения?
Глядя, как Юра светится от счастья, проводя пальцами по клавишам нового пианино, Володя подумал, что после этого кризис точно должен пройти. И действительно: теперь, возвращаясь домой, он заставал Юру за инструментом. Старательно игнорируя мысль, что музыка, какая-то нервная и неровная, то звучала, то затихала, постоянно захлёбываясь, Володя радовался одним только попыткам Юры играть.
Но Юра не выглядел счастливым. Заканчивая работу, он раз от раза возвращался злой. День ото дня Володя спрашивал, что именно Юра сейчас пишет, и даже читал сценарий, чтобы понимать контекст. Юра отвечал, но так, будто отчитывался, и выглядел при этом виновато.
Володя упрямо отказывался принять тот факт, что с покупкой нового пианино проблема не решилась, ведь при нём Юра играл. Но в середине мая ему пришлось это признать.
Он вернулся с работы раньше обычного, забыв предупредить Юру заранее. Часы показывали пять вечера, и по графику тот должен был заниматься, но в доме стояла тишина. С тех пор как Юра стал жить в «Ласточкином гнезде», он часто нарушал график. Но в последнее время, наоборот, придерживался его, и Володя посчитал это добрым знаком. И потому теперь, заметив, что Юра снова сбился с привычного режима, напрягся.
Он поднялся на второй этаж. Герда поскуливала, сидя под дверьми Юриного кабинета — тот что, не хотел её пускать? В комнате было холодно и стоял запах алкоголя. На столе и полу валялись зачерканные до черноты и дыр нотные листы. Юра спал, раскинувшись на диване звёздочкой в Володином халате и тапках. Один — на ноге, другой — на полу.
«Так вот что происходит дома, когда меня нет», — разочарованно подумал Володя, накрывая Юру пледом. Он порывался поскорее уйти отсюда, даже не уйти — сбежать и хорошенько напиться. Его охватили злость и обида, захотелось накричать на Юру, потребовать объяснить, почему он обманывает. Но вдруг Юра открыл глаза и посмотрел на него так жалобно, что сердце сжалось, а распирающий грудь гнев резко сошёл на нет.
— Будешь ужинать? — спросил Володя, поглаживая его волосы.
— Да, — одними губами прошептал Юра, продолжая смотреть на него грустными глазами.
— Я только пришёл, не успел приготовить. Ты можешь подремать ещё полчаса.
— Ладно.
Когда Володя оказался на первом этаже, у него опустились руки. Герда скулила, просясь на улицу, а дома опять царил бардак: вещи лежали не на своих местах, диски и книги вперемешку с диванными подушками валялись на полу, на столе стояла гора немытой посуды. Юра даже не удосужился выбросить в урну остатки еды и собрать крошки.
Разочарованно бурча себе под нос: «Значит, всё это время он целыми днями спал и пил, а передо мной только изображал прилежного музыканта?» — Володя принялся за уборку. Удивляясь тому, что Юра ни разу за последнее время не показался ему пьяным, Володя сначала рассердился на себя, потом — на него. Рассердился из-за всего: из-за Юриного вранья, из-за собственной слепоты, из-за постоянных разговоров только о музыке, из-за того, что, в конце концов, между ними уже давно не было близости. И, конечно, из-за постоянного бардака дома. Но бардак — это мелочь, и портить отношения с Юрой из-за подобной ерунды Володя не собирался, тем более что у них была куда более серьёзная проблема. Но, как решить её, Володя не представлял.
Он из кожи вон лез, чтобы помочь Юре побороть творческий кризис, потратил немало денег и душевных сил, с трудом засыпал по ночам, придумывая, что ещё можно сделать, но всё без толку. А теперь, увидев, чем на самом деле занимался Юра, Володя окончательно растерялся. Он старался делать хоть что-то, вытащить Юру из уныния, но тот, казалось, совершенно не хотел помочь себе сам. Или хотя бы подсказать Володе, что делать.
