офицер доволен… Я не доволен… У вас паршивый зольдат…
Алексей ничего не ответил, – зло тер щеки полотенцем. Крякнув, подставил Федьке спину
в грязной сорочке: «Вали… – тот начал колотить ладошами. – Крепче…»
Из леса в это время выехала тяжелая повозка с парусиновым верхом на обручах. От ше-стерни разномастных лошадей валил пар. Позади – десяток всадников в плащах, залепленных
грязью. Повозка, валясь на стороны по истоптанному жнивью, шагом направлялась к лагерю.
Алексей схватил кафтан, – от торопливости не попадал в рукава, – подхватив шпагу, побежал к
палаткам.
– Барабанщики, тревогу!
Повозка остановилась. Вылез Петр – в меховом картузе с наушниками. Путаясь звездчатыми шпорами, вылез Меньшиков в малиновом широком плаще на соболях. Всадники спешились.
Петр, морщась, глядел на лагерь – засунул красные руки в карманы полушубка. В прозрачном
воздухе запела труба, затрещали барабаны. Солдаты слезали с возов, выбегали из палаток, засте-гивались, накидывали портупеи. Строились в карею. Вдоль линии рысцою шли прапорщики, ты-ча тростями, ругаясь по-немецки. Алексей Бровкин, – левая рука на шпаге, в правой – шляпа, –
остановился перед Петром. (Парика впопыхах не нашел.) Петр, – смотря поверх его вихрастой головы:
– Покройся. В походе шляпы не снимать, дурак. Где ваш пороховой обоз?
– Остался на Ильмень-озере, весь порох подмочен, господин бомбардир.
Петр перекатил глаза на Меньшикова. Тот лениво перекосился выбритым лицом.
– Извольте ответить, – сказал он, так же глядя поверх Алешкиной головы, – где другие ро-ты полка? Где полковник фон Шведен?
– Ниже по реке вразброс стоят, господин генерал…
Меньшиков с той же кривой усмешкой покачал головой, Петр только насупился.
Оба они, – саженного роста, – пошли по кольям жнивья к выстроенной карее. Не вытаскивая руки из карманов, Петр будто рассеянно оглядывал серые, худые лица солдат, исковеркан-ные непогодой, скверно свалянные шляпы, потрепанные кафтаны, тряпки, опорки на ногах. Од-ни только прапорщики-иноземцы вытягивались молодцевато. Так стояли долго перед cтроем, Петр, – дернув вверх головой:
– Здорово, ребята!..
Прапорщики яростно обернулись к линии. По рядам пошло нестройно:
– Желаем здравия, господин бомбардир.
– У кого жалобы? – Петр подошел ближе.
Солдаты молчали. Прапорщики (рука – на отнесенной вбок трости, левый ботфорт – вперед) воткнулись глазами в царя. Петр повторил резче:
– У кого жалобы, выходи, не бойся.
Кто-то вдруг глубоко вздохнул – всхлипом (Алексей увидал Голикова: у него мушкет ходил в руках, но справился, смолчал).
– Завтра пойдем на Нарву. Трудов будет много, ребята. Сам свейский король Каролус идет
навстречу. Надо его одолеть. Отечества отдать нам не мочно. Здесь – Ям-город, Иван-город, Нарва, – вся земля до моря наше бывшее отечество. Скоро одолеем и скоро отдохнем на зимних
станах. Понятно, ребята?
Строго выпучился. Солдаты молча глядели на него. Чего уж понятнее. Один мрачный голос из рядов прохрипел: «Одолеем, на это людей хватит». Меньшиков сейчас же шагнул вперед, всматриваясь – кто сказал? (У Алексея упало сердце: сказал Федька Умойся Грязью, самый
ненадежный солдатешка.)
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
278
– Господин капитан… (Алексей подскочил.) За порядок в роте благодарствую тебя… В
остальном – не виноват. Извольте выдать людям по тройной чарке водки.
Петр пошел к повозке, опустив голову. Меньшиков моргнул Алексею (на этот раз изволил
признать старого друга), выпростал из мехового плаща холеную руку, похлопал Алешку и, –
нагнувшись к уху:
– Петр Алексеевич – ничего, доволен. У тебя не то, что у других… Отличись под Нарвой –
в подполковники махнешь… Ивана Артемича видел в Новгороде, – приказал тебе кланяться…
– Спасибо вам, Александр Данилович…
– Счастливо! – Подхватив спереди плащ, Меньшиков рысью догнал Петра. Сели в повозку
– поехали берегом туда, где река, отражавшая холодное небо, загибала за еловый лес.
.............
Верстах в двух от Нарвы по течению реки, через два рукава Наровы, огибающие длинный и
топкий остров Кампергольм, был наведен плавучий мост. По нему прошли конные полки Шереметьева и двинулись на ревельскую дорогу – чинить над неприятелем промысел. За ними на левый берег перешли части дивизии Трубецкого. В версте перед каменными бастионами Нарвы
они огородились обозом. Нарвский гарнизон не препятствовал переправе, – видимо, за малочис-ленностью боялись выйти в открытое поле.
Двадцать третьего сентября все головное войско, свернув с ямгородской дороги, вышло на