хорошая музыка…
— И еще много книг.
— Заочно я окончу что-нибудь филологическое, чтобы правильно воспитывать наших
малышей…
— Зачем?
— Надо! Я буду рассказывать им не про курочку Рябу, а древние легенды, сказы, в
детстве это легко усваивается.
— Когда ты это все придумала?
— Ничего я сама придумать не могу. Мамина приятельница так воспитывала своего
сына.
— Ну и что?
— Не смейся, жуткий вырос подонок… Но ведь литература тут ни при чем?..
— Надо было курочку Рябу…
— У нас будут хорошие дети. Я постараюсь…
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Галина Щербакова «Вам и не снилось»
— Скажи только сразу: будешь их насильно учить музыке?
— Буду!
— Учти: со мной этот номер не прошел…
— Ромка, мы с тобой дураки? О чем мы говорим? Мне уже стыдно…
— Ничуть! Надо знать, какое ты хочешь будущее, и его строить.
Готовя самые тяжкие испытания, жизнь способна предварительно парализовать волю
тех, кто мог бы что-то предотвратить.
Вера уже после Мариуполя почувствовала себя хорошо и уверенно. Выбравшись за
много-много лет в командировку, оторвавшись на две недели от вечно хворающего мужа, так
складно и оперативно решив эту ситуацию с сыном, она вдруг ощутила себя мудрой, сильной, счастливой женщиной, которая может позволить себе ничего не бояться. Костя за
две недели не умер, другую женщину не завел, Роман нормально пережил перевод в другую
школу и рад ей, вернее, рад математике. Людмила Сергеевна на дороге не встречается. И ну
ее, еще о ней думать! Вон как ее, Веру, Костя ждал из Мариуполя. «Я, говорит, на бюллетене
обычно не бреюсь, а ради твоего приезда побрился». А про себя Вера отметила: и
надушился. В общем, встретил ее хорошо пахнущий, любящий, соскучившийся муж. «Лю-у-ся! Люсенька!» — это уже вчерашний ее испуг. Это от нервов, от переутомления.
Подумаешь, модные тряпки. Вера у спекулянтки купила бонлоновый костюм в две полосы
— вишневую и белую. Живот подтянула — и вполне. В метро один привязался. «Вы
говорит, не просто прекрасная женщина, а богиня материнства».
На новую ступень самосознания поднялся в ту осень и Костя. Он вдруг осознал свои
хворобы — радикулит, гипертонию, артрит и ларингит — не только как скопище
неприятностей, мешающих жить и осложняющих отношения с начальством, а как некую
единую Болезнь, которая требовала к себе уважения и почтения. Он даже успокоился, поняв, что болезнь переросла его и полностью подчинила. Этим самым она сняла ранее
существовавшие неловкости: две недели в месяц неработы, постоянные хождения к
докторам: «Опять спазм, опять колет…» Все встало на места. Есть он. Но есть и Болезнь. И
он полюбил свою Болезнь больше себя, больше Веры, больше сына… Даже Люся, удивительная, прекрасная, далекая Люся, размылась, потеряла и цвет и очертания. Была и
нету. И была ли? Костя стал умиротворен, беззаботен и счастлив этим своим новым
состоянием. Правда, иногда, хоть и все реже, приходили старые друзья. Они произносили
глупые, не имеющие конкретного смысла слова: «Ты мужчина», «Надо взбодриться», «В
конце концов совесть у тебя есть? У тебя же нет ничего смертельного!» Костя иронически
улыбался. Какая чепуха! И Болезнь вознаграждала его за стойкость очередным бюллетенем, очередной прекрасной возможностью лежать и думать. Мысли были неспешные и мудрые.
Вот глупо же, глупо выстроили именно здесь скоростную дорогу. Надо было на сто метров
левее. Он доставал блокнот и легко, небрежно высчитывал экономию. Очевидность
найденной ошибки веселила сердце, но огорчала граждански настроенный ум. И он садился