— Ты все-таки балда, — беззлобно сказал Роман. — При чем тут «за нос»? Я сказал —
в дебри. В чащобу духа. А секс, он где? Он на опушке.
— Ну, знаешь, — ответил Сашка, — если он на опушке, то чего я пойду в дебри? Я что
— дурак?
— Не прикидывайся скотом, — сказал Роман. — Поэтому и пойдешь за Танечкой, потому что она Сусанин. Это как пить дать… И еще она девушка обаятельная, за ней
приятно идти…
— Смысла не вижу…
— В чем?
— В дебрях.
— Это, солдатик, называется нравственным воспитанием, — засмеялся Роман. —
Запомни.
— Как тебе новенькие? — перевел на другую тему Сашка. — По-моему, серость…
— Пусть живут, — великодушно разрешил Роман. — Мне вообще кажется, что сейчас
все люди на одно лицо… Знаешь, как заметил? Перестал различать дикторш по телевидению.
Все с глазками, все с носиками, все с волосиками, и никакой разницы: кто есть кто. А потом
огляделся — батюшки, все люди не просто братья, а однояйцевые близнецы.
Сашка подозрительно посмотрел на Романа. На него всегда надо так смотреть. Он
«прикольный» парень. Такое заявление об одинаковости человечества вполне может быть
задуманной провокацией: вызвать Сашку на разговор, в котором он ни бе ни ме, а Роман всю
проблемку обсосал и обдумал до зернышка.
— Есть индивидуальности, — пробурчал Сашка.
— Их все меньше, — сказал Роман. — Очень долго не было ситуации, при которой
личность проявляет свой максимум. Войны там, голода, оледенения… Все живут одинаково, и все ставятся похожими друг на друга…
— Ну ты даешь! — разозлился Сашка. — Все живут одинаково? Где ты это видел? Ты
что — дурак? У одних машины, у других — от получки до получки, одни ничем не
гнушаются, а другие всю жизнь в трамвае стоят, потому что стесняются сидеть. Одни
верующие во что-то до тошноты, другие ни в Бога, ни в черта…
Роман скривился.
— Нельзя же понимать все буквально… Во всеобщей одинаковости тоже градация от
нуля до ста, к примеру. Все, что ты говоришь, сюда укладывается. Просто, чтобы стать
личностью, надо выйти за эту градацию.
— И что сделать?
— В том-то и дело, что когда ищешь, что сделать, это тоже поиски внутри градации.
Что может придумать ординарный человек?
— Ну знаешь, войны я не хочу, — сказал Сашка.
— А я хочу? Но машина даже в экспортном исполнении — тоже пошлость.
— Так полети в космос!
— Мне это неинтересно, — с вызовом сказал Роман. — Понимаешь, меня всерьез
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Галина Щербакова «Вам и не снилось»
гложет…
Сашка пожал плечами. Конечно, он мог сказать, что когда у человека нормальный, непьющий отец и заботливая мать, когда у него никаких проблем с братьями и сестрами, когда рубль в кармане всегда, а иногда и трояк, то, конечно, пристало время подумать об
оледенении. Но он этого не сказал, потому что получалось, будто он цитирует собственную
мать, у которой было хобби: коллекционировать страшные истории. Мать Сашки работала
секретарем в суде, и информация у нее была очень однообразная. Если учесть, что муж ее, отец Сашки, запивал, что сестренка Сашки имела врожденный порок сердца, а бабушка в
свои шестьдесят погуливала, как молодая, то прямо можно сказать: проблема рождения
индивидуальности в семье остро не стояла. Мать так стремилась, чтоб все у них было, как у
всех , как у людей. Вот, оказывается, в чем был гвоздь. А индивидуальность — это с жиру.
Это чтоб себя показать: «Вот у нас проходило дело…»