Мой вопрос неожиданно поверг Нату в жуткое смущение:
— Ну… кхм… да… она… очень высоко в иерархии…
И тут меня настигло очередное откровение. На всякий случай я уточнил:
— А тётя Софи большая шишка в храме Живы, я прав?
Ната опять замялась, но ответила:
— Н…ну, да…
Я задумался: интересная получается конфигурация! Император, глава имперсского культа, если такой тут есть, а если нет — точно верховный жрец одного из главных богов, как бы не самого Рода, при нём верховные жрицы Живы и Мары. И плевать на официальные статусы! Они на равных. А учитывая, что глава культа является воплощением самого бога или богини, то Империей управляют, по крайней мере сейчас, сам Род и две Рожаницы. Вот только как получается, что эта троица не может решить главную проблему человечества? Ведь вроде по их части. Ладно, это всё проблемы мировые, хотя они меня и касаются, но пока не ясно как, но если уж поток информации пошёл, почему бы не выяснить ещё два вопроса, конкретно по текущей ситуации. И я полез выяснять:
— Тогда уточни, пожалуйста, ты говорила, что крёстный и тётя Лиз постоянно наполовину в нави. Это как у меня?
А вот этот вопрос заставил Нату на некоторое время задуматься. Наконец она смогла сформулировать ответ:
— Нет… они как бы прорастают из яви в навь, а вы наоборот.
Угу. Вот и получается зомби переделанный. Тут, сразу две новости: плохая в том, что я всё-таки мертвяк ходячий. А хорошая — постепенно перерождаюсь в живого человека. Осталось только одну вещь выяснить и Ната — самая подходящая кандидатура, чтобы мне её разъяснить:
— А можешь ещё объяснить? Ритуал когда юноша с девушкой пьют из одной чаши, а потом он носит её на руках, что это? И что ещё туда входит?
На это моя псевдогорничная задумалась буквально на секунду и тут же очень бодренько выдала:
— А! Так это же из ритуала магической свадьбы! Только его сейчас почти не используют.
— А почему не используют? — равнодушно уточнил я.
— Создаёт слишком сильную связь и нерасторжим, — равнодушно пожала плечами Ната.
Я сдержанно кивнул: голова болела всё сильнее, но, что-то подсказывало мне, что если я не доспрашиваю сейчас, другого случая узнать все детали ещё долго не представится, поэтому попросил её рассказать про ритуал подробнее. Ната снова пожала плечами и поведала:
— Ну, жених с невестой пьют из одной чаши, разламывают и едят хлеб, обычно специальную лепёшку и жених уносит невесту на руках, обычно в спальню…
Дальнейшие расспросы давались мне с трудом, но я всё-таки выяснил, что детали значения не имеют. Чашка может быть любая, пить можно хоть воду, пронести на руках хоть пару шагов… Осталось уточнить про хлеб. Хлеб, как выяснилось тоже можно любой, главное, чтобы невеста испекла его своими руками. Тут у меня немного отлегло от сердца, но Ната добила:
— Правда, если невесте ещё нет двадцати одного, за неё это может сделать мать.
А вот это подстава! И, чтобы убедиться окончательно, я спросил:
— А хлеб обязательно дрожжевой? Какой-нибудь бисквит, лаваш пойдёт?
На этот случай Ната задумалась подольше, с сомнением покачала головой, но сказала:
— В принципе, ничего не мешает…
— Тортик пойдёт? — уточнил я.
— Почему бы и нет, — пожала она плечами, — а зачем вам это?
— Да так, — отмахнулся я, но тут мне снова сдавило голову и я болезненно поморщился.
— Да что же вы делаете! — всплеснула руками Ната, — Зачем так напрягаетесь! И было бы ради чего!
Ну вот как раз ради чего и было, но я уточнять не стал, а Ната уже поила меня каким-то не особо вкусным составом и укладывала в постельку. Но вовсе не для того, о чём вы подумали, ибо я почти сразу отключился и благополучно проспал до обеда.
