«Ты сейчас живешь в великой стране и поверь, это по-настоящему великая страна. Прошу тебя, не пиши своим подругам, что кто-то кончает жизнь самоубийством в Германии, ведь они могут подумать что-нибудь плохое об этой прекрасной стране. Лучше расскажи, как Гитлер и его правительство умудряется вершить великие дела в атмосфере ненависти и вражды со стороны всего мира. Ты и я, мы все будем благодарить Германию и благословлять ее, ибо за ней будущее».
Ошибка критиков Гамсуна заключается в том, что они не верят в искренность его заблуждений. Они отметают в сторону имеющиеся многочисленные свидетельства об оказанной писателем помощи жертвам нацизма.
Сигрид Стрей, ярая антифашистка и участница норвежского Сопротивления, писала об этом в книге своих воспоминаний и утверждала, что Гамсун многим помог и что он просто не мог выносить насилие.
Туре Гамсун вспоминал, что отец был страшно расстроен, когда узнал, что Эгон Фриддель [166] покончил жизнь самоубийством, и целый день не выходил из комнаты, а потом сказал: «Зачем он это сделал: он мог бы приехать ко мне!» [167] Гамсун обращался к нацистским властям по поводу многих «неблагонадежных» и узников режима. Так, он написал письмо в канцелярию рейха в защиту друга Туре, гуманиста Макса Тау [168] .
Ситуацию со знанием или незнанием Гамсуна об ужасах нацизма усложняет и тот факт, что к концу 1930-х годов с ним стало очень тяжело общаться: писатель практически совсем оглох. При этом, будучи невероятно упрямым, он не хотел использовать слуховой аппарат, не хотел общаться с посторонними людьми и всю информацию получал от своей семьи – прежде всего Марии – и из газет.
Кроме того, важнейшим отличительным признаком нацистской идеологии являлась расовая мифология, в основе которой лежала демонизация евреев как источника мирового зла, возвышение нордической расы арийцев, потомков древних богов. О том, что идеи пангерманизма были в то время очень распространены в Скандинавии, мы уже говорили.
А вот что касается расизма Гамсуна, то его книги несколько раз подвергались тщательному анализу норвежских и американских исследователей на этот предмет. В результате этих штудий стало ясно, что ни в одном произведении Гамсуна нет и отголоска расистских мифов. Сам же писатель ответил на вопрос профессора Лангфельдта о своих нападках на евреев так: «Я нападал на евреев? Да у меня ведь полно друзей среди евреев, и я предлагаю Вам, господин директор клиники, ознакомиться с моими книгами и попытаться найти в них хоть одно слово, направленное против евреев» [169] .
Мы уже говорили, что Гамсун не нуждается в извинениях или объяснениях, поэтому далее на тему отношения писателя к нацизму мы будем говорить, опираясь исключительно на факты и документальные материалы.
«Факты бесспорны, – пишет Л. Р. Лангслеттен. – Гамсун поддерживал Квислинга, был на стороне немецких оккупантов и заявлял это во всеуслышание, начиная со статьи "Бросай оружие!” и вплоть до некролога Гитлеру в мае 1945 года. В целом за время войны он написал около пятнадцати подобных статей и призывов, часть из которых была помещена в немецких газетах. (Существует предположение, что в пропагандистских целях были сделаны без разрешения престарелого писателя разные добавления и вставки. Многие из них весьма далеки от гамсуновского стиля. Лишь это предположение может служить единственным правдоподобным объяснением их существования.)» [170] .