— Ни на чем! Играть станут цвета. Твоя тезка вначале будет вся розовая, как
поросеночек. Она будет нести собой розовую женскую беспомощность.
— А потом какого она будет цвета?
— Как вся наша жизнь, лапочка! Стальная! Понимаешь? С металлинкой! Которая в
конце засеребрится.
«В чем она была права? — думала потом Таня. — Пьесу они изуродуют, это точно, но
какое-то в этом есть зерно… в этом уродовании. Какое? Ах, вот в чем! Чистая, отделенная от
жизни любовь в наше время не выживает? У только любви , как у бабочки-поденки, век
короткий. Ей нужны примеси… В виде лесоповала?»
Потом Таня скажет: «Этот идиот режиссер заставил меня следовать задуманному
плану. Что мне стоило на следующем же уроке все переиграть?»
Ни Роман, ни Юлька так и не вспомнили, где они видели друг друга. А встреча была и, оставшись для них бесследной и не запомнившейся, в их семьях, для их родителей стала чем-то вроде взрыва в котельной, который внешних разрушений вроде бы и не принес, но
внутренние конструкции слегка покорежил.
Дело было вот в чем…
Мама Юльки когда-то давно, еще в школе, дружила с папой Романа. Но мало ли кто с
кем дружил в школе — раздружились. Возник красивый мужчина, летчик, и увел маму
Люсю от юного школьного воздыхателя. Тривиальнейшая история, разговора не стоит, если
бы… Если бы папа Романа с последовательностью и ритмом биологических часов не
возникал у ног Юлькиной мамы с переходящей всякие приличия тоской во взоре. Уже
Юлька родилась, уже у него самого был сын, а все равно — придет, сопит и вздыхает. И
случилось вот что… Людмила Сергеевна его возненавидела.
— Я сама себе казалась противной оттого, что когда-то с ним целовалась… И мне так
горько, что своими приходами он напрочь испортил все приятные воспоминания. Теперь
вспоминается противное. Что руки у него были всегда влажные, что, когда мы целовались, получался свист.
Людмила Сергеевна даже маму свою видеть в эти дни не хотела, потому что та Костю
— так звали отца Романа — обожала. Юлиного отца — летчика — она не восприняла, дядю
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Галина Щербакова «Вам и не снилось»
Володю тоже а Костя — это был ее идеал. Он соответствовал ее каким-то глубоко
запрятанным, но живучим представлениям о пресловутой немецкой добропорядочности. Это
было совсем смешно, если учесть, что родом Костя из курской деревни. Ничего себе ариец.
А потом раскинутая во все стороны Москва их разъединила. И уже много лет не
возникал на пороге тоскующий и преданный Костя со своим занудливым «Ты только
скажи…»
Когда Юлькины родители получили трехкомнатную квартиру в белой башне на
зеленой траве, перво-наперво надо было отдать в химчистку шторы, пледы, покрывала, не
вносить же в новенькую, с иголочки квартиру старую пыль. Людмила Сергеевна навертела
два тюка и, взяв Юльку в помощницы, отправилась в химчистку. Только они вышли на
бетонную дорожку, положив тюки на голову — так женщина выглядит красивее, — как
раздался совершенно истошный вопль: «Лю-у-ся! Люсенька!» — и некий мужчина в три
прыжка преодолел разделяющий две бетонные дорожки газон. Юлька с тюком на голове
продолжала идти гордо и прямо, но боковым зрением она отметила, что на другой дорожке
остались стоять очень толстая тетенька, килограммов на сто, и высокий мальчик. Она не
знала, что там было за ее спиной, не видела, как рвал с маминой головы тюк этот мужчина, как мама не давала ему это делать… Мама догнала Юльку через пять минут, лицо у нее было
красное и злое, и она сказала: «Лучше на край света, чем жить с ним рядом».
Она даже съездила на Банный посмотреть, какие могут быть варианты. И первый раз за
всю их жизнь они с Володей из-за этого здорово поскандалили. Юлька даже испугалась, тем
более, что причину выяснить так и не смогла, но одну фразу дяди Володи запомнила: «Этот
дохляк будет у меня лететь с шестнадцатого этажа красиво, как бабочка…» Юлька спросила: