Карл толкнул коня, нагнувшись против снега и ветра, поскакал о стремя с посланным офицером в сторону выстрелов на левом фланге. Ветер, пронизывая тело, казалось, пел в сердце… В
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
290
этом упоении ветра, снега, грохота выстрелов ему нужно было ощутить сопротивление клинка, входящего в живое тело… Офицер что-то крикнул, указывая вперед, где на снегу расплылось
желтое пятно… Это было занесенное русло ручья. Карл вонзил шпоры, конь тяжелым махом пе-ренесся через желтый снег и увяз в трясине, вскидываясь, глубже увязил зад, – захрапел ноздрями в снежный ветер. Карл соскочил, – левая нога погрузилась в вязкий ил по самый пах… Рванул, вытащил ногу из ботфорта, на четвереньках, потеряв шляпу и шпагу, пополз на тот берег, где, спешась, стоял офицер, протягивая руку…
Так, – об одном ботфорте, без шляпы, – Карл влез на его дрожащую, покрытую ледяной
коростой, худую лошадь, колотя шпорой, поскакал на близкие выстрелы, дикие крики. Лошадь
стала перепрыгивать через снежные бугорки, – это были убитые или раненые… Впереди перебегали неясные тени. Огненно грохотнула пушка… Неожиданно близко он увидел беспорядочную
толпу своих гренадеров, – они угрюмо стояли, опираясь на ружья, глядели туда, где за истоптан-ным, окровавленным снегом, за уткнувшимися телами убитых торчали наискось острые колья
рогаток. За ними колыхалась стена русских. Они что-то надрывно кричали, грозя кулаками и
мушкетами. Видимо, только что была отбита атака…
Он наехал лошадью на гренадер: «Шпагу!» – крикнул, как выстрелил… К нему обернулись, его узнали… Нагнувшись с седла, вытянув руку, растопырил пальцы.
– Шпагу! (Кто-то сунул ему в руку эфес шпаги.) Солдаты! Честь вашего короля – здесь, на
этих рогатках… Они должны быть взяты… Вы опрокинете в Нарову грязных варваров. (Поднял
шпагу, и сейчас же протяжно заиграл горн, и второй, и – еще, – невидимо за метелью.) Солдаты… С вами бог и ваш король!.. Я иду впереди вас… За мной!..
Он поскакал по кровавому снегу. Позади угрюмые глотки рявкнули: «Во имя божье!» Из-за
рогаток раздались редкие выстрелы. Он наметил одного, – русский – великаньего роста – стоял, нагнув башку, посреди бреши в рогатках, разбитых ядрами… Усмехаясь, Карл поднял лошадь на
дыбы, русский – с озверелым лицом вонзил штык, как вилы, в грудь лошади… Карл распластал-ся по конской спине, соскальзывая, со всей силы вытянулся, погрузил шпагу в грудь великану…
Но, соскакивая с коня, он пошатнулся… (Вокруг – орущие рты, лязг железа, хрусткие удары.) Его толкнули, – упал. Тяжелый сапог наступил на спину, вдавил в снег… Сейчас же короля
подхватили, подняли, понесли… Мысли его смешались. Карл очнулся на пушечном лафете под
вонючей шинелью. Горны протяжно играли отбой. Сбросив шинель, сел:
– Принесите чьи-нибудь сапоги, я бос… Сапоги и коня…
.............
Перемешавшиеся полки Головина и Трубецкого, в страхе быть отрезанными от переправы, добежали до берега и так тесно поперли на мост, что понтоны осели, – желтые воды вздутой западным ветром Наровы начали перехлестывать через перила. Там, в пенной воде, под снежной
завесой, плыли трупы лошадей и людей конницы Шереметьева (потонувших при переправе пятью верстами выше). Конские туловища прибивало, громоздило у осевшего моста. С берега
напирали орущие люди. Зыбкий мост сильнее накренялся правым бортом, вода хлынула через
настил, перила затрещали, пеньковые канаты начали рваться, середние понтоны погрузились совсем и разошлись. В ревущий поток, где крутились конские и человеческие трупы, попадали те, кто был на мосту. Поднялся крик, но сзади продолжали напирать, – солдаты сотнями валились в
Нарову, покуда разорванную половину моста не прибило к болотистому берегу.
Там, близ реки, стоял шатер герцога фон Круи, – в тылу расположения Преображенского и
Семеновского полков. Третий час длился отчаянный бой на рогатках на южной и западной стороне лагеря. Ни руководить, ни распоряжаться в этом снежном аду… В шатре у стола, обхватив
голову, сидел толстый преображенский полковник Блюмберг, изредка сопел. Напротив него –
скучный Галларт мигал ресницами на свечу, спокойно ждал, когда надо будет отдавать шпагу –
эфесом вперед, с поклоном – шведскому офицеру.
В шатер вошел герцог в осыпанной снегом оленьей шубе поверх лат, – забрало поднято, усы висели сосульками, губы тряслись…
– Пускай черт воюет с этими русскими свиньями! – крикнул герцог. – Майор Кунингам и
майор Гаст задушены в землянках… Капитан Вальбрехт с перерезанным горлом лежит здесь, в
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
291
двенадцати шагах от шатра… Царь знал, что подсунуть мне, – армию! Сброд, сволочи!..
Галларт поспешно поднялся и откинул ковер, – в палатку влетел вихрь снега. Рев многотысячной толпы заглушал звуки выстрелов. Герцог бросился вон из шатра. Внизу были видны
очертания подносимого к берегу моста, на нем кричали люди. Справа, там, где частокол лагеря
упирался в реку, бесновались бесчисленные толпы…
– Центр прорван, – сказал Галларт, – это полки Головина…
Солдаты лезли через частокол, отдельные кучки их бежали к шатру…
– О черт! – крикнул герцог. – На коней, господа! – Он потащил с себя оленью шубу, – латы
мешали движениям. – Помогите же, о черт!
Герцог, Галларт и Блюмберг влезли на коней, спустились вниз к воде и по топкому берегу