Спустя несколько минут на втором этаже зазвучало пианино, но не прошло и получаса, как раздражённый Юра спустился в кухню.
— Мне не нравится! Всё не то!
Володя обернулся к нему, посмотрел на усталое лицо и замер, будто впервые увидев. Почему он раньше не замечал, как сильно изменился Юра за прошедший месяц? Он осунулся, из-за трёхдневной щетины лицо казалось посеревшим, глаза впали, под веками пролегли тени, волосы сильно отросли. Он казался хрупким и надломленным, его хотелось защищать, а не критиковать.
— В музей ты ходил, по местам детства гулял, что ещё можно сделать? — борясь с приступом жалости, спросил Володя и, уже не надеясь, что это поможет, озвучил первое, что пришло в голову: — Может, сходим на какой-нибудь мюзикл или концерт?
— На концерт? А давай… правда, давай только я сам выберу.
— Договорились.
***
Юра выбрал Шестую симфонию Чайковского. Концерт проходил в пятницу, Володя ворчал, мол, неудобно, лучшее в выходной, но Юра лишь развёл руками — ничего лучше пока не предвиделось.
— А давай, чтобы ты не возвращался за мной домой, я сам приеду к тебе в офис, а оттуда в филармонию? Хочу посмотреть, где ты работаешь. — Юра улыбнулся. Вообще этим утром он снова стал похож на себя: улыбался, шутил, лез обниматься. — Но мне идти не в чем, только джинсы и белые брюки. Я пороюсь у тебя в шкафу, окей? Поищу что-нибудь классическое.
— Поищи, — разрешил Володя.
Перед выходом он поручил Юре несколько задач: помыть посуду, выгулять Герду и обязательно ополоснуть ей лапы — всю ночь шёл дождь, на улице грязно.
— И ещё, — он строго посмотрел на Юру, — побрейся уже наконец, а то колючий как ёж.
— Погоди, но, если я сбрею усы, то как буду ориентироваться в пространстве? — хохотнул Юра.
— Не понял...
— Ну, это потому, что ты собачник. — Юра загадочно улыбнулся.
До Володи только в машине дошёл смысл его шутки, мол, будь Володя кошатником, то помнил бы, что у кошек усы — сенсоры. Он рассмеялся. Если посещение концертов — это всё, что нужно Юре для счастья, они будут ходить в филармонию хоть каждый день.
Юра собирался приехать, когда офис опустеет, чтобы их не отвлекали, но передумал и явился тогда, когда Лера ещё была на месте. Володя предупредил её, чтобы сразу, как Юра придёт, пригласила его к нему.
Володя расплылся в улыбке, когда увидел на пороге кабинета Юру. Каким же он был красивым, как сильно напоминал себя прежнего: с аккуратно зачёсанными назад волосами, в новом пиджаке и Володиных брюках, но без серёжки и голубого шарфа. А стоило Юре подойти поближе, как воздух наполнился лёгким ароматом его парфюма.
С удовольствием вдыхая любимый запах, Володя встал из-за стола, и Юра тут же упал в освобождённое им кресло.
— Так вот, значит, откуда ты звонил мне по скайпу… — протянул он, потягиваясь. — А у тебя тут здорово, уютно.
— А ну брысь отсюда. — Володя развернул кресло и, взяв Юру за руки, поднял. — Мне осталось написать несколько писем — и буду свободен.
— Да ну, брось. Сегодня же пятница. Ты вечно работаешь.
— Сам виноват — нечего было приезжать раньше. — Володя покачал головой. — Чем тебя занять? Можешь чаю попить…
— Я сам себя развлеку, — успокоил его Юра.
Он принялся бродить по кабинету, разглядывая плакаты, журналы и книги по архитектуре, без спроса достал из шкафа стопку проспектов с изображениями проектов, что выполнила Володина фирма. Сел на диван, стал листать.
Несмотря на то, что Юра мельтешил перед глазами, заглядывал в шкафы и брал оттуда вещи, Володе он совершенно не мешал. А когда притих, шурша страницами, Володя вообще забыл о его присутствии и вспомнил, лишь когда Юра окликнул его:
— Володь.
— М? — Володя оторвался от ноутбука, взглянул на Юру. Он стоял напротив окна, раздвинув жалюзи, и смотрел на улицу.
«Интересно, эти брюки сидят на мне так же хорошо? Особенно со спины...» — подумал Володя, беззастенчиво разглядывая Юрину фигуру.
— Я пришёл сюда примерно час назад, да?
Володя взглянул на часы.
— Да, почти, а что?
— Странно… — протянул Юра с подозрением в голосе. — Когда я приехал к офису, вся улица была заставлена машинами, таксисту даже было негде высадить меня. Там, прямо на тротуаре, стояла машина, а в ней сидел мужик. Прошёл час, улица уже пустая, но та машина всё ещё стоит, и мужик до сих пор в ней. Шпион какой-то, — хмыкнул Юра.
Володя подошёл к окну, выглянул и тяжело вздохнул. Видимо, по его реакции Юра догадался.
— Это тот, о ком я думаю?
— Угу, — выдохнул Володя. — Юр, я пойду поговорю с ним. Жди меня здесь, ладно?
— Володь, стой. Он вообще адекватный? Такое поведение как-то ненормально...
— Ну, во всяком случае, он был адекватным, — ответил Володя, надевая плащ.
— Будь осторожен, — встревоженно попросил Юра.
— Конечно, не беспокойся, — сказал Володя и вышел из кабинета.
Офис пустовал — даже Лера ушла. Лишь охранник сидел на месте, одним глазом поглядывая в телевизор, а другим — в камеры. Володя отметил это просто так, по привычке — Игоря он не боялся. Но всё равно говорить с ним прямо под окнами кабинета, посреди улицы и буквально на глазах Юры, Володя не собирался. Юре стоило лишь открыть окно, чтобы услышать каждое слово.
Поэтому, выйдя из офиса и встретившись взглядом с сидящим в машине Игорем, Володя кивнул в сторону ведущей во двор арки. Он ступил туда, убедившись, что Игорь пошёл следом.
— Я принёс тебе рецепт, — сказал он, протягивая Володе бумажку.
Володя взял её, недоверчиво осмотрел и сунул обратно Игорю.
— Зачем ты пришёл на самом деле? — строго спросил он. — Игорь, как мне ещё объяснить тебе, что между нами всё кончено? Что я ещё должен сделать, чтобы ты оставил меня в покое?!
Игорь ответил невпопад. Он говорил и выглядел так подавленно и потерянно, будто стоял перед судьёй, а не перед Володей:
— Я всё рассказал жене. Вообще всё рассказал: про бисексуальность, про измены, про наши с тобой встречи, про то, что много лет жил с ней, не любя...
— Господи, зачем? — Володя опёрся спиной о стену и с осуждением посмотрел на Игоря. — Ладно бы просто бросил, но зачем причинять ей боль?
— Ради нашего с тобой будущего.
Опешив, Володя вытаращился на него.
— Какого будущего? Нет у нас никакого будущего, да и «нас» уже нет. Есть только совместное прошлое — и то… не самое лучшее.
— Вова, но можно же всё вернуть и улучшить! Чего ты всегда хотел? Чтобы я ушёл от неё? Так вот он я — получай, теперь я только твой. Чего ещё? Ты хотел жить вместе, как семья? Давай! Мне надоело скрываться. Давай я познакомлю тебя с родственниками, друзьями, коллегами? Пусть все знают о нас!
Игорь был искренен, и Володе стало его жаль. Наивный, он правда устал от всего — Володя видел это. Но, какие бы чувства к нему он ни испытывал, Игорь сам виноват в содеянном и сам пришёл к этой ошибке.
