царь: он лишится союзников, прежде чем научит свои мужицкие полки стрелять из мушкета…
Господа, я хочу предложить на обсуждение план…
В тот же вечер над развернутой картой, лежавшей у Карла на коленях, три генерала соста-вили диспозицию: нарвский губернатор Веллинг принимает начальство над шведскими войсками в Эстляндии и Лифляндии и идет на помощь Риге; Левенгаупт и Шлиппенбах под видом ма-невров стягивают гвардию и армию в Ландскрону, – военный порт в Зунде; Пипер делает все
нужное в Стокгольме, чтобы отвлечь внимание сената от этих приготовлений.
В очаг подбросили сосновых корневищ, от двери сняли часового. Был накрыт ужин. Хоро-100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
266
шо вздремнувший мосье Гискар появился в столовой, потирая руки. Карл предложил ему место
у огня и сказал, покашливая, будто фразы застревали в горле:
– Дорогой друг, вы можете быть уверены в моей горячей и преданной любви к моему брату
и вашему повелителю… (Гискар медленнее тер ладонь о ладонь, настораживаясь.) Швеция останется верным стражем французских интересов в северных морях. В споре за испанский престол
я отдаю мою шпагу Людовику. (Гискар низко склонился, разведя коротенькие руки.) Но не хочу
скрывать: англичане делают все, чтобы склонить Швецию на свою сторону… Кроме короля, в
Швеции есть сенат, и я не читаю их мыслей… Увы, нынешний мир полон противоречий… Сегодня я узнаю – английский флот появился в Зунде… Чтобы предотвратить роковую ошибку, мне
нужны вещественные доказательства вашей дружбы, мосье Гискар.
.............
Ревущих медвежат везли в телеге по улицам Стокгольма. Сзади верхами ехали Карл, охотники и егеря. Трубили медные рога, лаяли собачьи своры. Добрые люди, подходя к окнам, качали головами: «Не слишком-то удачное время выбрал король для развлечений».
Тревожные слухи волновали город, привыкший к многолетнему миру. В водах Зунда появились английский и голландский флоты – зачем? Не идти ли на соединение с датчанами, чтобы покончить со шведским могуществом в северных морях? Необъятная Польша грозит смести с
побережья Балтики шведские гарнизоны. На востоке тысячемильная московская граница почти
не защищена, если не считать крепостцы Ниеншанц близ устья Невы да крепости Нотебург у
выхода из Ладожского озера.
Страшно было помыслить – воевать едва ли не со всей Вос-точной Европой, располагая
небольшой армией в двадцать тысяч солдат и сумасбродным королем. Мир, мир, конечно, – хотя
бы поступиться меньшим, чтобы спасти основное.
Карл появился в сенате, не сняв охотничьего кафтана, – с надменной рассеянностью выслушал отеческие речи о деснице божьей, занесенной в этот час над Швецией, о благоразумии и
добродетели. Играя костяной рукояткой кинжала, ответил, что занят устройством весеннего кар-навала в замке Кунгсёр и только после праздника выскажется по иностранной политике. Ста-рейший из сенаторов, поднявшись, с низким поклоном и в отменных выражениях пожелал королю беспечных развлечений.
Король пожал плечами и вышел. Через несколько дней он действительно уехал в Кунгсёр.
Там, переменив верховых лошадей, сопровождаемый Рёншельдом и десятком офицеров гвардии, поскакал в Ландскрону. В пути, почти без отдыха, не щадил ни лошадей, ни людей. Как будто в
него вселился другой человек – одна мысль завладела его страстями и волей.
.............
В безоблачное весеннее утро шведские суда с пятнадцатью тысячами отборного войска
вышли в Зунд. К полудню на полосе солнечной зыби показались черные, будто висящие между
краем моря и светлого неба, очертания кораблей, шняв и галер. Веяли сотни вымпелов. Это был
дрейфующий англо-голландский флот.
Когда на шведском головном фрегате побежал на мачту королевский штандарт, – круглые
облачка дыма стали отделяться от корабельных бортов, покатились пушечные выстрелы, дым
пеленою понесло на юг. Английский и голландский адмиралы, расшитые золотом, пошли на
шлюпках к головному фрегату.
Карл, ожидая, стоял на мостике, – на нем был суконный серо-зеленый кафтан, застегнутый
наглухо до черного галстука, и смазные ботфорты с широкими раструбами, приспособленные
для всех превратностей судьбы. Под маленькой, сплющенной с боков шляпой парик заплетен в
косу и вложен в кожаный мешочек. Рука опиралась, как на трость, на длинную шпагу. Таким он
отправился в долгий путь – завоевывать Европу.
Адмиралы, много наслышанные про этого испорченного юношу, были удивлены его необыкновенной решительностью и сдержанностью. Он заговорил о нестерпимых обидах, нане-сенных ему польским и датским королями, и великодушно согласился принять помощь англо-голландского флота, дабы наказать датчан за вероломство.
В тот же день три соединенных флота, покрыв парусами море, взяли курс на Копенгаген.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
267
4