раньше, чем через три месяца, — сам знаешь эти арктические командировки. А школа во
дворе. Роман — помнишь? — учился в ней в четвертом, когда у Веры была болезнь Боткина.
Прекрасная школа. Первая смена. Тетя там — авторитетнейший человек, как и вся их семья
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Галина Щербакова «Вам и не снилось»
потомственных петербуржцев.
— Конечно, если надо, — растерянно сказал Роман. — Но так не хочется уходить из
этой школы, здесь такой приличный математик.
— Есть вещи поважнее, — сказала мама.
— Безусловно, — ответил Роман. — Сколько это может быть — месяц, два?
— Откуда я знаю? — раздраженно ответила Вера.
А Костя молчал. Вере удалось криком пробиться сквозь Болезнь и объяснить ему, «как
они сидели в универмаге» и «как на них смотрели». Она дала ему и письмо Алены. В этом
письме его задела фраза о машине. Никогда у него не было этой машиномании, а у
Людмилиного первого мужа, летчика, тоже, кажется, была машина. Так, может, действительно ларчик просто открывался? Удовлетворенно подумалось: так вот что вы, женщины, цените превыше интеллигентности и преданности, вот вы какая, Людмила
Сергеевна. Вам нужны ко-ле-са! Пусть едет Роман, пусть! Не хватало мальчику его
разочарований. Сколько лет, сколько дней и ночей думал он о ней. Даже сейчас, когда уже у
сына «ситуация», он временами волнуется по-прежнему. Форсайтизм какой-то! Но именно
найденное слово приподняло бедную событиями жизнь Кости на какую-то высоту. Он
казался себе средоточием непонятных чувств, пылких страстей.
Очень хорошее слово — форсайтизм.
Стало уже холодно, и шли дожди, а Роман и Юлька уехали за город. Им негде было
побыть одним, и они бродили в лесу.
— …Ты что мне наговорил на пластинке?
— Как просила. Таблицу умножения.
— Ты мне будешь писать?
— Каждый день…
— Каждый день не надо… Хотя бы через один… А что, твоей бабушке совсем-совсем
плохо?
— Предынсультное состояние… Это как предынфарктное.
— А что хуже?
— А я знаю? Оба лучше.
— Ромка! Давай умрем вместе.
— Согласен. Через сто лет…
— А я согласна и через пятьдесят.
— Мало, старушка, мало… У меня очень много несделанного.
— Я тебе помогу. Тем более что у меня сделано все. Я просто не знаю, что мне целыми
днями теперь делать… А! Знаю! Буду слушать твою пластинку.
— Юлька! Ты все-таки потихонечку учись…
— Зачем, Рома, зачем? Я не вижу в этом никакого смысла.
— Ради меня…
— Я ради тебя живу, а ты говоришь — учись…
— Юлька!
— Рома! Не уезжай! Бабушкам все равно полагается умирать…
— Юлька!
— Ромка! Они все против нас! Все!
— Да нет же… Это — стечение обстоятельств.
Алена ворвалась в класс, как сумасшедшая, и швырнула в Юльку портфель.
— Это от тебя его, как от чумы, выслали. Это все ты!