Когда я проснулся, голова болела немного меньше. В смысле меньше, но немного. Но это по сравнению с утром, а по сравнению с тем состоянием, куда загнал меня разговор с Натой — так вообще был почти здоров, а потому голоден. Собраться в кучку для меня оказалось проще, чем утром и я сам доковылял до семейной столовой, она же гостиная, где всё общество было уже в сборе. Сытная еда ещё добавила сил, а мозгам — способности соображать и я принялся размышлять, как бы подъехать к тёте Лиз с моими последними выводами. Стараясь при этом не сильно напрягать мою, всё ещё больную голову. А за столом шла непринуждённая беседа, которая плавно скользила мимо меня. Непорядок первой, как водится, заметила Даша:
— О чём задумался? — спросила она со своим обычным ехидством.
— Учти, после вчерашнего тебе много думать вредно, — тоном заботливого патологоанатома предупредила тётя Софи.
— Ему вообще думать вредно, — вредным голосом заявила Даша, — опять до чего-нибудь додумается!
— Он додумается, обязательно! — с довольным видом констатировал крёстный. — Обязательно найдёт что-то такое, что мы все упускаем.
— Да я уже, — отозвался я со вздохом. — Кое-что подумал, навёл кое-какие справки…
— Я этой Нате язычок укорочу, — спокойно констатировала тётя Лиз.
Тут я не мог не вступиться за горничную, тем более, что она и язычком работает очень неплохо:
— Не надо! Она мне кое-какие тонкости разъяснила и кое-что стало понятно.
Я не стал добавлять, что теперь совершенно не ясно, что со всем этим делать и что Нату надо только благодарить за то, что она мне так подробно всё разъяснила. Про Нату сами поймут, когда я их ткну, а что делать пусть тоже разбираются, хотя что-то мне подсказывало, что тут уже ничего не проделаешь, а разбираться с последствиями всё равно мне. В общем на вопрос тёти Лиз, что же я там такое навыяснял, я ответил:
— Это про то, как мы с Дашей пили из одной чашки.
Тут уже и тётя Софи не выдержала:
— Да, и что мы упустили?
— Тортик, — ответил я, кивнув тёте Лиз. — Тот прекрасный торт, который вы испекли к дашиному приезду.
На пару секунд повисло глухое молчание, которое прервала тётя Лиз, громко клацнув зубками.
— Упс — самое страшное слово в чёрной магии, — констатировал я.
— Почему сразу в чёрной⁈ — обиделась тётя Лиз.
— И в остальной тоже, — поддержала меня тётя Софи.
— Вообще, это решает сразу множество проблем, — задумчиво отозвался Его Величество, а Гриша радостно кивнул своей единокровной сестре:
— Поздравляю, Дашенька!
— А что случилось? — Даша была изрядно удивлена. — И с чем меня поздравляют?
Отвечать взялась тётя Софи, потому как моя опекунша всё ещё пребывала в состоянии гроги:
— Из одной чашки чай пили, когда ты приехала на каникулы? Пили. Торт это тот же хлеб…
— Я его пекла специально для тебя… Для тебя и для Сержа, — пояснила тётя Лиз, всё так же глядя перед собой неподвижным взглядом. Тётя Софи подхватила мысль и продолжила:
— Пока ты мелкая, мама может испечь ритуальный хлеб за тебя. А через несколько дней, когда ты выключилась на посвящении, именно Серж подхватил тебя и нёс на руках какое-то время.
БУМ! Это Даша резко поставила на стол свой стакан с лимонадом.
— И что? Ничего нельзя сделать? — спросила она жалобно.
А крёстный, словно не замечая этого вопроса, задумчиво повторил:
— Это действительно решает массу проблем.
Тут тётя Лиз просто взорвалась:
— Нет, но я-то, я-то как всё это проглядела?!!
— Когда тебя затягивает в пророчество, случаются самые неожиданные вещи, — успокоила её тётя Софи.
«Упс!», — сказал я сам себе. Видимо, речь шла про то самое пророчество, о котором мне в своё время втирала Даша и к которому я отнёсся так легкомысленно. Как выяснилось, зря. Похоже, там есть что-то ещё, такое, что Даша мне не рассказывала. А может и сама не знает. Вернее — скорее всего не знает. Вот только как это мне узнать? Что-то мне подсказывает, что в БРЭДу этого нет, да и в даркнет такие документы обычно не сливают. Но тут я предпочёл остановиться, потому как ушибленная голова опять напомнила о себе.