— Зря ты это сделал. Между нами ничего больше не будет. — Володя покачал головой.
— Почему? — простонал Игорь. Он на мгновение отвернулся, а когда снова посмотрел на Володю, переменился в лице, побледнел. — Из-за твоей интрижки с этим немцем? Господи, Вов, у тебя что, кризис среднего возраста? Под сорокет ввязываешься в не пойми что? Ещё и с иностранцем!
— Он не иностранец. Он из Харькова, — сам не понимая зачем, сообщил Володя.
— Это, конечно, всё меняет... — протянул Игорь. Казалось, он начинает злиться: бледный как полотно, нахмурился, сжал кулаки. — У тебя с ним всё равно ничего не получится.
Володя усмехнулся:
— Какое интересное заявление, да ещё и от кого!
— От того, кто разбирается не только в психиатрии, но и в психологии, — заявил Игорь.
Он снова отвернулся, замолчал на несколько секунд и вдруг разом выдал целую тираду, будто эти слова давно вертелись на языке:
— Я давно тебя знаю. Знаю, что ты невротик и, чтобы жить с тобой, нужно много терпения — твоё эго приходится постоянно подавлять. Но у меня есть на это силы, а вот твой Юра вряд ли выдержит подобное давление. Помяни моё слово: он сразу сбежит, как только ощутит, что ты стремишься подчинить его себе. И дай бог, чтобы успел до того, как ты установишь над ним тотальный контроль.
Гадая, не для того ли Игорь явился, чтобы просто вылить на него накопившуюся злобу, Володя решил не раздувать конфликт. Но вопрос сам слетел с языка:
— Да что ты говоришь? Интересно, почему ты столько лет не можешь меня бросить, раз я такой невыносимо сложный?
— Потому что я специально держал дистанцию все эти годы! Я понял, что ты деспот, и смог от тебя отгородиться.
— Теперь я ещё и деспот! — воскликнул Володя, не скрывая циничной улыбки. — Игорь, ты, конечно, очень интересный человек. Правда! Забавно слышать такой подробный, псевдопроницательный анализ моей личности от того, кто лет восемь пытается уйти от жены и никак не может.
— Я не уходил не потому, что боялся жить без неё, а потому, что не решался остаться с тобой! — он выдохнул и продолжил уже куда более спокойным тоном: — Ведь, Вов, если начать с тобой отношения типа семейных, от тебя невозможно будет убежать. Сначала всё, конечно, будет волшебно, но потом, со временем, ты неизбежно станешь нарушать личные границы другого человека и будешь пытаться подчинить его себе.
— Не ты ли только что предлагал мне серьёзные отношения? Ох, Игорь... Хватит с меня.
Володя развернулся на пятках, собираясь уйти, но Игорь схватил его за локоть и процедил:
— Я любил тебя и буду любить. Мне было очень трудно держать дистанцию. Ты слишком привлекательный, особенно когда влюблён. И когда ревнуешь. В тебя невозможно было не влюбиться! И я любил и очень дорожил тобой. И именно потому, что смог построить между нами стену, наши отношения продлились так долго.
Так вот как Игорь оправдывал целые годы Володиных обид? Володя вспомнил о них. О том, как убегал полураздетый из его дома, боясь столкнуться с женой, как торчал в воняющих клопами гостиницах, как ждал его вечерами на улице у института и прятался от его коллег. И после всего этого Игорь уверяет, что всё это время любил?
— Ты не любил, а предавал, — не сдержавшись, рявкнул Володя. Он вырвал руку, снова развернулся к Игорю. — Не знаю, какими для тебя были наши отношения, но для меня... Ты предавал меня каждый раз, когда прятал, каждый раз, когда возвращался к ней!
В воздухе повеяло сигаретным дымом. Их могли слышать, но взбешённому Володе было на это наплевать. Тем более Игорь подлил масла в огонь:
— А твой Юра тебя, конечно, никогда не предаст...
