…Увлечение пришло совершенно неожиданно. После нескольких встреч с миссис Эприс Гемфри в письме к брату восторженно отзывается о предмете своей любви и сообщает о намерении жениться.
«Дорогой Джон!
Большое спасибо за Ваше последнее письмо. Я был тогда очень несчастен. Леди, которую я люблю больше, чем кого бы то ни было из живых существ, была больна. Теперь она здорова, и я счастлив — миссис Эприс согласилась выйти за меня замуж. Когда это событие случится, я не стану завидовать ни королям, ни принцам, ни владыкам».
Следующее письмо было написано за день до свадьбы, 10 апреля 1812 года, после возведения Деви в звание рыцаря.
«Мой дорогой брат!
Извините меня за то, что я ничего не пишу о науке. Я был слишком занят вещами, от которых зависит счастье всей моей будущей жизни. Прежде чем Вы получите это письмо, я надеюсь, что все уже будет улажено, и через несколько недель я смогу вернуться К моим привычным работам и научным изысканиям.
Завтра я женюсь, и предо мной прекрасная перспектива счастья с наиболее любезной и интеллектуальной женщиной из всех, которых я когда-либо знал.
Принц-регент без просьб как моих, так и моих друзей возложил на меня честь рыцарства. Это отличие не часто выпадало па долю ученых, но я горжусь им, так как его носил величайший гений человечества. Во всяком случае это доказательство, что двор заметил мои жалкие попытки работать на пользу науки. Я открыл чистую фосфорную кислоту (твердое очень летучее тело) и чистую гидрофосфорную кислоту, содержащую две доли воды и четыре фосфорной кислоты. Она разлагается под влиянием тепла… Я сделал несколько интересных открытий (экономических) по серной кислоте, но об этом напишу позже… Верьте мне, дорогой Джон, что я всегда буду интересоваться Вашей жизнью и счастьем и всегда буду готов сделать что угодно для распространения Ваших взглядов.
В скором времени я сообщу Вам мои взгляды на Ваше обучение.
Остаюсь, мой дорогой брат, глубоко любящий Вас
Это письмо открывает нечто новое в характере Деви. Имеются указания, что жена его отличалась чрезвычайным честолюбием и любовью к титулам — не говорит ли Деви в своем письме ее словами? Во всяком случае, фраза, что двор обратил внимание «на мои жалкие попытки работать на пользу науке» ясно диссонируют с нашим представлением о Деви. Неужели этот независимый человек, с республиканскими взглядами, так скоро эволюционирует в сторону тех, кого ранее презирал? Есть и еще замечание, которое относится к этому же периоду: «Человек должен гордиться почестями, но не быть чванным».
Так намечается отрицательное влияние близкого и любимого человека, влияние, мало способствующее научной деятельности Деви.
Уже вскоре после описанных событий можно отметить значительную паузу в научных исследованиях Деви. Однако в том же 1812 году выходит его книга «Элементы химии». Книга посвящается жене. Труд этот не только подводит итог многолетним исследованиям автора, но ставит и разрешает ряд общетеоретических проблем в химической науке. Научный мир встречает этот труд с понятным вниманием и дает ему положительную оценку.
На лето Деви выезжает с женой в страну гор — Шотландию. Замок Аботсфорт, куда направились Деви, находился среди дикой и суровой природы; все вокруг напоминало о прошлом воинственных и гордых горцев. Вальтер Скотт, владелец замка, находил здесь неисчерпаемый источник тем для своих исторических романов. В этом старинном замке прошли лучшие месяцы брачной жизни Гемфри Деви.
Аристократизм был слабостью талантливого Вальтер Скотта; впрочем, этой болезнью страдали многие — похоже, что первые симптомы недуга появились и у сэра Гемфри Деви.
Осенью он возвратился в Лондон и приступил к научной работе. Должна была состояться последняя серия лекций Деви, как профессора Королевского института.
Важнейший в жизни Гемфри Деви период с 1807 по 1812 год, когда его научная слава достигла своего зенита, заканчивается. Он сделает еще много замечательного и важного, но самое главное уже выполнено. Подходит к концу период электрохимических, наиболее важных, исследований ученого. Последние события наметили крутой перелом в его жизни. Близится время бесконечных скитаний: в будущем году он собирался вместе с женой отправиться в длительное путешествие на континент.
Однажды в беседе с друзьями Деви заявил: «Самым великим моим открытием было открытие Фарадея». Этими словами он определил свое отношение к гениальному ученику.
Михаил Фарадей, сын лондонского кузнеца Джемса Фарадея, в социальных условиях своего времени имел очень мало шансов войти в «храм науки» и стать ученым. Ему и в школу пришлось ходить недолго. Брат Михаила, обладавший хорошим здоровьем, продолжал профессию отца и стал кузнецом. Слабый Михаил оказался непригодным для тяжелого физического труда. С большим трудом удалось устроить Фарадея учеником к переплетчику Рибо, французскому эмигранту. Это случилось в 1804 году, когда Михаилу исполнилось тринадцать лет. Большего счастья для своего болезненного сына Джемс и не желал.
Не один год провел Михаил в обученьи у переплетчика. Он аккуратно складывал стопки книжных листов, сшивал, проклеивал корешки книг, годами постигал премудрость переплетного ремесла, а вечерами, после долгого рабочего дня, жадно прочитывал еще не переплетенные книги. Сначала Фарадей читал все книги подряд, без разбора, потом пристрастился к физике и химии. Чтение книг стало более осмысленным. Природный ум и практическая сметка позволили Михаилу солидно пополнить свое образование. Он читал все интересующие его книги, и впоследствии в письме к известному ученому Деляриву более чем скромно упомянул о своем образовании: «Пожалуйста, не думайте, что я был глубоким мыслителем или отличался ранним развитием; я был резв и имел сильное воображение, я верил столько же в «Тысячу и одну ночь», сколько и в Энциклопедию. Но к фактам я относился с особым вниманием, и это меня спасло. Факту я мог довериться, но каждому утверждению я мог противопоставить возражение. Так проверил я книгу миссис Марсет — «Беседы по химии» с помощью ряда опытов, на производство которых у меня были средства, после чего я убедился, что книга соответствует фактам, насколько я их понимал. Я чувствовал, что нашел якорь своим химическим познаниям, и крепко ухватился за него. Причина моего глубокого уважения к миссис Марсет заключается в том, что она открыла молодому и пытливому уму явления и законы необъятного мира естественно-научных знаний».
Каким образом попал Фарадей в Королевский институт на лекции Деви, — сказать трудно… По одной версии, он узнал о лекциях Деви из афиш. Михаил Фарадей одолжил у брата шиллинг и начал посещать аудиторию института. Другая версия указывает, что один из клиентов Рибо, некто Денс, ученый, узнав о влечении юноши к наукам, посоветовал ему посещать общедоступные лекции знаменитого лондонского химика.
Но, увы, лекции быстро закончились, и снова потянулись серые дни в переплетной мастерской. Фарадей заканчивает учение и становится полноправным членом переплетного цеха. Восемь лет проработал он в подвале Рибо, а страстное желание учиться и переменить профессию оставалось несбыточной мечтой.
Кто будет учить молодого рабочего, кто будет кормить его, если он перестанет работать по двенадцать часов в день? В сотый раз ставил перед собой Фарадей этот вопрос и не находил на него ответа. Между тем его записи на лекциях Деви превратились в изящную и красивую книгу. Все 380 страниц книги охватывал лучший кожаный переплет. Рукопись эта до сих пор хранится в архиве института. «Пусть эта книга будет проявлением моей искренней радости и дорогой памятью о чудесных лекциях Деви».
Фарадей написал Деви письмо, которое вместе с книгой послал в Королевский институт.
«Я желаю совершенно оставить ремесло и поступить на службу науке, которая делает своих поборников настолько же добрыми, насколько ремесло — злыми и себялюбивыми». Фарадей просил Деви дать ему какую-нибудь, даже самую ничтожную, работу в институте. В ответ на свою первую просьбу к сэру Джозефу Бенксу, президенту института, он просто не получил ответа.
У своего приятеля Пиписа Деви просит совета, как ему поступить с письмом неизвестного и странного переплетчика, который со знанием дела добросовестно записал и так любезно переплел его лекции.
— Вот письмо этого юноши, который посещал мои лекции. Его имя Фарадей, Он просит дать ему какое-нибудь занятие в институте. Что мне с ним делать?
— Вели ему полоскать бутылки. Если он согласится, то из него что-нибудь выйдет, если нет — он ничего не стоит.
Деви понимающе кивнул головой, но ответ его говорил о более серьезных предположениях.
— Нет, нет, его следует испытать на чем-нибудь лучшем.
В январе Деви обещал Фарадею дать ответ на его просьбу. Вскоре Фарадей получил место в институте. Ему положили жалованье — 25 шиллингов в неделю, и он с энтузиазмом принялся выполнять свои обязанности — средние между работой служителя и ассистента в лаборатории Деви.
Так началась научная карьера переплетчика Михаила Фарадея.
Прошло много лет, и Фарадей обессмертил свое имя и обогатил науку великими открытиями.
В 1831 году Фарадей открыл явления электромагнитной индукции. Эти явления, детально изученные Фарадеем, открыли новую эпоху в истории техники. Электричество ставилось на службу развитию человеческого общества.
Гениальные работы переплетчика Михаила Фарадея положили основание электротехнике. Три тысячи параграфов в тридцати сериях его записок шаг за шагом раскрывали людям сущность электрических явлений[20].
Но все это произошло позже. Пока же Фарадей в лаборатории Деви учится у этого замечательного мастера науки.
В апреле 1813 года Гемфри Деви собрался посетить свою родину; в письме к брату он пишет: «Я еду в Корнуэльс. Прошу, напишите мне письмо, адресуя в Пензанс. Мы отправляемся (довольно большой компанией) на запад и собираемся по пути удить рыбу. Я хотел бы, чтоб Вы были с нами. Я уеду из города недели на три. Мы пришли к выводу выехать на лето в Шотландию. Я и леди Джэн будем рады видеть Вас там. Решено ехать через Эдинбург и провести довольно много времени в Сазерланде, поэтому я решил до отъезда в Шотландию побывать в Пензансе — повидать мать и сестер… Я уже совсем понравился, и Джэн себя чувствует хорошо — последний месяц в Лондоне мы провели неплохо. Я выделил фтор из фтористого соединения серебра, фтористого соединения соды и фтористого соединения свинца, при помощи хлора. Фтор — новый окислитель, образующий три мощных кислоты. У него колоссальная способность соединяться со всеми металлами и разлагать стекло. Как сказочные воды Стикса, его невозможно сохранять даже в ослином копыте.
Я только сейчас окончил напечатание моих сельскохозяйственных лекций и вышлю Вам экземпляр как только смогу…»
Деви напоминает о своих экспериментах со фтором. Открытие фтора составляет одну из интереснейших страниц истории химии. Ядовитый газ фтор, правильнее — его кислота, разъедает стекло, из прозрачного оно делается молочно-белым. Что же говорить о легких ученого, вдыхающего пары этой кислоты?!
После работы со фтором Деви был очень болен, как и все химики, имевшие дело с этим веществом.
Многие поплатились жизнью при работе с фтором. Только в 1886 году удалось впервые получить фтор в свободном состоянии.
Деви же принадлежит заслуга первых глубоких исследований фтористых соединений; важно, что он первым доказал его аналогию с хлором, о чем глухо говорится в его письме к брату.
…Осень 1813 года. Заканчиваются приготовления к отъезду на континент. Только-что получено особое разрешение от Наполеона на проезд через Францию и на посещение вулканов Сверни. Война между Францией и Англией продолжается. Получить англичанину разрешение на въезд во Францию в это время составляет целое событие. Но к английскому ученому с мировым именем правительство Франции относится благосклонно. Неожиданно заболевает слуга, и поездка на континент стоит под угрозой отсрочки.
Тогда Фарадей — ассистент и личный секретарь Деви на время поездки — обещает помогать своими услугами леди Джэн до подыскания на континенте специального человека. Дилижанс уносит путешественников из Лондона к берегу Ламанша.
Уже по пути в Плимут Деви посылает из Эндовера последнее письмо матери:
«Мы сейчас отправляемся на континент в путешествие с научной целью; оно, я надеюсь, будет приятным для нас и полезным для мира.
Мы быстро поедем через Францию в Италию, а оттуда в Сицилию и вернемся через Германию. Эти страны заверили нас в том, что нам будет оказана всяческая помощь. Мы будем там, вероятно, год или два…Когда я вернусь, я, вероятно, мирно устроюсь жить в своей родной стране.
В путешествие Деви и Фарадей взяли портативные аппараты, необходимые для работы, — первую в мире передвижную лабораторию.
В Париже, где Деви пробыл два месяца, он держался независимо, несмотря на оказываемые ему почести. За это время он успел проделать большую научную работу и познакомиться с новым для него парижским обществом.