21. Причиняя добро
Стоило Володе войти в офис, как в опенспейсе повисла тишина. Затихли разговоры, работники попрятались за мониторами, и, только когда Володя почти дошёл до двери своего кабинета, раздалось несколько голосов.
Вставив ключ в замочную скважину, Володя сцепил зубы и отогнал от себя внезапное острое желание развернуться и наорать на кого-нибудь или на всех сразу. «Какого чёрта вы сверлите мне спину, как будто я прокажённый? Хотите что-то сказать — так говорите, а не шепчитесь!»
Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Володя повернулся к столу секретаря:
— Лера, Брагинский уже пришёл?
— Нет, Владимир Львович, Дмитрия Викторовича ещё не было.
— Ясно.
Володя хмыкнул. Значит, вот как — двенадцатый час, а Брагинский даже не соизволил появиться на работе? Внутри клокотала ярость, подталкивала к тому, чтобы позвонить, выяснить отношения, поругаться, но Володя сам себя осадил. Важно сохранять лицо.
Полдня Володя старался не выходить из своего кабинета и лишний раз не показываться никому на глаза. Подумывал уже никуда не идти на обед, а заказать доставку, но в последний момент затихшая было ярость вспыхнула с новой силой. Какого чёрта он вообще должен сидеть в кабинете офиса своей фирмы и прятаться от своих подчинённых, будто он и правда в чём-то перед ними виноват?
Перед обедом Володя дал Лере указания — так, чтобы слышал весь опенспейс:
— К моему возвращению подготовьте, пожалуйста, отчётность по ЧП. При необходимости звоните Брагинскому, он должен был сегодня всё предоставить. И я не нашёл согласование заказа по новым краскам, Ткаченко должен был положить мне его на стол ещё вчера. Уточните у него, почему задача не выполнена? Произошло что-то, что позволяет сотрудникам нарушать сроки?
Несмотря на строгий тон Володи, Лера вдруг улыбнулась краем губ и кивнула:
— Всё будет сделано, Владимир Львович!
В конце концов, не случилось ничего сверхъестественного, Володя не сделал ничего противозаконного. А если кто-то из сотрудников считает, что Володя живёт не так или не с тем человеком — это проблемы прежде всего сотрудника. И это никак не должно влиять на рабочий процесс.
Во время обеда на телефон пришло напоминание. Володя посмотрел на экран: «17 мая, завтра: День рождения Юры».
Надо же, а Володя совсем забыл. Нужно обязательно придумать, что подарить, а вечером спланировать, как устроить праздник.
Вернувшись в офис, Володя обнаружил у себя на столе согласование по проекту, которое должно было быть готово ещё вчера. Нагоняй сработал. Хотя в остальном в офисе всё так же повисало молчание, когда Володя выходил в опенспейс. Он видел осуждающие и недоумевающие взгляды в свою сторону, но понял, что нужно просто вешать перед собой воображаемый щит. Его личная жизнь не касается ни одного из этих людей. Они должны работать, он платит им за это деньги. А если Володина ориентация задевает кого-то настолько, что это мешает рабочему процессу, то он не собирается цепляться ни за одного из сотрудников.
— Лера, а что там с отчётом по ЧП?
Та пожала плечами и виновато сказала:
— Не знаю, Владимир Львович. Отчёт я уже составила, его осталось только распечатать, но нужна подпись Дмитрия Викторовича, да и акты по нарушениям тоже он делал. А до него не дозвониться.
Володя хмыкнул. Дело принимало интересный оборот. Он совершенно не понимал, на что рассчитывал Брагинский. Ссоры ссорами, но вина за обрушившуюся стену — целиком и полностью на нём. К тому же он не дурак, он прекрасно знает, что, игнорируя, только усугубляет ситуацию. Володе проще будет подать судебный иск и не придётся заниматься ненужными разборками, тем более что экспертиза проведена, закон на его стороне.
— Ладно, Лера, сегодня давайте придержим этот отчёт. Если от Брагинского не будет никаких вестей до завтрашнего обеда, то буду сам разбираться.