— Это уже не твоя забота, — прошипел Володя.
Он хотел было рявкнуть, чтобы Игорь не сравнивал Юру с собой, но замолчал, услышав в арке звук шагов.
— Добрый вечер, — прозвучал знакомый голос.
Володя обернулся. Юра, вывернув из-за угла, неспешно приближался к ним — с сигаретой в зубах, в распахнутом пиджаке, бледный от ярости. Он выглядел угрожающе.
— Юра, — представился он, бросил сигарету на асфальт и протянул Игорю левую руку.
«Левую! — вскользь отметил Володя. — Но Юра ведь правша…» И за какую-то миллисекунду сообразил, что сейчас произойдёт.
Юра замахнулся правым кулаком, Володя кинулся вперёд, успел перехватить его за талию и оттащил от Игоря. Не выпуская Юру из объятий, Володя нараспев протянул ему на ухо:
— Спокойно…
С садистским удовлетворением он заметил, как расширились от удивления глаза Игоря.
Интересно, что именно его поразило: Юрино поведение или то, что Юра в принципе здесь, рядом с Володей?
— Пошёл вон отсюда! — подавшись вперёд, но не пытаясь вырваться, прорычал Юра. — Хватит отравлять ему жизнь! Ни хрена ты не знаешь, и никакие твои пророчества не сбудутся!
Игорь окинул его долгим нечитаемым взглядом. Развернулся и ядовито бросил через плечо:
— Удачи тебе, Юра.
Поднявшись в кабинет, Володя заметил, что так и не дописал письмо заказчику, но теперь было не до работы. Он закрыл ноутбук и убрал его в сумку.
— Ты не злишься? — спросил, подняв взгляд на удивительно спокойного Юру.
— Нет. Володь, вот честно, мне плевать, просто он мне надоел.
— И много ты услышал?
— Откуда мне знать, много это или нет? Слышал, что ты, как он сказал, — манипулятор?
— И что? Думаешь, он прав?
Юра улыбнулся и подошёл к нему, присев на край стола.
— Думаю, что он сам манипулятор.
Володя улыбнулся в ответ. Вся эта ситуация выбила его из равновесия, заставила разнервничаться, но Юрино спокойствие остудило пыл.
Володя шагнул к нему, упёрся ладонями в стол по обе стороны от Юры, мазнул губами по щеке.
— Ты выглядишь очень соблазнительно, когда злишься, защищая меня, — проворковал Володя ему в ухо и поцеловал в шею.
Юра хохотнул и запрокинул голову. Володя скользнул губами по кадыку и подбородку, забрался руками под джемпер.
«Чем я занимаюсь на рабочем месте?» — промелькнула мысль, но тут же исчезла, когда Юра притянул его к себе за плечи и поцеловал.
Хотя, если вспомнить, что он делал в этом же кабинете, разговаривая с Юрой по скайпу, то пылкие поцелуи теперь казались невинной забавой. Правда, такими темпами одними лишь поцелуями они не ограничатся.
Через минуту Юра всё же отстранился от Володи.
— Мы на концерт опоздаем, начальник. Двадцать минут осталось!
Володя вздохнул. И зачем ему какой-то концерт, если тут Юра, такой красивый и желанный, в его объятиях? Но скрепя сердце он всё же отошёл от него и, взяв в руки сумку, глянул на часы. Они и правда могли опоздать.
Симфонию играли в том же зале, где в сентябре, спустя двадцать лет разлуки, Володя увидел Юру. Зрители шумели, музыканты настраивали инструменты. Володя с Юрой успели занять свои места за пару минут до начала.
Юра спросил, наклонившись к его уху:
— А где ты тогда сидел?
— Вон там, — Володя указал на кресло в десятом ряду.
— А я всё время сидел вон там, — Юра указал на последний ряд.
— Ты был здесь как слушатель?