А Даша в этот момент вышла из ступора и словно взорвалась:
— Нет! А мне-то что делать? И вообще! Меня кто-нибудь спрашивать собирается?
Тётя Лиз как-то грустно усмехнулась:
— А ничего уже не поделаешь.
— То-есть как?!!! — взвилась Даша.
— А так. Нас всех затянуло в пророчество. А конкретно тебе сейчас лучше всего сидеть тихо и делать то, что говорят. Тебе, Серж, кстати говоря, тоже.
Тут своё веское слово вставил крёстный:
— И если… когда снова придумаешь что-то интересное… или до чего-нибудь додумаешься, не стесняйся, рассказывай.
Завершал свою речь он уже посмеиваясь.
В тот день я только ел и спал, всё же травма была достаточно серьёзной. И хотя меня сильно подмывало разобраться в неожиданно свалившемся на голову статусе наших с Дашей отношений, воспринимать и осознавать серьёзную информацию я не мог. За ужином тоже особых разговоров не было, все сидели задумчивые и кидали на нас с Дашенькой не менее задумчивые взгляды. И, кстати, наши места теперь разнесли по разные стороны стола. То ли для того, чтобы она меня не добила, то ли из-за чего ещё. А вот на следующий день я уже чувствовал себя намного лучше и тётя Софи, после короткого совещания с докторами (ради такого случая в Кремль вызвали даже Арсения Емельяныча) дала добро на прогулки по кремлю. Она же и выгуливала нас с Дашей первое время, медицинского пригляду ради, как я понял. Крёстный появился только к ужину, усталый, и принялся веселить нас дворцовыми байками и рассказами как прошёл день. Я старался запоминать имена и должности, для дальнейшего изучения и в результате у меня опять разболелась голова, что не укрылось от наших семейных эмпата и медика. Как следствие, Его Величество был облаян дамами с двух сторон за то, что меня ушибленного грузит чем не надо, а я отправлен пить лекарства и баиньки.
На следующее утро нас снова оставили в Кремле, тётя Софи, осмотрев меня критическим взглядом, заявила, что ещё день на восстановление мне не помешает и нас теперь выгуливала тётя Лиз: что ни говори, но в современной Российской Империи Её Величество — не просто декоративный придаток к Его Величеству и у официальной императрицы полно забот и без нас. Собственно, это был единственный день в ходе этого выезда, когда я чувствовал себя достаточно сносно, чтобы получать удовольствие от экскурсий и осмысленно воспринимать окружающее. Что меня больше всего удивило, так это то, сколько в Кремле осталось древних артефактов. То-есть в XXI веке они ещё не были столь древними, но сейчас, в 42-м, их сохранность вызывала уважение. Тут и я мог местами вставить свои пять копеек, поясняя назначение некоторых вещей, прочно забытых за прошедшие тысячи лет.
Царь-пушка и Царь-колокол стояли рядом, оказалось подлинники. Когда я сказал, что Царь-пушка ни разу не стреляла, тётя Лиз скептически покачала головой:
— В боях она не участвовала, отнятых жизней на ней нет, но вот то, что из неё стреляли — это точно. Я вижу огонь внутри, огромное напряжение и облегчение, когда что-то из неё вышло. Может учения? — уточнила она.
— Или испытания, — я не стал спорить, в конце концов она эмпат, а значит и психометрист очень высокого уровня.
— Возможно, — согласилась тётя Лиз. — Кстати, попробуй сам посмотреть!
И она объяснила мне как считывать информацию с предметов, опираясь на те техники, которым уже научил меня крёстный.
— Только без напряжения, в одно касание, — предупредила она, — хоть ты сейчас внешне и пришёл в норму, но всё равно всё ещё ушибленный.
Услышав последнее Даша вдруг резко покраснела, причём вся, от ягодиц до сосков. А я мельком подумал, что уже притерпелся к местной нудистской моде, даже замечаю современную женскую манеру не одеваться только тогда, когда это уж совсем заметно. Но это так, проскользнуло, потому что я погрузился во внутреннее молчание, пытаясь почувствовать древнее артиллерийское орудие.
