взялись дворянство искоренять! Искорени… При Иване Грозном пробовали так-то – разорять
княженецкие фамилии… Получилась гиль, смута… И ныне будет гиль… Становой хребет государству – мы… Разори нас, – и государства нет, жить незачем… Холопами, что ли, царь, будешь
управлять?.. Чепуха!.. Молод еще, слаб разумом, да и тот, видно, на Кукуе пропил…»
Роман Борисович поправил очки, начал читать – гнусливо, по чину. Но мысли гуляли мимо
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
178
строчек…
«Дворни пятьдесят душ взяли в солдаты… Пятьсот рублев взяли на воронежский флот… В
воронежской вотчине хлеб за гроши взяли в казну, – все амбары вычистили. Пшеницы было за
три года урожая, – ждал, когда цену дадут… (От резкой досады горько стало во рту.) Теперь
слышно – у монастырей вотчины будут отбирать, все доходы брать в казну… Солонины велено
заготовить десять бочек… Ах, боже мой, солонина-то им зачем?..»
Читал. За слюдяным, в свинцовой раме, окошечком зеленело утро. Мишка у двери бил поклоны…
«На масленой бесчестили великие фамилии!.. По триста человек ряженых налетало, – в
полночь, а то и позднее. Страх-то какой! Рожи сажей вымазаны. Пьяные. Не разберешь, где тут и
царь. Сожрут, напьются, наблюют, дворовым девкам подолы обдерут… Кричат козлами, петухами, птицами».
Роман Борисович переступил с ноги на ногу, – вспомнил, как в последний день его, напо-ивши вином до изумления, спустив штаны, посадили в лукошко с яйцами… И не смешно вовсе… Жена видела, Мишка видел… «Ох, господи! Зачем? К чему это?»
Роман Борисович с натугой размышлял: в чем же причина бедствию? За грехи, что ли? В
Москве шепчут, – в мир-де пришел льстец. Католики и лютеране – его слуги, иноземные товары
– все с печатью антихристовою. Настал-де конец света.
Искривясь красноватым лицом на огонек свечечки, Роман Борисович сомневался. «Невероятно… Господь не допустит пропасть русскому дворянству. Обождать да потерпеть. Эх-хе-хе…»
Усердно помолясь, сел под сводом у окна за столик, покрытый ковром. Разогнув немалой
толщины тетрадь, где было записано все касательно – кому дано в долг, с кого взыскано, с какой
деревеньки взято деньгами, или хлебом, или запасами, – медленно перелистывал страницы, шевелил обритыми губами.
В палату вошел старший приказчик Сенка, взысканный из кабальных холопов за проныр-ливый ум и великую злость к людям. Чистый был цепной кобель: до последней полушки выко-лачивал боярское добро. Крал, конечно, хотя – в меру, по совести, и – хоть режь его – никогда в
воровстве не сознавался. Роман Борисович не раз, ухватя его за дремучую бороду на толстых
жабрах, возил и бил затылком о стену: «Украл, ведь украл, сознавайся!..» Сенка, не моргая, рыжими глазами глядел на боярина, как на бога. Только, когда оставят его бить, отогнет полу сермяжного кафтана, высморкает мягкий нос, заплачет.
– Напрасно, Роман Борисович, слуг бьешь так-то. Бог тебя простит, я перед тобой ни в чем
не виноват…
Сенка влез бочком в чуть приоткрытую дверь, перекрестился на Николая-чудотворца, поклонился боярину и стал на колени.
– Ну, Сенка, что скажешь хорошего?
– Все слава богу, Роман Борисович.
Сенка, стоя на коленях, вздев глаза к потолку, начал докладывать наизусть – с кого сколько
было получено за вчерашний день, откуда и что привезено, кто остался должен. Двоих мужиков, злых недоимщиков, Федьку и Коську, привел из сельца Иваньково и со вчерашнего вечера поставил на дворе на правёж…
Роман Борисович удивился, приоткрыл рот, – неужто не хотят платить? Сунулся в тетрадь: Федька в прошлом году взял шестьдесят рублев, – избу-де новую справить; да сбрую, да лемех
новый, да на семена… Коська взял тридцать семь рублев с полтиной, тоже, видно, врал, что на
хозяйство…
– Ах сволочи, ах мошенники! Ты бить-то их велел батогами?
– С вечера бьют, – сказал Сенка, – двое приставлены к каждому – бить без пощады… Что
ж, Роман Борисович, батюшка, вам горевать: Федька с Коськой не заплатят, – против их долга у
нас кабальные расписки, – возьмем обоих в кабалу лет на десять. Нам рабы нужны…
– Деньги мне нужны, не рабы! – Роман Борисович бросил на стол гусиное перо. – Рабов
пои-корми – царь опять в солдаты возьмет…
– Деньги нужны – сделайте, как у Ивана Артемича, у Бровкина: поставил у себя полотня-100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
179
ный завод в Замоскворечье, сдает в казну парусное полотно. От денег мошна лопается…
– Да, слышал… Врешь ты, чай, все.