Володя уехал с работы на час раньше, чтобы успеть до закрытия зайти в ювелирный. Он ломал голову, придумывая, что же подарить Юре. Очевиднее всего было бы выбрать нечто, связанное с музыкой, но Володя боялся, что очередные намёки на творчество могут усугубить Юрин кризис. Поэтому всё же решил, что лучше будет подарить какую-нибудь безделушку, зато дорогую и красивую. Например, золотое украшение — чтобы подходило к Юриной серёжке.
Володя зашёл в несколько ювелирных. Посмотрел на кольца, но отмёл эту идею: перстни выглядели пафосно и громоздко, а тонкие обручальные могли стать глупым намёком. Цепочки и подвески тоже, на Володин взгляд, не подходили — на красивой Юриной шее не хотелось видеть что-то лишнее. Оставались браслеты, и Володя долго ходил между витринами, высматривая подходящий. Выбор не радовал: сплошные тяжёлые цепи, которые должны были подчеркнуть статус владельца, а не украсить руку. В четвёртом по счёту магазине Володя наконец увидел то, что искал — аккуратный тонкий браслет из золота и платины. Живо представилось, как изящно он будет сидеть на Юрином запястье.
Наблюдая, как девушка за прилавком упаковывает покупку в красивую синюю коробочку, Володя пожалел, что из-за событий последних недель вспомнил о Юрином дне рождения только сегодня. Парой дней ранее он ещё успел бы заказать гравировку, чтобы браслет был именной.
Выходя из магазина в приподнятом настроении, Володя улыбнулся. Он надеялся, что Юре подарок понравится.
***
Герда встретила его во дворе дома — там же, где Володя, уходя с утра, её и оставил. Почему собака сама не вернулась в дом, стало понятно уже через минуту: дверь оказалась захлопнута. Не закрыта на замок, но и не прикрыта, как обычно. Герда не смогла бы сама подцепить её лапой. Юра захлопнул? Может, случайно?
В доме царила полная тишина. Ни шороха, ни звуков музыки из кабинета. Володя позвал:
— Юра? Я дома.
На кухне даже не было привычного бардака: посуда на своих местах, будто Юра даже не обедал.
Володя поднялся к его кабинету — заперто на ключ.
— Какого чёрта? — буркнул себе под нос.
Если Юра куда-то ушёл, то почему не предупредил? Не мог же он запереться изнутри — какой в этом смысл? Или всё же мог?
Володя, недолго думая, достал из кармана телефон и набрал его номер. Звонок раздался из-за дверей кабинета, но трубку никто не взял. Сдерживаясь, чтобы не материться, Володя спустился в зал, нашёл запасные ключи. Всё это время в трубке раздавались гудки, и он слышал трель Юриного телефона на втором этаже.
Юра спал полулёжа на диване, головой на подлокотнике, уронив ноги на пол. Рядом стояла пустая бутылка рома, а ещё одна, початая, упала и разлилась лужей под диван. Да и в целом в кабинете царил полный бедлам: нотные листы, музыкальные диски и книги раскиданы, на крышке пианино — пустые чашки и кофейные следы.
— Твою мать… — прошипел Володя, чувствуя, как внутри всё буквально заливает яростью.
Он подошёл к Юре, довольно жёстко потряс его за плечо.
— Юра! Юр!
Тот никак не отреагировал, даже не шевельнулся.
Злость моментально сменилась беспокойством, Юра ведь даже не сопел. Он вообще дышит? Володя прислушался, склонился над ним, потрогал лоб и скулу. Почувствовав прикосновение, Юра всё же скривился и фыркнул, но так и не проснулся.
Ведомый смутным подозрением, Володя громыхнул верхним ящиком стола, потом ещё одним. В самом нижнем нашёл прописанные врачом таблетки, выдохнул — нераспечатанные. Подумав, сунул себе их к карман — не хватало ещё, чтобы Юра, забывшись, смешал таблетки с алкоголем. Володя уже совсем не был уверен в том, что у Юры хватит ума такого не сделать.
Выходя из кабинета, он снова обернулся на спящего Юру. Скривился и вздохнул, качая головой. Что же делать? Он же говорил, что ему нужно лечить депрессию, сходил к врачу, и вот…
Юра проснулся часа через три. Володя стоял у плиты, помешивал булькающий в кастрюльке куриный суп и исподлобья наблюдал за Юрой.
