«Христиания.
17 июня 1908 года.
Дорогая Мария Андерсен!
Я обещал прийти и не пришел. Прости меня, и прости, что я так тебя все время мучил.
Дорогая, надень траурное платье по любовнику, который, к сожалению, умер. Пусть завтра во всех газетах появится объявление, пусть оно будет в газетах и послезавтра и еще несколько недель [116] . Будь фру Марией Лавик, сколько захочешь, – тебе это имя и звание гораздо дороже, чем мне. И лей все те слезы, которые я в своей бесчувственности запретил тебе лить вчера. Запрячь все эти Тетисовы манеры и его "дорогую душу " подальше в своей больничной палате, тогда, вероятно, его белое лицо оставит тебя в покое...» [117]
Благодаря всей этой мучительной истории Мария с самого начала знала, за кого выходит замуж. Гамсун никогда не был мягким и легким человеком.
Он безусловно любил Марию – и оттого мучил ее еще сильнее. Он хотел получить ее всю и настаивал на том, чтобы его возлюбленная немедленно бросила работу, поскольку мир театра насквозь прогнил. Он был убежден и убеждал в этом невесту, что он ее спасает, предложив ей руку и сердце. Именно Гамсун был инициатором их официального брака, поскольку сама Мария предпочитала неформальные отношения и продолжение своей сценической деятельности.
Но она тоже любила Гамсуна – любила не менее страстно и, как впоследствии выяснится, ревновала его не меньше.
В своих воспоминаниях она писала, что Гамсун ворвался в ее жизнь, когда ей было 26 лет, и заставил поверить, что ему нужна только она: «Когда же теперь я оглядываюсь на прошлое своими старыми глазами, я все так же верю в это. Он упоминал мою „прекрасную молодость“ (для Кнута всякая молодость была прекрасна), мою крестьянскую стать, мою восприимчивость. И до сих пор я сама знаю о своей смиренной любви к нему и преклонении. Ему все это было необходимо».
Гамсуну действительно была необходима и она сама, и ее любовь. В минуты просветления он просил у нее прощения: «Мария, пожалуйста, будь со мной терпелива! Если ты того захочешь, то сможешь помочь мне. Ты сможешь сделать из меня короля, и я напишу еще много хороших вещей!»
Мария подчинялась Кнуту, ибо разве могла любящая женщина быть спокойна к таким строкам, получаемым от жениха, к тому же известного на весь мир писателя: