ощущениям: подступающему жгучему гневу и расчетливой осторожности. Когда послышались
тяжелые шаги за дверью, он схватил подушку и бросил графине на голову.
– Закройтесь, я должен быть один.
Оправил рубашку, взял давно остывшую чашку шоколаду (следуя традиции французского
двора, королям в кровать подавали шоколад).
– Войдите.
Вошел тайный советник Карл Пипер, недавно возведенный им в графы, – рослый, толстоногий, одетый тщательно и равнодушно, с помятым, настороженным лицом опытного чиновника. Холодно оглянув его, Карл сказал:
– Я принужден узнавать новости от придворных сплетников.
– Государь, они узнают их от меня. – Пипер никогда не улыбался, никогда не терял равно-весия духа, бюргерские ноги могли выдержать какую угодно качку. – Но они узнают только то, что я нахожу нужным предоставить для дворцовой болтовни.
– Паткуль в Москве? (Пипер молчал. Карл повысил голос.) Если король делает вид, что он
– один, значит, он один – для земли и неба, черт возьми…
– Да, государь, Паткуль в Москве вместе с известным авантюристом генералом Карловичем.
– Что они там делают?
– Можно догадываться. Точных сведений у меня пока еще нет.
– Но в Москве сидит наше посольство…
– Посольство, отправленное по настоянию сената. Господа сенаторы хотят мира на Востоке
во что бы то ни стало, пускай и добиваются мира своими средствами. Мы, во всяком случае, не
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
228
пожертвовали для этого ни одним фартингом из вашей казны.
– Хотел бы я наскрести в моей казне этот самый фартинг, – сказал Карл. – Вы слышали о
новой петиции? Вы слышали, что мне готовят господа сенаторы? (Пипер пожал плечами. Карл
торопливо поставил чашку обратно на столик.) Вам известно, что я не желаю больше разыгры-вать роль покорного осла? Ради этих унылых скопидомов мой отец разорил дворянство. Теперь
эти «гугеноты» желают превратить меня в бессловесное чучело… Они ошибаются!.. (Покивал
Пиперу узким лицом.) Да, да, они ошибаются. Знаю все, что вы скажете, граф Пипер, – у меня
сумасбродная голова, пустой карман и скверная репутация… Цезарь овладел Римом через победы в Трансальпийской Галлии. Цезарь не меньше меня любил женщин, вино и всякое безобра-зие… Успокойтесь, я не собираюсь в конном строю брать наш почтеннейший сенат. В Европе
достаточно места для славы… (Покусал губы.) Если Карлович – в Москве, значит, мы имеем де-ло с королем Августом?
– Думается мне, не только с ним одним.
– То есть?
– Против нас коалиция, если я не ошибаюсь…
– Тем лучше… Кто же?
– Я собираю сведения…
– Превосходно. Пускай сенат думает сам по себе, мы будем думать сами по себе… Больше
вам нечего сообщить? Благодарю, я вас не задерживаю…
Пипер неуклюже поклонился и вышел, несколько ошеломленный: король кого угодно мог
смутить неожиданными оборотами мыслей. Пипер осторожно подготовлял борьбу с сенатом, бо-явшимся больше всего на свете военных расходов. После недолгого перерыва войной снова
терпко запахло от Рейна до Прибалтики. Война была единственной дорогой к власти, Карл это
понимал, но слишком горячо и несвоевременно рвался в драку: одного его темперамента было
еще мало.
В коридоре перед дверями спальни граф Пипер взял за локоть Беркенгельма и – озабоченно:
– Постарайтесь развлечь короля. Устройте большую охоту, уезжайте на несколько дней из
Стокгольма… Денег я достану…
Карл продолжал сидеть на постели, зрачки его были расширены, как у человека, глядящего
на воображаемые события. Атали сердито сбросила с головы подушку и, придерживая зубами
сорочку, поправляла волосы. У нее были красивые руки и смуглые плечи. Запах мускуса привлек
наконец внимание короля.
– Вы знавали короля Августа? – спросил он. (Атали уставилась на него пустым взглядом
круглых темных глаз.) Уверяют, что это – самый блестящий кавалер в Европе, любимец форту-ны. Он тратил по четыреста тысяч злотых на маскарады и фейерверки. Пипер клялся мне, будто