Тот молча налил себе воды, залпом осушил стакан, снова наполнил его и уселся за стол. Выглядел он крайне помятым и полуживым, и в другой раз Володя, может, и пожалел бы его, но не сегодня. Он со стуком поставил перед ним тарелку супа.
Юра поднял на него глаза, посмотрел с благодарностью, но, наткнувшись на Володин взгляд, отвернулся.
— Юра… — негромко сказал Володя. Он попытался смягчить тон, но злость так и лилась из него.
— Володь, не начинай, я тебя прошу, мне и так хреново…
— А мне что, думаешь, хорошо? — вспылил Володя. — Мне, думаешь, нравится приходить каждый день домой и видеть тебя пьяным и неадекватным? Я уже ничего не говорю про постоянный бардак и вонь алкоголя на весь дом! Юра, мы же договорились, ты же пообещал… А ты… Как я могу доверять тебе теперь?
— Володь, голова и без этого болит, мы можем отложить этот разговор на…
— Нет, не можем! — Володя заговорил тише, но от этого в его голосе только прибавилось холодной ярости: — Сколько можно откладывать? Я устал видеть тебя таким, я не хочу видеть тебя таким, Юра! Ты же сходил к доктору, ты же решил лечиться, ты купил таблетки, так в чём проблема?
Юра резко отодвинул от себя тарелку супа и встал со стула. Ничего не говоря, подошёл к шкафчику, где хранился подарочный алкоголь и Юрин ром. Рома там не оказалось.
— А где?.. — Юра растерянно обернулся.
— Что «где»?
— Мой ром. У меня была ещё бутылка.
— Я не знаю. Может, ты всё выпил и забыл?
— Что? Какого хрена, Володя? — Юра повысил голос. — Ты что, вылил мой ром?
— Нет! Но, останься он там, так бы и сделал! Потому что это уже ни в какие ворота, Юра! Ты пьёшь и даже не помнишь сколько!
Юра посмотрел на него, прищурившись, но вдруг пожал плечами, развернулся и потянулся за бутылкой коллекционного коньяка, стоящего в углу шкафчика — давний подарок одного из клиентов фирмы.
— Нет! — Володя подскочил к нему. — Не смей!
Юра откупорил плотную крышку.
— Тебе коньяка жалко, что ли?
Володя попытался выхватить у него из рук бутылку, но Юра неожиданно крепко вцепился в неё.
— Мне тебя жалко!
Юра потянул на себя. Мгновение — и осколки бутылки разлетелись по кафельному полу в луже резко пахнущего алкоголя.
— Вот чёрт. Всё же придётся идти в магазин, — разочарованно протянул Юра. Он даже не вскрикнул, когда уронил бутылку. Развернулся и направился к лестнице на второй этаж.
Перешагнув через лужу, Володя нагнал его у ступенек, схватил за локоть.
— Я запрещаю приносить алкоголь в мой дом!
Юра снова равнодушно пожал плечами.
— Ладно. Тогда буду пить его на улице.
— Никуда ты не пойдёшь! — прорычал Володя и дёрнул Юру на себя, не давая уйти на второй этаж. Тот вырвал руку.
— И что ты сделаешь? Запрёшь меня?
— Если это поможет тебе бросить пить, то да!
— Я тебе что, собака? Хочешь на цепь меня посадить и выпускать по команде?
— Если это поможет тебе, — снова повторил Володя.
— Не поможет! Я человек, я имею право…
— Да ты не похож на человека! — перебил его Володя. Схватил за плечи, подтащил к зеркалу, поставил к нему лицом. — Ты на себя посмотри! Разве так выглядит человек, Юра? Нет, так выглядит ничтожество…
Он осёкся, поймав в зеркале потускневший взгляд Юры. Тот поджал губы, резко вдохнул, будто его ударили под дых. Дёрнулся. Володя ещё сильнее стиснул его плечи, удерживая. Юра выкрутился, рванул в сторону — Володя попытался заключить его в объятия.
— Пошёл ты к чёрту, — прошипел он, дёргаясь в его руках.
— Юра, успокойся.
— Пошёл… ты… к чёрту! — Он вывернулся, отпихнул от себя Володю и стал подниматься по лестнице.
Глядя на его сгорбленную спину, взлохмаченные волосы и дрожащую руку, что держалась за перила, Володя ощутил сожаление. Ну что он ему сказал? Зачем так грубо?
— Юра, стой!
Тот остановился.
— Что? — не оборачиваясь, спросил он.
— Прости, я грубо сказал, я не хотел так. Куда ты?
— Спать.
— На диване опять? Тебе там не место…
— А где моё место, Володя? В будке Герды?
— Нет, в моей кровати, рядом со мной. Пожалуйста, хватит спать по отдельности. Я скучаю, мне тебя не хватает.
— Я же ничтожество, Володя. Зачем тебе рядом такой, как я?
И он ушёл наверх, даже не обернувшись. Володя покачал головой, потёр руками лицо. А ведь он хотел обсудить с Юрой, как отмечать его день рождения…
Лёжа в кровати, Володя пожалел, что не взял тогда рецепт у Игоря. Снотворное закончилось, а успокоительное, сколько бы Володя его ни пил, не помогало. Он проворочался в кровати почти до утра, прислушиваясь к звукам в доме. Вдруг Юра всё-таки придёт? Нет. Он даже ни разу не спустился на кухню попить воды.
Володя переживал за него — он ведь так ничего и не поел. А у него в кабинете оставался ром, не весь же разлился из бутылки. И ведь наверняка Юра его выпил, да ещё и на голодный желудок.
Володя прокручивал в голове куски их ссоры. В какие-то минуты сон таки приходил — душная тяжёлая дрёма, сквозь которую он снова и снова слышал Юрин равнодушный голос и свой — строгий и ледяной.
«Хочешь на цепь меня посадить?!»
«Так выглядит ничтожество! Ты выглядишь как ничтожество!»
И, выныривая из этого марева, Володя отчаянно тянулся к Юре — встать с кровати, подняться наверх, обнять его. Но продолжал лежать, понимая, что Юра наверняка заперся в кабинете, а ломиться к нему посреди ночи — только провоцировать новую ссору.
Утром Юра не спустился к завтраку. Володя, собравшись уже на работу, поднялся к нему. После вечернего скандала он теперь не знал, как попросить прощения, а тем более — как поздравить Юру. Володя безрезультатно подёргал ручку двери — закрыто.
— Юра, я не хочу опять врываться к тебе без спроса, но ты хоть подай признаки жизни. С тобой всё в порядке?
За дверью послышался шорох. Через полминуты щёлкнул замок — Юра приоткрыл дверь. Выглядел он ещё хуже, чем вчера — помятый, с опухшими покрасневшими глазами, всклокоченный и сонный. Володе сразу же захотелось обнять его, затащить в душ, вымыть, накормить и уложить спать в чистую мягкую постель. Но Юра не дал ему сделать навстречу и шага — придержал дверь, оставив только небольшую щель.
— Как видишь, со мной не всё в порядке, но я живой.
— Юра, чем тебе…
— Не надо мне помогать, — оборвал его Юра. — Иди на работу.
И Володя не посмел ему перечить — будет ведь только хуже. А тем более не смог выдавить слова поздравлений, которые прозвучали бы сейчас как насмешка. Он лишь сказал:
— Я приготовил завтрак, а в холодильнике стоит суп. Поешь, пожалуйста, ты со вчерашнего дня голодный.
Юра захлопнул дверь.
Спускаясь по лестнице, Володя чувствовал, как внутри всё раздирает от боли. Юра закрылся от него — и физически, и морально. Володя наговорил ему гадостей, и, сколько бы теперь ни раскаивался, слов обратно не возьмёшь.
Он не знал, что делать. Он боялся за Юру. Боялся, что, стоит уехать на работу, как Юра тут же пойдёт в магазин. Ему же плохо, у него жуткое похмелье, и ему нужно выпить, чтобы полегчало, и так по кругу, а это прямой путь к запою. Да что там — Юра уже ушёл в запой.
Володя положил коробочку с браслетом на видное место — на кухонный стол, рядом с чайником. Вертя в руках пустой бумажный лист, долго думал, написать пожелание или попросить прощения. Глупо делать это так, будто он боится поговорить. В итоге Володя не придумал ничего лучше надписи «С днём рождения, Юрочка». А всё остальное он скажет ему лично.
Но, глядя на оставленный на столе подарок, Володя всё ещё сомневался. Может, вообще не идти на работу? Съездить в магазин, купить торт, устроить праздник, а заодно проследить, чтобы Юра не пошёл за ромом? А какой смысл? Как Володя его удержит, если тот захочет пойти? Силой? Опять ссориться?
Володя вертел в руках связку ключей, стоя у ворот участка. Обычно он закрывал их на задвижку, чтобы Юра мог спокойно выходить не только во внутренний двор, но и за территорию. Но сейчас, глубоко вздохнув, он запер ворота на ключ. Будет лучше, если Юра не сможет выйти из дома.
***
Сегодня Брагинский был в офисе. С совершенно напыщенным и гордым видом зашёл к нему в кабинет перед обедом, положил на стол недостающие в отчёте о ЧП акты.
Володя их молча просмотрел и протянул обратно:
— Отдай Лере, нужно прикрепить к папке. И подпиши у неё ордера на компенсацию ущерба.
Как ни странно, Брагинский даже спорить не стал. Вообще слова лишнего не проронил. Володю так и подмывало спросить, какого чёрта он вчера не явился на работу и почему до сих пор не принёс обещанное заявление на увольнение. Но осадил себя: не стоит усугублять ситуацию и, уподобляясь ему, мешать личные эмоции с работой.
А личных эмоций у Брагинского было хоть отбавляй — он смотрел косо, то и дело кривил губы и всем своим видом показывал, как ему неприятно находиться рядом с Володей. Стало даже забавно — надо же, как человека может взбудоражить то, к чему он не имеет совершенно никакого отношения. Например, с кем спит Володя. Была бы это девушка, Брагинский только порадовался бы, а потом забыл бы через день.
После обеда постучалась Лера.
— Я подшила отчёт по ЧП, осталось только вам подписать. Но вы проверьте его.
— Хорошо. — Володя кивнул, забирая у неё папку.
— Ещё утром пришли согласования по маркетингу, я проверила, нашла недоработки и отправила переделывать. К вечеру должны вернуть.
— Хорошо. Спасибо, Лера, вы… вы замечательный секретарь.
— Владимир Львович, — обычно серьёзная и сдержанная, Лера вдруг смущённо опустила взгляд, — простите за личный вопрос, но сотрудники распустили слухи о вас и вашем друге и теперь спрашивают меня. Что мне отвечать?
На мгновение Володю изнутри обдало холодом — неужели всё-таки не удастся избежать этих неудобных вопросов?
— Мне всё равно, — отмахнулся Володя, — отвечайте то, что считаете нужным.
— Тогда я буду говорить… что это не их собачье дело.
Володя резко поднял голову, посмотрел на неё, прищурившись, улыбнулся.
— Мне нравится такая формулировка.
Щёки Леры залились краской.
— А что вы сами думаете об этом? — спросил Володя. — Кроме того, что это не ваше дело, разумеется?
— Ну, — Лера пожала плечами, — я давно догадывалась об этом. У нас в офисе столько красивых женщин, а вы всегда были как кремень, так что… я надеюсь, что у вас с вашим другом всё будет хорошо.
— Спасибо, Лера, — выдохнул Володя и впервые в жизни обратился к ней на «ты»: — Ты всегда была отличным сотрудником, но оказалось, что и человек замечательный. Мне приятно с тобой работать.
— И мне с вами, Владимир Львович, — улыбнулась Лера.
***
По дороге домой Володя купил торт, а пока ехал, планировал, что скажет Юре по возвращении. Тот уже должен был немного отойти от вчерашней ссоры, так что можно будет попросить у него прощения и поздравить с днём рождения. Володя очень надеялся на мирное разрешение конфликта.
От хорошего настроения не осталось и следа, как только Володя подъехал к дому. На улице уже смеркалось, но в окнах не горел свет. Володя открыл ворота ключами, вздохнул спокойно — Юра здесь. А с другой стороны, куда бы он делся? Может, снова спит? Странно, но и Герды нигде видно не было.
В доме царила мёртвая тишина — ещё мертвее, чем вчера. Собаки на первом этаже не было.
