Глава 14. Последняя кампания
Новый год на даче под Кунцевом. - Отвлечение сил противника в Восточную Пруссию и на юг. - Г. К. Жуков назначается командующим 1-м Белорусским фронтом. - И. В. Сталин берет на себя координацию действий четырех фронтов. Возможно ли было непрерывное наступление на Берлин? - Как Черчилль разжигал аппетиты у американцев. - Совещание в Ставке 1 апреля 1945 года. - Капитуляция Германии.
В канун Нового, 1945 года, за несколько часов до полуночи, А. И. Антонов объявил:
- Только что звонил Поскребышев и передал, чтобы мы приехали на "Ближнюю" к половине двенадцатого без карт и документов.
На мой вопрос, что бы это значило, Алексей Иннокентьевич ответил шутливо:
- Может быть, нас приглашают встретить Новый год? Неплохо бы...
Через несколько минут последовал звонок от командующего бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко. Он в свою очередь спросил, не знаем ли мы, зачем и его вызывают на "Ближнюю", причем тоже "налегке".
Я сказал, что сами ломаем голову относительно странного приглашения.
В 23 часа вдвоем с Антоновым, как обычно, на его машине мы выехали, продолжая теряться в догадках о цели вызова. Ежедневные наши поездки на доклад к Верховному были, как правило, не в этот час, а на праздники нас никогда не приглашали. За годы войны мы и слово-то это забыли.
На даче у Сталина мы застали еще нескольких военных - А. А. Новикова, Н. Н. Воронова, Я. Н. Федоренко, А. В. Хрулева. Потом подъехал С. М. Буденный. Как выяснилось, нас действительно пригласили на встречу Нового года, о чем свидетельствовал накрытый стол.
За несколько минут до двенадцати все вместе прибыли члены Политбюро и с ними некоторые наркомы. Я запомнил только Б. Л. Ванникова и В. А. Малышева. А всего собралось человек двадцать пять мужчин и одна-единственная женщина жена присутствовавшего здесь же Генерального секретаря Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти.
Сталин занял свое обычное место во главе стола. С правой руки, как всегда, стоял графин с чистой водой. Никаких официантов не было, и каждый брал себе на тарелку то, что ему хотелось. С ударом часов Верховный Главнокомандующий произнес краткое слово в честь советского народа, сделавшего все возможное для разгрома гитлеровской армии и приблизившего час нашей победы. Он провозгласил здравицу в честь Советских Вооруженных Сил и поздравил нас всех:
- С Новым годом, товарищи!
Мы взаимно поздравили друг друга и выпили за победоносное окончание войны в наступающем 1945 году. Некоторая скованность, чувствовавшаяся вначале, вскоре исчезла. Разговор стал общим. Хозяин не соблюдал строгого ритуала: после нескольких тостов поднялся из-за стола, закурил трубку и вступил в беседу с кем-то из гостей. Остальные не преминули воспользоваться свободой, разбились на группы, послышался смех, голоса стали громкими.
С. М. Буденный внес из прихожей баян, привезенный с собой, сел на жесткий стул и растянул мехи. Играл он мастерски. Преимущественно русские народные песни, вальсы и польки. Как всякий истый баянист, склонялся ухом к инструменту. Заметно было, что это любимое его развлечение.
К Семену Михайловичу подсел К. Е. Ворошилов. Потом подошли и многие другие.
Когда Буденный устал играть, Сталин завел патефон. Пластинки выбирал сам. Гости пытались танцевать, но дама была одна, и с танцами ничего не получилось. Тогда хозяин дома извлек из стойки пластинок "Барыню". С. М. Буденный не усидел - пустился в пляс. Плясал он лихо, вприсядку, с прихлопыванием ладонями по коленям и голенищам сапог. Все от души аплодировали ему.
Гвоздем музыкальной программы были записи военных песен в исполнении ансамбля профессора А. В. Александрова. Эти песни все мы знали и дружно стали подпевать.