— Конечно. В школе и позже, перед поступлением, ходил слушать учеников консерватории.
— А ты вообще мог тогда представить, что будешь тут выступать как дирижёр со своей собственной музыкой?
Юра рассмеялся.
— Нет, даже тогда. А до чего же амбициозный я был!
Володя улыбнулся и хотел сказать, что Юра достоин ещё большего, но вышел дирижёр, и зал разразился аплодисментами.
Зазвучала Шестая симфония Чайковского. Патетическая, мрачная. Но, слушая её, Володя сравнивал свои нынешние впечатления с теми, что произвели на него музыка Юры и он сам. В памяти мигом всплыл его образ за дирижёрским пультом. Какая в нём чувствовалась сила, если не сказать мощь. Володя повернулся, посмотрел на реального Юру — подавленного и надломленного. Почему он стал таким? Что за последние месяцы произошло такого, из-за чего он так выгорел?
Если в «Ласточке» Володя его вдохновлял, не мог ли сейчас отравлять?
Володя отогнал от себя эту бредовую мысль. С чего бы? Тем более говорят, что творцам нужны сильные эмоции — счастье или страдание, а Юра счастлив рядом с Володей.
Всю симфонию Володя то и дело украдкой на него посматривал. Юра, казалось, полностью погрузился в музыку — сидел с закрытыми глазами, будто даже не дышал. Но вдруг Володя услышал, что Юра шмыгнул носом. Странно, он же ходил в шерстяном пиджаке, когда успел простыть? Володя не придал этому значения, снова увлёкся симфонией, но через минуту рядом послышался всхлип.
Обернувшись, Володя застыл — Юра так и сидел с закрытыми глазами, а по его щекам катились слёзы. Володя изумился — до чего же Юра тонкая впечатлительная натура. Что же он слышит сейчас, какие картины показывает ему сквозь толщу веков Чайковский?
Видеть его слёзы от музыки было странно и трогательно. С одной стороны, хотелось не мешать наслаждаться, но с другой — пальцы сами тянулись к его руке. Оба желания боролись в Володе несколько минут, и в итоге победило второе.
Потревожив соседку справа, Володя снял пиджак и положил его на колени, накрыв им и свои, и Юрины. Под тканью просунул руку, нашёл его пальцы, сжал. Юра удивлённо посмотрел на него. Володя улыбнулся, а Юрина ответная улыбка получилась вымученной — в его глазах плескалась боль и тоска.
Обратно к машине Юра не шёл, а плыл — медленно, будто чуть пошатываясь. Не будь он весь вечер рядом, Володя подумал бы, что Юра пьян. Он просто шагал, уставившись в асфальт, и молчал. Пару раз Володе даже хотелось придержать его под руку — вдруг упадёт.
Остановившись у парковки, Володя развернул Юру к себе, положил ладони ему на плечи и чуть встряхнул. Тот посмотрел на него стеклянным взглядом. Спрашивать, всё ли в порядке, было бессмысленно, как и пытаться выяснить, что случилось.
— Давай поднимемся ко мне в кабинет?
— Зачем? — равнодушно спросил Юра.
— Чая попьём. — И Володя, не дожидаясь согласия, взял его под локоть и повёл внутрь.
Охранника на вахте почему-то не оказалось — может, в туалет отошёл? Володя пожал плечами — он всегда носил с собой запасные ключи от офиса.
Зайдя в кабинет, Юра сделал несколько шагов, зачем-то погладил пальцами столешницу, подошёл к окну, но даже не взглянул в него. Володя, наблюдая за этими бессмысленными действиями, лишь покачал головой. Юра развернулся лицом к Володе, опёрся на подоконник и, сложив руки на груди, уставился в пустоту. Володю напугал этот совершенно отрешённый взгляд.