Володя поднялся наверх — дверь в кабинет оказалась открыта. Внутри как будто прошёл ураган: все шкафы распахнуты, вещи разбросаны по полу, ящики стола выдвинуты. На диване валялся халат, край которого упал в вчерашнюю лужу рома.
Володя окликнул Юру, но в кабинете его явно не было. Не спрятался же он от него? Володя позвал Герду. Тишина.
Куда они могли деться из закрытого дома? Чувствуя накатывающую панику, Володя схватил телефон, набрал Юру и вздрогнул от неожиданности — по кабинету разнёсся рингтон. Юрин телефон лежал на столе под кипой бумаг.
Володю вмиг охватила паника. Он снова позвал Юру, затем ещё раз, громче, и ещё раз, ещё громче.
А вдруг он что-то с собой сделал? У него же депрессия, ему ведь совсем плохо, а Володя запер его в доме! Одного! Куда же он мог спрятаться?
Володя побежал в ванную. Пусто. В спальне Юры тоже не было. И на кухне, и в зале. Володя искал везде: спустился в подвал, заглянул в кладовку, посмотрел в недостроенных комнатах второго этажа, даже шкафы с вещами пооткрывал. Юры нигде не было.
Володя выбежал во двор. Замер на веранде дома, схватился за косяк, ощущая, что ещё немного — и его снова накроет паническая атака.
Вцепившись в дверную ручку, Володя глубоко вздохнул и медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться. Постарался думать логически. Герды тоже нет, значит, Юра ушёл куда-то с ней. Значит, не сам? Но куда он мог уйти, если ворота участка закрыты? Володя медленно обошёл дом по кругу, внимательно оглядываясь. Ну не через забор же Юра перелез, в самом деле?
Володя зацепился за мысль о заборе, снова пытаясь выровнять дыхание, чтобы успокоиться. Забор, ворота… Калитка! Володя бросился в угол двора — туда, где за кустами дикого винограда виднелась открытая калитка в соседский двор.
И, будто услышав его протяжный выдох, по ту сторону забора тявкнула Герда. Володя сперва даже себе не поверил — может, всё-таки Найда?
Он скомандовал: «Ко мне!» — и через полминуты увидел несущуюся ему навстречу собаку. Ну, хотя бы с ней всё хорошо.
— Герда, где Юра?
Та гавкнула на него и посмотрела с любопытством.
— Герда! Ищи Юру!
Та снова гавкнула, развернулась и понеслась в сторону дома соседей.
Идя следом за ней, Володя пытался понять, как Юра смог открыть эту калитку. Ключи от неё были у Володи и соседей. Перелезть он через неё не мог — высокая. Да и зачем? Юра же не совсем сбрендил, чтобы врываться на чужую территорию?
Володя дошёл до веранды. Найда узнала его и приветливо тявкнула, звякнув цепью. Володя вдавил кнопку дверного звонка, услышал, как в глубине дома раздалась весёленькая трель. Открыли только с третьего раза. Сергей как-то очень странно улыбнулся и медленно протянул:
— Ой, Влади-имир! Доброго денёчка тебе…
— Уже вечер, Сергей. Ты не видел моего… друга? Нигде не могу его найти, а калитка открыта, да и Герда тут.
Сергей моргнул, кивнул и, развернувшись, позвал за собой внутрь дома. Володя шёл за ним, слушая тихое бормотание:
— Я гулял по саду, смотрю — сосед новый. Ну вот разговорились, хороший Юрий человек, да. Талантливый, музыкант… Поговорили с ним об искусстве, общие темы нашли.
Володя спокойно выдохнул — Юра нашёлся.
Володя не раз бывал в соседском доме: иногда Татьяна просила купить и привезти из города корм, изредка без повода звала на чай, а Володя не мог отказать — неудобно. Но он помнил, что внутри всегда было чисто и опрятно. Но не сейчас. Все окна оказались занавешены шторами, в углу зала на тумбочке шумел телевизор, а ещё было так накурено, что у Володи запершило в горле. Взгляд невольно зацепился за валяющиеся то тут, то там бутылки — из-под дорогого коньяка, хорошей водки, виски. На столике у телевизора стояла пепельница, полная окурков, а к застоявшемуся сигаретному дыму примешивался запах перегара и ещё чего-то сладковато-травянистого.