И что-то такое, слабо понятное, проскользнуло, только я не успел это толком зацепить. Когда я открыл глаза, моя ладонь лежала на лафете Царь-пушки, хотя когда я входил в медитацию, стоял метрах в двух от неё. Я хотел было уже поделиться своими ощущениями, но тётя Лиз меня остановила, кивнув Даше:
— Теперь ты…
Даша подошла к орудию и остановилась в метре от него, подняв руки на уровне груди, ладонями вперёд, прикрыла глаза. Где-то через минуту она встряхнулась и, снова отступив к нам, с удивлением сказала:
— А ведь эта коляска, на которой эта штука стоит…
— Лафет, — поправил я,
— … ага, пусть лафет… это просто игрушка. А сама эта штука… как ты её назвал?
— Пушка, — откликнулся я.
— Ага, пушка… так вот, она до сих пор хочет подраться.
Я столь подробно расписать увиденное не мог, но и мои путанные объяснения обрадовали тётю Лиз:
— Для первого раза очень хорошо, — заявила она.
И мы пошли дальше. И я наконец осознал, как хорошо быть крестником императора и членом царской семьи! По факту весь Кремль — личное владение нынешнего российского царя, а значит его дом и дом его домочадцев с соответствующими правами доступа. Конечно, положение царского крестника не совсем соответствует статусу члена императорской фамилии, но учитывая, что моей формальной опекуншей стала неофициальная наложница императора, по факту я находился тут на тех же основаниях, что и Дашенька, и Гришенька и все прочие. А значит могу ходить где хочу, за исключением некоторых мест, куда детям в принципе ход закрыт, да в некоторых местах только в сопровождении взрослых. Но таких мест в Кремле не то, чтобы слишком много и в большую их часть я и сам предпочту не соваться.
А так мы прошлись вдоль стен, залезли на одну из башен, прошлись вдоль коллекции наполеоновских пушек. Наполеоновских там заметно поубавилось, зато появились какие-то другие, заведомо более поздние.
— Похоже, правители России до Тёмных веков очень сильно увлекались артиллерией, — прокомментировала эту выставку тётя Лиз.
Я не удержался и рассказал о войне 1812 года и откуда вообще взялась эта выставка.
— Ты так всё это выучил? — удивилась Даша.
— Я увлекался историей, а сейчас память как-то обострилась. Могу вспомнить и то, что когда-то прочно забыл… Не всегда приятно, — признался я.
— Это как с подгруженной памятью? — внешне равнодушно, но на самом деле с некоторым внутренним напряжением уточнила тётя Лиз.
Пришлось задуматься, так что ответил я не сразу:
— Нет… не совсем… моя память, она совсем моя… там всё. И образы и сама информация… даже запах книги, которую я читал. А подгруженная память, там только информация.
На это тётя Лиз только кивнула и мы пошли дальше вдоль Арсенала, из которого на нас глядели обычные для 42 века окна без стёкол, что меня откровенно напрягало. Вместо стёкол во вполне винтажных, даже для XXI века, деревянных рамах была натянута невидимая энергетическая плёнка, совершенно незаметная для человека, имеющего доступ в помещение, свободно пропускающая свежий воздух с улицы, с подогревом, но таким, что свежеть воздуха сохраняется, в том числе и все ароматы… из тех, что стоит сохранять. А вот всё нежелательное, начиная с излишне резких порывов ветра и заканчивая пылью, камнями, выстрелами из лёгкого пехотного оружия и нежелательными в данном помещении персонами надёжно отражает наружу. В принципе, сейчас вполне возможно собрать лёгкий каркас, который накроет необходимый по площади участок земли на необходимую высоту той самой плёнкой и внутри можно будет жить вполне комфортно и безопасно. Хоть на вершине Эвереста, хоть на дне морском. Бери и заселяй другие планеты! Но не заселяют… Даже на Земле большая часть поверхности не то, что безлюдна, вообще белые пятна. И есть в этом какая-то неправильность, в которой я должен разобраться.