Все было в точности так, как я мечтал, думая о фронте. Испытанные в боях военачальники ведут сражение с опытным и сильным врагом и выигрывают. А с ними нахожусь и я, необходимый очень человек. "Поднимутся батальоны полка и, проскочив узкую нейтральную полосу, ворвутся в первую траншею. Гитлеровцы начнут заполнять отсечную позицию. В этот момент и нужен наш залп", - сидел и рассчитывал я.
Все не спускали глаз с седого полковника.
Сквозь грохот артподготовки послышался характерный гул гвардейских минометов (видимо, другого дивизиона), и тут же полковник взмахнул рукой и крикнул в телефонную трубку: "Вперед!"
Стрелковые батальоны начали атаку.
Текли секунды. Начала переносить огонь артиллерия. Зазвучал зуммер. Полковник послушал.
- Огонь по отсечной! - резко выкрикнул он, повернувшись ко мне.
Я выметнулся из блиндажа в траншею. Проскочил короткие метры до своей землянки, но вскочить в нее не успел. Внезапный разрыв швырнул меня на дно траншеи. Мгновения забытья и сразу в ушах зашумело. Уже совсем бессознательно я нырнул в проход землянки.
- Огонь по отсечной!..
Черепанов и связист повторили, а я, еще не опомнившись от контузии, прильнул к стереотрубе. Стоявшее все время густое облако пыли и дыма немного рассеялось. Вот она, отсечная позиция, и солдаты, выбирающиеся для контратаки. Первый разрыв, второй... вздыбили громадную серо-желтую тучу.
- Передадите на огневые, что очень хорошо, - крикнул я, выбегая, - скосили врага.
Бой развертывался удачно. Это сразу было видно по лицам командира и начальника штаба. Выслушав кого-то по телефону, полковник встал и подошел ко мне. Он начал что-то говорить, потирая ладони, но я ничего не мог расслышать. Я понимал, что командир полка благодарит нас за удачный залп, но слова не доходили. Гул, стоявший в голове, рассеивался очень медленно. Все находившиеся в блиндаже оживленно разговаривали, а я еле-еле различал их голоса.
Вдруг я спохватился, что у меня исчезла плащ-палатка. С самого вечера она была у меня на плечах и вдруг пропала. "Неужели сорвало и разнесло в клочья?!. Где же разорвалась мина?.. Наверное, у самого края траншеи, наверху, если осколками и взрывной волной могло сорвать плащ-палатку со спины!" Меня даже передернуло. И раньше не раз бывало, что пули и осколки пролетали совсем рядом, чуть ли не задевали, а вот чтобы снаряд или мина - еще не бывало. Гул, стоявший у меня в голове, почти прошел, но правая часть затылка была как деревянная. Я поднес свои старенькие кировские часы к левому уху. Тиканье секундной стрелки слышалось отчетливо. К правому уху - ничего! Снова то к левому уху, то к правому. И печальный вывод: "Значит, я теперь правым ухом не слышу!"
- Перемещаемся в первую траншею противника! - объявил полковник.
Огневой вал перекатился далеко вперед, а над нашими боевыми порядками снова нависли "юнкерсы". Бомбы начали сотрясать землю. Осторожно пропуская мимо себя многочисленных раненых, все двинулись по ходам сообщения на новый КП.
Снова разваленная небольшая землянка. Еще час назад в ней были живые враги. И первая находка! Эсэсовский кинжал с фашистской свастикой на ножнах и рукоятке. Если эту свастику отковырнуть, то нож вполне сгодится в хозяйстве. Например, открывать консервные банки.
Пятнистая желто-зеленая плащ-палатка.
- Товарищ гвардии лейтенант, взамен вашей сойдет?
- На кой она мне! Только еще не хватало ходить с таким трофеем!
Немецкий котелок с крышкой... Тоже может пригодиться. Он хотя менее вместительный, чем наш, но зато плоский и крышка хорошо прилегает. А вот это все - круглые в виде высоких ребристых банок противогазы, каски, немецкую шинель, фашистские журналы и газеты - все за дверь.
А на поле боя бушевал огненный шквал. Вся громадная равнина была покрыта разрывами. Ждали, когда хоть немного стихнет огонь, многочисленные раненые, находившиеся в траншеях. Бесстрашные телефонисты и связные тоже передвигались только короткими рывками. Неожиданно раздался глуховатый голос Чепка:
- Действительно, нелегко вас отыскать. Усмехнувшись при виде наших удивленных лиц, политрук присел у стенки блиндажа, переводя дыхание.
- Как же вы все-таки пробрались? - невольно вырвалось у меня.
- Надо было - вот и пробрался. Сами просили проведывать вас во время боев, - совсем просто ответил Чепок.
Он пробыл у нас весь день. Освоившись, немного понаблюдал в стереотрубу, объяснил важность боев на нашем участке и, наконец, принялся вместе с ребятами писать боевой листок. Его Чепок решил взять с собой в батарею для огневиков. Пообещав наведывать нас, гвардии политрук отправился на огневую с наступлением темноты и даже проводить себя не разрешил.
Еще несколько дней наши части прорывались к Ржеву, но в этом наступлении город так и не удалось взять. Слишком уж противник сопротивлялся, выполняя личный приказ Гитлера - удержать Ржев во что бы то ни стало. Наш полк получил приказ вернуться в Москву. Командование отметило, что гвардейские минометы действовали отлично, поэтому настроение у всех было приподнятое.
Глава пятая. Демянский "котел"
В школу на Щукинской возвратились, как в родной дом. Весело разнесли пожитки по бывшим учебным классам.
В ближайшие дни полк полностью укомплектовался людьми и всем необходимым и снова ждал приказа.
И вот опять погрузка в эшелоны и опять мысль: куда?
После, как видно, обязательных долгих маневров по Московским железнодорожным путям, состав вышел па Октябрьскую дорогу и по ней, все набирая скорость, пошел на север.
Утром выяснилось, что прибыли на станцию Осташков. Немного погодя, последовала команда выгружаться.
Итак, Северо-Западный фронт!
В 1941 году оккупанты сумели добиться некоторых успехов на Северо-Западном направлении. Заняли города: Холм, Торопец, Старую Руссу, Демьянск. Серией контрударов наступление врага было приостановлено, но эти города остались у противника.
Особенно опасен был Демьянский выступ. Глубоко врезавшийся в расположение наших войск, он таил в себе много неприятного. Все попытки уничтожить "котел", предпринимавшиеся в 1942 году нашими войсками, закончились безрезультатно. 12 отборных фашистских дивизий, оборонявших Демьянский плацдарм (так он назывался), держались. Гитлеровцы находились как бы в тисках, но тиски эти нашим частям никак не удавалось сжать. После очередных боев осенью 1942 года наступила тишина. Короткая, настороженная и тревожная.
Северо-запад труден по-своему. Там, правда, почти не бывает лютых морозов и непереносимой жары. Климат мягкий и влажный. Но кругом леса и болота. Влага - круглый год. Ступишь в сторону от тропы - и провалишься по пояс. Бездорожье. Все обеспечение войск под Демьянском осуществлялось по одному поперечно выложенному бревенчатому настилу. Машину на нем рвало, кидало из стороны в сторону, плохо увязанный груз болтался внутри кузова, с ним перекатывались и люди. И так всю дорогу от Осташкова до линии фронта.
А были люди, которые на этой дороге находились все время, - интенданты, шоферы, солдаты. Осипшие от крика, почерневшие от стужи и ветра, заросшие бородами, - они выкладывались до конца, чтобы обеспечить фронт всем необходимым.
И как это было нелегко!..
Среди шоферов ходил слух, будто появляется на дороге в местах "пробок" сердитый генерал с палкой и круто расправляется с каждым, по чьей вине происходит хоть малейшая задержка. Так боялись сердитого генерала, что, бывало, застрянет машина, и шофер опрометью в кусты - еле его потом докличешься. По этой-то дороге и двигался наш гвардейский минометный полк.
Двигался изнуряюще долго. Скорость машин составляла всего 5-7 километров в час. Наконец прибыли в район сосредоточения. Это был очень ответственный участок. На его левом фланге в районе Рамушево проходила горловина Демьянского выступа шириной всего 10 километров. Если бы с юга или севера удалось прорвать горловину, то противник оказался бы в полном окружении.
Здесь проходили самые отчаянные бои, здесь были сосредоточены основные силы, как наших войск, так и вражеских.
Ко времени прибытия полка на этом участке было тихо. Только что закончились очень тяжелые бои под Рамушевом, снова были отражены все попытки наших войск перерубить горловину.
Из района сосредоточения выдвигаться на огневые позиции было совсем трудно. Все больше на руках и плечах. Есть такая команда в тылу и на фронте: "Раз, два... Взяли!.. Еще раз... Взяли!.." - вот она, да срубленные молоденькие елки и сосенки, обильно покрывшие колею дороги, и вывозили боевые машины на огневые позиции. Наконец установки нацелили свои направляющие на плацдарм.
Теперь оставалось выбрать и оборудовать НП дивизиона, установить надежные прямые связи со стрелковыми подразделениями.
Провели предварительную рекогносцировку, полазили по соснам, и, наконец, облюбовали высокое дерево, с которого открывался широкий обзор местности, занятой противником.
За сутки полностью устроились. На вершине сосны оборудовали удобную площадку для наблюдателя, сколотили лестницу, а под сосной отрыли обширный блиндаж.
Установили прямую связь с КП батальона оборонявшейся здесь уральской стрелковой бригады. Командир батальона, не задумываясь, приказал подать нитку на наш НП, да и близко было - метров пятьсот.
Когда войска переходят к обороне, то главным, преобладающим видом разведки является тщательное наблюдение за противником. Ведущую роль здесь играют артиллеристы. Пехота наблюдает за передним краем противника, артиллеристы на глубину своих задач. Так дивизионные артиллеристы следят за действиями противника на его первой позиции, корпусные пушкари выискивают вражеские батареи в районах огневых позиций.. Гвардейских минометчиков естественно больше всего интересуют скопления живой силы и техники врага. Это самые желанные для них цели: одним залпом нанести ощутимый урон врагу. Такие цели часто возникают, когда противник находится в движении - наступает или отступает.
В случае же, когда обе стороны заняли жесткую оборону и не ведут активных действий, цель надо упорно искать.