Юра полулежал в кресле. Откинувшись на подголовник, он, почти не моргая, смотрел в потолок. В его пальцах тлел окурок сигареты, наверх поднималась тонкая струйка дыма.
Володя ошарашенно смотрел на него.
— Какого… — он закашлялся, едва вдохнув ртом.
Сергей тронул его за предплечье.
— Тс-с… Ну что ты, Владимир, — протянул он. — Не мешай человеку отдыхать.
А Юра даже не отреагировал ни на появление Володи, ни на голос, ни на кашель.
— Что с ним? — накинулся он на Сергея. — Он совсем упился?
Тот отмахнулся и начал глупо смеяться.
— Юрий вдохнул немного… природы. Не переживай, он просто расслабляется. Хочешь и тебе забью?
Сергей плюхнулся на диван, потянулся к лежащему на столике свёртку фольги.
До Володи наконец дошло.
— Ты что, его накурил?! — воскликнул он.
Сергей медленно поднял на него взгляд.
— Ну да, немного.
— Ты вообще нормальный?
— Ну… — Он покрутил рукой в воздухе. — Нормальный — это вообще растяжимое понятие. Вот ты, например, в какой-то степени тоже ненормальный. Все мы в какой-то степени ненормальные, кто-то больше, кто-то меньше.
Сергей говорил раздражающе медленно, тянул гласные и нёс какую-то околесицу. Володя готов был взорваться от клокочущей внутри злости.
— На хрена?
— Что на хрена? — Сергей почесал затылок. — Я что-то уже потерял нить нашего разговора.
— Я говорю, кто тебя просил давать Юре эту гадость?!
— А… — Сергей кивнул.
— Володя, ну что за истерика на ровном месте? — вдруг раздался Юрин голос. Володя посмотрел на него — тот сидел как сидел, всё так же неподвижно, и пялился в потолок. — Никто никого ни к чему не принуждал. Серёжа предложил, я не стал отказываться. Всё прекрасно.
— Во-о-от, — протянул Сергей, подняв указательный палец вверх.
Володя, склонившись над Юрой, заглянул ему в глаза. Потряс за плечо.
— Юра. Юр, пойдём отсюда.
— Куда? — Он сфокусировал взгляд на Володином лице и внезапно улыбнулся — совершенно по-доброму. — Опять хочешь меня закрыть? — А потом поднял руку и потряс перед Володиными глазами браслетом на запястье. — Один наручник уже купил. Когда второй подаришь?
Володе стало жутко. Ледяной тон Юриного голоса слишком расходился с милой улыбкой, играющей на его губах.
— Нет, Юра, нет. Прости, я не…
— Ладно, пойдём, — вдруг согласился Юра.
Он резко встал, сделал пару шагов, пошатнулся. Володя успел его подхватить. Юра хихикнул:
— Не, нормально. Сейчас сориентируюсь.
Пока шли до дома, той же дорогой через задний двор и калитку, Юру пробило поболтать. Он весело рассказывал, и, если не знать, откуда Володя его только что забрал, можно было бы даже подумать, что с Юрой всё в полном порядке.
— Его жена уехала куда-то, я что-то забыл, вроде бы в отпуск. А этот в запой ушёл. А потом бухать ему надоело, он травки достал. Во дед даёт, я даже позавидовал. Немного, потому что на самом деле там нечему завидовать, знаешь, он мне свои картины показывал — такие пустышки. Те, что у него стоят там, в доме — не продаются, говорит. А показал мне те, что при Совке рисовал и продавал — там классные картины. Нет, не шедевры, но в них хотя бы есть какой-то смысл. Говорили с ним. Выгорел человек настолько, что обратно уже не вернётся. Рисует натюрморты какие-то. Не то чтобы я разбираюсь, но вроде вижу, что техника есть, но, знаешь… Такие пустые картины. Не то что раньше, раньше, он мне показывал, были лучше, рисовал хотя бы со смыслом…
Володя открыл двери дома, Юра зашёл следом, облокотился спиной о стену.
— Ты повторяешься, Юр, — сказал Володя. Присел на корточки перед ним, расшнуровал его ботинки. Поднялся на ноги, объяснил: — Сергей и сейчас продаёт картины — рисует на заказ, просто почти все деньги пропивает.
— Да, на заказ рисует, хорошо рисует, но никакого смысла во всём этом нет… Он и сам не видит никакого смысла. — Юра говорил это не Володе, а пустоте перед собой. И вдруг начал сползать по стенке — подогнулись колени, он осел, обнял себя за плечи руками. — Выгорел, знаешь, да так, что вернуться обратно уже невозможно. Потому что никакого смысла во всём этом… нет.
— Юр! — Володя, испугавшись, попытался поднять его — подхватил под мышки, потянул наверх, но Юра повис на нём как тряпичная кукла.
Володя опустился на пол, закинул на себя Юрины руки, обнял его. Тот упёрся подбородком ему в плечо, продолжая бормотать одно и то же про выгорание и бессмысленность.
— Юра, перестань. Это не про тебя. Сергей сам виноват, сам себя довёл до такого, ты не такой, я помогу тебе, слышишь?
Юра не слышал. Володя продолжал его уговаривать. Поднял, наконец поставил на ноги. Юра особо не сопротивлялся, позволил довести себя до кровати и кое-как усадить на неё.
Володя не знал, чем помочь. Если с пьяным человеком при токсикозе было понятно, что делать — таблетки, холодный душ, — то как привести в чувство укуренного?
— Юр, тебе плохо? — спросил Володя, стаскивая с Юры одежду.
Тот мотнул головой. Потом кивнул.
— Тошнит? Голова кружится?
— Неа. Нормально.
Он накренился набок, упал щекой на подушку и застыл, глядя перед собой стеклянным взглядом. Володя сел на пол рядом с ним, погладил по волосам.
— Юр?
— М?
— Что мне для тебя сделать?
— Ничего. — Юра медленно моргнул. — Ты и так делаешь для меня бесконечно много… Это я, я сам же всё просираю.
— Юра, нет. — Он погладил его по щеке костяшками пальцев. — Юрочка…
Юра молчал. И будто спал, только с открытыми глазами. Володя смотрел на него и чувствовал, как накатывает паника — так же, как раньше: волной ужаса, страхом, леденящим оцепенением и удушьем. Внутри всё онемело, сердце будто сжали шипованной перчаткой, стало трудно дышать.
Это он довёл Юру до такого. Это он виноват.
Он запер его. Не сегодня, а ещё несколько месяцев назад, когда Юра только приехал. Он ограничил его свободу кабинетом, усадил за пианино, которое сам же, без Юриного согласия, купил. Он привязал его к себе, потому что знал, что Юра любит, а значит, не уйдёт. Идеальная цепь.
Володя попытался вдохнуть ртом, но горло будто затянуло плёнкой — воздух не проходил. Он ударил себя в грудь.
Юра смотрел в пустоту, полуприкрыв глаза, и даже не обратил внимания на Володины телодвижения.
До дрожи напрягая мышцы, Володя заставил себя подняться и бросился в ванную. Как был, в рубашке и брюках, шагнул в душевую кабину и крутанул кран. Кожу обожгло прохладой, остатки холодной воды в трубах моментально сменились кипятком, и в следующее мгновение его обожгло уже по-настоящему.
Володя не смог сдержать крика. Вывалился из кабинки, едва не упал, поскользнувшись на мокром кафеле. Краем глаза ухватил своё жалкое отражение в зеркале — насквозь мокрый, в липнущей к телу одежде, с безумным взглядом. «Ну и кто теперь ничтожество, Вова?» — будто спрашивало отражение.
Володя с опаской заглянул в комнату — отсюда было видно кровать, Юра так и лежал на боку. Всё-таки уснул и ничего не услышал? Ну и хорошо…
Паника отпустила, но едва ли полегчало.
Володя сдирал с себя мокрые вещи, матерясь сквозь зубы. Вот он — единственный способ справиться с собой? По-другому он и не может. Он был уверен, что с появлением Юры в его жизни окончательно избавился от тяги к самоистязанию, но нет. Это безумие, эта гадость всё ещё жила внутри.
Совершенно разбитый, Володя доплёлся до кровати и упал щекой на подушку. Глядя в Юрину спину, еле слышно прошептал:
— С днём рождения, Юр. Отличный у тебя получился праздник.