От соприкосновения раскаленного мотора со снегом и сырой землей поднялся столб пара. И дым и пар закрыли перед летчиком небо. Освободившись от привязных ремней и лямок парашюта, он почти ощупью живым факелом покинул кабину. Тут же метнулся в сторону от самолета. Вот-вот начнут рваться снаряды и бензобаки.
Горят брюки, куртка. Летчик отбежал в сторону и стал быстро размахивать руками, прихлопывая себя по бокам, груди и ногам, пытаясь погасить пламя. Убедившись, что пламя ему не потушить, Баевский сбросил их, остался в одной гимнастерке и шерстяных носках. От холода побежали мурашки по спине.
"Бежать надо от аэродрома противника", - сверлила мозг одна мысль.
Находящийся в воздухе Кальсин видел, как сел горящий самолет, как из него выскочил Баевский.
Распластав крылья, "ястребок" лежал на пахоте. Окутанный густым темным дымом невдалеке догорал сбитый "Фокке-Вульф-189". К горящим самолетам уже бежали люди.
Как спасти командира?
Советские летчики не оставляют друга в беде. Решение созрело быстро. Кальсин сделал над полем крутой вираж, выискивая место для посадки. Вначале зашел поперек борозд. Баевский тут же замахал шлемофоном - нельзя, мол, уходи, скапотируешь. Это понял и сам Кальсин, успевший разглядеть крупные отвалы земли. Развернулся он, по дыму определил направление ветра и стал заходить на посадку. В первый раз промазал. Площадка была слишком мала для Ла-5. Пришлось выполнить второй заход.
Бьют вражеские зенитки. Кальсин понимает, что посадка на пахоту опасна. Только бы не поломать шасси, так рассчитать, чтобы сесть поближе к самолету командира. Он осторожно подвел машину к земле. Мгновение - и "лавочкин", запрыгав на неровностях, резко затормаживаясь в вязком грунте, остановился. Откинув фонарь кабины, Кальсин отчаянно замахал командиру рукой. Тот подбежал.
Оба прекрасно понимали всю сложность обстановки. Трудно было сесть, но как взлететь с человеком на борту одноместного истребителя? С мягкого грунта? А тут еще впереди паутина высоковольтных электрических проводов. Кальсин оглянулся. Совсем уже близко бегущие к ним люди. Сомнения нет, это немецкие солдаты, Они размахивают автоматами, стреляют по самолету. Медлить нельзя.
- Давай быстрей сюда! - позвал Кальсин,
- Куда? - не понял Баевский.
- Сюда! - и показал за спину.
Командир втиснулся в кабину, между бронеспинкой и спиной пригнувшегося Петра. Мотор ревет на полных оборотах. Самолет поднимает хвост, но с места не трогается. Винт погнут, машину трясет. А впереди небольшой ров - значит взлетать придется в обратном направлении.
Надо развернуть машину на 180 градусов.
Баевский выскочил из кабины, бросился к хвосту, подхватил стабилизатор, малость приподнял хвост и развернул самолет в нужном направлении. Откуда и сила взялась.
- Садись, - крикнул Кальсин, показывая на фюзеляж.
- Вот чудак, - обругал себя Баевский. - Совсем забыл о люке. Сюда же техники ставят аккумулятор.
Тугой замок люка обычно открывают с помощью отвертки. Он открыл его ногтями, только кровь брызнула. А теперь голову в люк. Руками взялся изнутри за шпангоуты фюзеляжа, ногами уперся в снег и попытался раскачать самолет.
Совсем рядом огромной силы взрыв. Это раскаленные огнем бензобаки машины Баевского. Кальсин смахнул рукавом пот со лба. Выпустил посадочные щитки и, послав сектор газа вперед до отказа, энергичными движениями руля поворота помог раскачать самолет. Мотор взревел да самой высокой ноты.
Самолет потянуло было на нос, затем он тронулся с места, и, как бы радуясь тому, что наконец-то есть возможность вырваться из плена, начал разбег. Меняя направление, он бежал по неровной, покрытой снегом вперемежку с вязким черноземом площадке, не в силах оторваться, каждую секунду готовый сбить шасси и скапотировать. Но, видно, не для того совершил Кальсин эту посадку, чтобы не взлететь. Высокое летное мастерство помогло сделать, казалось, невозможное - одноместный истребитель с двумя летчиками на борту на глазах ошалевших фашистов оторвался от земли, каким-то чудом перемахнул через провода и на бреющем полете скрылся.
На аэродроме с нетерпением ждали возвращение летчиков. Горючее уже на исходе, а самолетов-то нет. Погода все хуже. Где же пара? Что могло случиться? Однополчане то и дело, словно сговорившись, нетерпеливо поглядывали на часы.
Из штабной землянки вышел Зайцев. С трудом скрывая волнение, он напряженно смотрел в ту сторону, откуда должны были появиться истребители. Их не было.
Но вот послышался и с каждой секундой стал нарастать знакомый густой металлический рокот мотора. Ровный, без тяжелых переливов. По ритму его работы и звуку можно было безошибочно определить, что летел Ла-5. Кто-то обрадованно воскликнул:
- Идут!
Чуть выше горизонта обозначилась точка. Быстро увеличиваясь, она приобрела знакомые контуры самолета.
- Один вернулся... - тихо произнес начальник штаба гвардии подполковник Калашников.
- Кажется, Кальсин, - высказал предположение старший инженер.
- Так и есть, он, - подтвердил гвардии майор Лавейкин, ставший заместителем командира полка.
Огромный номер на фюзеляже убедил ожидавших, что это действительно самолет Петра Кальсина. Тревожное чувство охватило всех, кто находился на земле. Где же Баевский? Неужели погиб? Люди помрачнели, притихли.
Истребитель сел и подрулил на стоянку. Люди побежали к нему. Мотор выключен, шум замер. Кальсин открыл фонарь, привычным движением расстегнул и откинул назад плечевые ремни, подтянулся на руках и спрыгнул с плоскости.
Вездесущие техники оказались рядом раньше всех. Кто-то из них оповестил:
- Баевский здесь!
- Баевский спасен! Баевский жив! - пронеслись по стоянке ликующие возгласы.
Обгоревшего летчика бережно вытащили из фюзеляжа и положили на носилки. Прямо с аэродрома отправили в госпиталь. А Кальсина похлопывали по плечу, тискали в крепких объятиях. Затем подхватили. И вновь отважный летчик очутился в воздухе, но теперь подбрасываемый боевыми товарищами.
- Не надо, братцы! Что вы делаете? - отбивался он. Его не отпускали. Так на руках и донесли до землянки.
Потом во всех полках дивизии были проведены митинги под лозунгом: "Воевать так, как воюет Кальсин!"
Командующий войсками 3-го Украинского фронта генерал армии Р. Я. Малиновский издал по фронту специальный приказ.
"...Отмечая блестящий подвиг летчика гвардейского истребительного авиационного полка гвардии лейтенанта Кальсина П. Т. и образцы мужества, отвагу, хладнокровие гвардии старшего лейтенанта Баевского Г. А., самоотверженно выполнивших свой долг перед Родиной, приказываю:
1. За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками при выполнении боевого задания наградить орденом Красного Знамени:
- гвардии лейтенанта Кальсина Петра Терентьевича,
- гвардии старшего лейтенанта Баевского Георгия Артуровича.
2. Учитывая, что гвардии лейтенант Кальсин лично сбил 16 самолетов противника, командующему 17-й воздушной армии представить материал на присвоение Кальсину П. Т. звания Героя Советского Союза.
3. Приказ объявить всему личному составу частей фронта".
В этот же день вечером однополчане собрались на товарищеский ужин. Командир дивизии, приветствуя героя, преподнес ему именной торт. Участники самодеятельности исполнили в его честь несколько фронтовых лирических песен, прочитали стихи.
Вскоре Кальсин получил письмо от отца Баевского. Тот писал:
"...Я, отец вашего товарища Георгия Баевского, услышав по радио и прочитав в газетах о ваших схватках с фашистскими стервятниками, желаю вам доброго здоровья и дальнейших боевых успехов. Бейте гадов и непременно живите, помня, что умереть легче всего, а вот жить и уничтожать врага много труднее. За спасение сына приношу вам искреннюю отцовскую благодарность. Героизм и мужество личного состава вашего полка свидетельствуют о том, что никакие хитрости врага не застигнут наших соколов врасплох и что любое задание советского командования вами будет выполнено только на отлично. Жму руку вам, бесстрашному советскому соколу, и желаю дальнейших боевых успехов во славу нашей любимой Родины...".
Не пришлось Петру Кальсину отпраздновать День Победы. 20 декабря он вылетел в составе четырех Ла-5 на свободную "охоту" в район Шолохово Чкалово - Никополь. Юго-восточнее Шолохово Кальсин и Васильев зажгли на земле самолет Ю-52, производивший заправку горючим, а Макаренко сбил одного ФВ-190. По дороге Никополь - Алексеевка подпалили четыре грузовых автомашины, разбили несколько повозок.
При возвращении наших летчиков пытались атаковать четыре Ме-109. Гвардии майор Лавейкин и его ведомые резко развернули свои машины, однако "мессершмитты" боя не приняли, стали уходить в юго-западном направлении.
Кальсин не мог спокойно смотреть на уходящего врага. Прибавив скорость, один бросился его преследовать. В считанные секунды Ла-5 скрылся в темно-серой облачности. Когда все самолеты возвратились на аэродром, стоянка летчика Кальсина осталась незанятой. Долго ждали его. Но самолет так и не появился.