Возвращались из Кунцева уже около трех часов ночи. Первая за время войны встреча Нового года не в служебной обстановке порождала раздумья. По всему чувствовался недалекий конец войны. Дышалось уже легче, хотя мы-то знали, что в самое ближайшее время начнется новое грандиозное наступление, впереди еще не одно тяжелое сражение.
Алексей Иннокентьевич вдруг предложил не возвращаться, как всегда, на службу, а поехать ночевать домой. Новый год начинался как-то совсем по-мирному. И праздничный прием у Верховного Главнокомандующего, и ночевка дома - все это было вопреки режиму, установившемуся в Генштабе во время войны.
Но облик Москвы все еще был военным. Мы ехали по темным, пустынным улицам, мимо промороженных домов с плотно зашторенными окнами. Лишь кое-где из-за стекол пробивались робкие лучики. Комендантские патрули и дежурные бойцы ПВО уже не так строго взыскивали за подобные нарушения.
Словом, все в ту ночь напоминало, что война приближается к финишу.
Планирование заключительного этапа вооруженной борьбы на советско-германском фронте началось еще в ходе летне-осенней кампании 1944 года. Практические выводы из стратегической обстановки возникли в Генштабе и Ставке не сразу, в результате какого-то единовременного акта. Они формировались постепенно, в процессе текущей работы.
Итоги беспримерного нашего наступления летом и осенью 1944 года на всех без исключения направлениях были более чем обнадеживающими. Советская Армия разгромила 219 неприятельских дивизий и 22 бригады. Противник потерял в общей сложности 1 600 000 человек, 6 700 танков, 28 000 орудий и минометов, 12 000 самолетов. Восполнить эти потери фашистская Германия уже не могла. Велика была и сила морального урона, который потерпел враг.
К концу октября 1944 года советские войска стояли на границе с Финляндией и успешно наступали в Северной Норвегии, очистили территорию Прибалтики, кроме полуострова Сырвэ и Курляндии, вторглись в Восточную Пруссию до рубежа Гольдап, Августов. К югу от Восточной Пруссии на ряде участков были форсированы Нарев и Висла, захвачены важные плацдармы в районах Рожан, Сероцка, Магнушева, Пулав, Сандомира; впереди простиралось берлинское стратегическое направление. 2-й Украинский фронт выходил на Будапешт. 3-м Украинским фронтом 20 октября была освобождена столица Югославии Белград.
Победы, однако, давались нам нелегко. Дивизии поредели. Темп их продвижения вперед заметно снизился. За счет ослабления некоторых участков своей обороны в Западной Европе Гитлеру удалось осуществить маневр частью сил на восток и создать здесь сплошной и прочный фронт, прорыв которого требовал серьезной подготовки.
Генеральный штаб хорошо понимал всю сложность дальнейшего раз-вития успеха. Условия и перспективы наступления не везде были одинаковы.
Оборона противника в Курляндии отличалась исключительной прочностью. Прорыв ее и разгром трех десятков окопавшихся там дивизий мог обойтись нам чрезвычайно дорого.
Положение в Восточной Пруссии казалось более благоприятным. 3-й Белорусский фронт обладал по сравнению с противостоящим ему неприятелем некоторым превосходством в силах{17}. Исходя из этого, Генеральный штаб полагал возможным при некотором дополнительном усилении наших войск за счет резервов Верховного Главнокомандования нанести мощный удар через всю Восточную Пруссию до устья Вислы на глубину в 220- 250 километров. В дальнейшем, однако, пришлось, к сожалению, ограничиться здесь, по крайней мере на первое время, более скромными целями.
Что касается варшавско-познанского, а также силезского направлений, где решалась, по существу, судьба Берлина, то там ожидалось особо сильное сопротивление. Мы тогда считали, что 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты при максимальном напряжении сил могут провести наступательные операции на глубину не более 140-150 километров.
Зато в полосах 4, 2 и 3-го Украинских фронтов, исходя прежде всего из политических соображений, Генштаб рассчитывал на значительно больший успех. Рисовалась перспектива стремительного прыжка на рубеж Моравска Острава, Брно, на подступы к Вене. Вполне реальным представлялось нам овладение в короткие сроки Будапештом и форсирование Дуная. Значительную часть пехоты противника составляли здесь венгерские дивизии, боеспособность которых, по нашим тогдашним предположениям, могла быть подорвана в корне антивоенными настроениями, нараставшими среди населения, и зверствами фашистов, стремившихся любой ценой удержать Венгрию в фарватере третьего рейха. К сожалению, эти прогнозы не сбылись. Фашистской диктатуре, поддержанной немцами, удалось еще на какое-то время приковать Венгрию к германской военной колеснице. На будапештском направлении с конца октября завязались крайне тяжелые и кровопролитные бои. Против 2-го Украинского фронта действовала вражеская группировка из 39 соединений. Ядро ее составляли семь танковых дивизий (пять немецких и две венгерские). Противник опирался на разветвленную систему хорошо подготовленных укреплений и оказал ожесточенное сопротивление. Борьба за столицу Венгрии затянулась до трех с половиной месяцев.
Весьма ограниченные результаты, достигнутые нами в октябре, свидетельствовали о необходимости дать отдых дивизиям, давно не имевшим смены, перегруппироваться, подтянуть тылы, создать необходимые для прорыва и последующего развития операции материальные запасы. Наконец, надо было на основе оценки сложившейся обстановки выбрать наиболее выгодные направления и разработать планы скорейшего и окончательного разгрома немецкого фашизма. На все это требовалось время.
В самом начале ноября 1944 года в Ставке было всесторонне рассмотрено положение дел в полосах действий 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Перед ними была главная стратегическая группировка противника - группы армий "Центр" и "А", правда не в полном составе. Необходимым для наступления перевесом сил эти фронты не обладали. Отсюда следовало, что на берлинском направлении наступление продолжать нецелесообразно и надо временно перейти к обороне.
При очередном докладе Верховному Главнокомандующему А. И. Антонов особенно настаивал на этом и просил разрешения подготовить соответствующие директивы. Такое разрешение мы получили. В ночь на 5 ноября 1944 года директива на переход к обороне была отдана 3-му и 2-му Белорусским фронтам. Через несколько дней последовало аналогичное распоряжение войскам правого крыла 1-го Белорусского фронта.
Последнюю кампанию войны с гитлеровской Германией с самого начала предполагалось осуществить в два этапа. На первом этапе активные действия должны были продолжаться прежде всего на старом, если можно так выразиться, направлении - южном фланге советско-германского фронта в районе Будапешта. Перелом здесь рассчитывали создать выводом в междуречье Тисы и Дуная в район южнее Кечкемета основных сил 3-го Украинского фронта. Они могли содействовать оттуда 2-му Украинскому фронту ударами на северо-запад и запад. Мы надеялись, что войска этих двух фронтов при тесном взаимодействии получат возможность наступать в высоких темпах и через 20-25 дней достигнут рубежа Банска-Бистрица, Комарно, Надьканижа, а еще через месяц, в конце декабря, выйдут на подступы к Вене. У нас не было сомнений в том, что неотвратимая угроза разгрома южного фланга заставит немецкое командование перебрасывать сюда дополнительные силы с берлинского направления, а это в свою очередь создаст благоприятные условия для продвижения наших главных сил - тех фронтов, которые располагались к северу от Карпат. Генштаб твердо верил, что к началу 1945 года Советская Армия в нижнем течении Вислы достигнет Бромберга, возьмет Познань, овладеет рубежом Бреславль, Пардубице, Йиглава и Вена, то есть продвинется от линии своего октябрьского расположения на 120-350 километров. После этого начинался второй этап кампании, в итоге которого Германия должна была капитулировать.
Таким образом, в первоначальной прикидке замысла, относящейся к концу октября 1944 года, наметилось лишь общее содержание завершающей кампании войны с делением ее на два этапа. Направление главного удара еще не определилось. Идея рассечения стратегического фронта противника и расчленения его группировок пока что не высказывалась.
В интересах более точной разработки замысла Генеральный штаб в начале ноября подвел итоги уже достигнутому нами и сжато сформулировал оценку стратегического положения сторон. Считалось установленным, что Советская Армия одержала победы, решающие исход войны. Завершение борьбы на советско-германском фронте было предрешено в нашу пользу, час окончательного разгрома противника приблизился. Мы превосходили врага не только по численности войск, но и по их выучке, по технической оснащенности. Боевые действия вполне обеспечивались слаженной работой тыла; он оказывал фронту всевозрастающую помощь.
Стратегическое положение советских войск и армий других стран антигитлеровской коалиции оценивалось нами как близкое к завершению окружения Германии. Наши удары хорошо согласовывались с действиями союзников в Западной Европе. По существу, Советская Армия и англо-американские силы заняли исходные позиции для решающего наступления на жизненные центры Германии. Теперь предстояло совершить последний стремительный натиск и в короткий срок окончательно сокрушить врага.
Как подтвердили последующие события, эта оценка, положенная в основу при детальной разработке оперативной стороны замысла завершающей кампании в Европе, являлась правильной.
Предварительно замысел очень тщательно обсуждался у А. И. Антонова. Помимо самого Алексея Иннокентьевича в этом участвовали: начальник Оперативного управления, его заместители А. А. Грызлов и Н. А. Ломов, начальники соответствующих направлений. Все соображения, высказанные здесь, уточнялись затем в Оперативном управлении. Там же рассчитывались силы и средства и отрабатывались все другие элементы операции. Наконец, замысел получил графическое оформление: со всеми расчетами и обоснованиями он был нанесен на карту, после чего еще раз подвергся, можно сказать, придирчивому обсуждению. Как и в прошлом, наиболее детально планировались начальные операции. Дальнейшие же задачи фронтов намечались лишь в общем виде.
В ходе творческих исканий сначала зародилась, а затем окончательно откристаллизовалась общая идея наших действий. Было приказано, что центральный участок советско-германского фронта является решающим, ибо удар отсюда выводил наши войска по кратчайшему направлению к жизненным центрам Германии. Но именно здесь находилась и наиболее плотная группировка войск противника. Чтобы создать более выгодные условия для нашего наступления, признавалось целесообразным растянуть центральную группировку немецко-фашистских войск. Для этого мы должны были максимально активизироваться на флангах стратегического фронта. Речь шла уже не только о Венгрии и Австрии, но и о Восточной Пруссии. Энергичное наступление под Будапештом и на Вену требовалось сочетать с наступлением на Кенигсберг.
Мы отлично знали, что в Восточной Пруссии и Венгрии противник проявляет повышенную чувствительность. При сильном нажиме он непременно станет перемещать сюда свои резервы и войска с неатакованных участков фронта. В итоге западное направление, где намечались решающие события, серьезно ослабнет.
Ожидания оправдались. В результате наступательных действий советских войск в ноябре - декабре 1944 года враг сосредоточил, по нашим подсчетам, в Восточной Пруссии 26 дивизий (из них 7 танковых) и в непосредственной близости к столице Венгрии 55 дивизий (среди которых 9 танковых). Как потом стало известно{18}, Гитлер тогда считал, что в 1945 году Советская Армия нанесет главный удар не на берлинском направлении с востока, а именно через Венгрию и Чехию. Туда и направлялись поэтому основные силы вермахта. Немецкое главное командование и на сей раз вынуждено было подчиниться нашей воле и на главном для нас участке фронта оставило всего 49 дивизий, в том числе танковых только 5.
То, что стратегический фронт противника приобрел такую своеобразную форму, когда на флангах сидели сильные группировки войск при относительно слабом и необеспеченном крупными резервами центре, заставляло нас подумать о наиболее целесообразных способах действий на главном направлении. Не следовало ли в этом случае оставить мысль о равномерном продвижении по всему фронту, которое привело бы просто к выталкиванию противника? Не лучше ли прорвать этот относительно слабый центр прямым ударом, расчленить немецкий стратегический фронт и, не теряя времени, развивать наступление на Берлин? При таком варианте действий легче было полностью ликвидировать разрозненные вражеские войска и тем существенно ускорить достижение конечной цели войны. Генеральный штаб остановился на нем. Мы были убеждены, что удар на Берлин надо осуществить возможно скорее и без остановок. Появившиеся совсем недавно толкования, будто Генштаб откладывал вопрос об овладении Берлином на неопределенное время, являются абсолютно беспочвенными. Определенность была полная, и лишь последующие события внесли в наш план свои коррективы.
Не без трудностей проходило уточнение вероятных задач и наиболее целесообразных способов действий каждого из фронтов. Прежде всего пришлось поломать голову в отношении 3-го Белорусского фронта. Группировка противника в Восточной Пруссии была весьма сильной и опиралась на мощные долговременные укрепления, естественные преграды, населенные пункты, приспособленные к обороне. Отсюда враг мог ударить во фланг нашим войскам на берлинском направлении. Следовательно, восточнопрусскую группировку надлежало не только связать боями, но и изолировать от остальных участков стратегического фронта, по возможности раздробить, не позволить ей действовать сосредоточенно.
Такая многосторонняя оперативная задача - связать, изолировать, раздробить - потребовала использования для наступления в Восточной Пруссии по крайней мере двух фронтов: одного - для удара на Кенигсберг с востока и другого - для изоляции восточнопрусской группировки от группы армий "А" на берлинском направлении, а также от стратегического тыла. Глубокий обход Восточной Пруссии с юга и юго-запада одновременно прикрывал фланг наших войск, нацеленных на Варшаву, Познань, Берлин. Удар по восточнопрусской группировке с востока наиболее сподручен был 3-му Белорусскому фронту, а обходить ее предстояло 2-му Белорусскому.
Для решения же главной задачи - создания бреши в стратегическом фронте противника и стремительного наступления на запад - могли быть использованы уже стоявшие на этом направлении и обладавшие плацдармами на Висле 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты. Их надлежало всемерно насытить танками, прежде всего в виде танковых армий и отдельных танковых корпусов.
В последние три дня октября и в начале ноября 1944 года точно определились направления ударов каждого из фронтов, полосы их наступления, глубины ближайших и последующих задач. Тогда же был примерно подсчитан минимальный срок, необходимый для окончательного разгрома гитлеровской военной машины. Предполагалось, что этого можно добиться в течение 45 дней наступательных действий на глубину в 600-700 километров двумя последовательными усилиями (этапами) без оперативных пауз между ними. На первый этап отводилось 15 дней, на второй - 30. Плановые темпы наступления не были высокими, поскольку в завершающих боях ожидалось ожесточенное сопротивление противника. Действительность и здесь внесла поправку: героические советские войска перекрыли планы.
При уточнении глубины задач учитывалась вся совокупность конкретных условий, в частности особенности местности. Так, например, для 3-го Белорусского фронта, где район боевых действий был очень труден, а противник силен, глубина ближайшей задачи была определена в 50-60 километров. В полосе 2-го Белорусского фронта возможности позволяли планировать ближайшую задачу до рубежа Млавы, Дробина, то есть на 60- 80 километров. Глубина ближайших задач для 1-го Белорусского, 1-го и отчасти 4-го Украинских фронтов могла достигать 120-160 километров. А последующие задачи 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, действовавших в равнинных условиях западной Польши, рассчитывались на глубину в 130-180 километров.