Он быстро подошёл к стеллажу, открыл шкафчик, в котором хранил подарочный алкоголь, откупорил одну из пузатых бутылок — то ли коньяка, то ли виски, даже не разобрался. Налил прямо в чайную чашку, стоящую на столе, сунул её Юре в руки. Тот, видимо, даже не понял, что это не чай — отхлебнул и тут же закашлялся.
Володя мигом забрал у него чашку, поставил на стол. У Юры снова слезились глаза — наверное, всё же от неожиданности. Он смотрел недоумённо и несколько обиженно, но теперь — хотя бы осмысленно.
— Прости, — сказал Володя. — Мне показалось, ты совсем не в себе.
— Я… — Юра растерялся, обвёл взглядом кабинет.
— Юр, что случилось? Мне казалось, поход на симфонию должен тебя воодушевить, но вместо этого ты впал в… прострацию? Даже не знаю, как это назвать.
Юра закрыл лицо руками, надавил на глаза. Покачал головой, прерывисто выдохнул.
— Я не знаю…
Володя шагнул ближе, встал вплотную, положил одну ладонь на плечо, вторую — на затылок. Притянул Юру к себе, поцеловал в висок.
Юра прижался к нему так, будто только это ему и было нужно, упёрся лбом в плечо, потёрся щекой о пиджак.
— Что с тобой такое, Юрочка? — выдохнул ему в волосы. — Скажи, как тебе помочь?
Юра качнул головой — получилось, будто боднул Володю в плечо.
— Слышал, как она прекрасна? — сдавленно спросил он. — Симфония. Сколько всего Пётр Ильич вложил в неё, сколько рассказал, сколько и как передал… Слушаешь — и будто и правда всю жизнь за него проживаешь…
Володя погладил его по голове. В Юрином голосе звучало нечто необъяснимое — не жалость, не грусть. Но, казалось, его необходимо утешить. Но как? Володя просто не знал, что сказать, чтобы ненароком не сделать ещё хуже своими словами.
— Боже, Володь, я просто бездарность, — выдохнул Юра так тихо, что Володя сперва решил, будто ослышался.
— Что? — Он обхватил Юрино лицо ладонями и поднял его голову, заставив посмотреть себе в глаза. — Что ты такое мелешь?
Юра ничего не ответил, но его взгляд выражал так много и будто бы ничего одновременно, что Володя не на шутку за него испугался.
— Глупый. — Он поцеловал его в лоб. — Ты самый талантливый человек из всех, кого я знаю. — Володя коснулся губами его подбородка, поцеловал в щёку и висок. — Я, может, не так уж и много талантливых людей знаю, но разве правильно сравнивать себя с другими? — Он чередовал слова с поцелуями: то в нос, то в губы, то снова в щёки. Только бы отвлечь Юру от его ужасных мыслей. — Твоя музыка уникальна, ты вкладываешь в неё себя, и только… как минимум поэтому она бесценна. Слышишь меня?
Юра кивнул.
— Ты веришь мне? — спросил Володя.
Юра опять кивнул и тихо выдавил:
— Да.
Володя снова прижал его к себе и стал гладить по волосам. Юра послушно уткнулся носом ему в шею и прошептал:
— Спасибо, Володь.
Они ещё долго стояли так у окна. Юра не отпускал его, а Володя боялся разомкнуть объятия — вдруг, стоит только убрать руки, Юру снова охватит истерика?
Но через какое-то время — может, минут пятнадцать, Володя не засекал, — Юра подал голос:
— Поехали домой, уже почти десять…
Когда они выходили из офиса, их заметил охранник и, наверное, очень удивился. Но Володе было на него совершенно плевать. Важнее всего сейчас было отвезти Юру домой и уложить спать.
Примечание к части У нас есть беседа в ВК специально, чтобы обсуждать новые главы ОЧМЛ. Вот тут https://vk.me/join/AJQ1d9n_dRe1S4Q9bTOYKZPh Заходите, если хотите поорать, что-нибудь спросить или просто поболтать с теми, кто с вами в одной лодке, хе-хе.