Алексей Толстой: «Петр Первый»
307
брови.) Маловато? Пятнадцать лет не будем брать пошлины. О цене на железо договоримся.
Начинайте работать – не мешкая. Понадобятся люди, или еще какая нужда, – пиши Виниусу…
Денег не просите… Выпей-ка еще стопку, святой человек…
.............
В конце сентября, в непогожие дни, три войска, соединясь на берегах Назии, двинулись к
Нотебургу. Древняя крепость стояла на острову посреди Невы, у самого выхода ее из Ладоги.
Судам можно было попадать в реку по обоим рукавам мимо крепости не иначе, как саженях в
десяти от бастионов, под жерлами пушек.
Войска вышли на мыс перед Нотебургом. Сквозь низко летящие дождевые облака виднелись каменные башни с флюгарками на конусных кровлях. Стены были так высоки и крепки –
русские солдаты, рывшие на мысу апроши и редуты для батарей, только вздыхали. Недаром при
новгородцах, построивших эту крепость, звалась она Орешек, – легко не раскусишь. Шведы, казалось, долго раздумывали. На стенах не было видно ни души. Хмурыми облаками заволакива-лись свинцовые кровли. Но вот на круглой башне замка на мачту поползло королевское знамя со
львом, – захлестало по ветру. Медным ревом ударила тяжелая пушка, ядро шипя упало в грязь на
мысу перед апрошами. Шведы приняли бой.
Правый берег Невы, по ту сторону крепости, был сильно укреплен, со стороны озера попасть туда было трудно из-за болот. Заранее, еще до прихода всего войска к Нотебургу, по левому берегу прорубили просеку от озера через мыс к Неве. Теперь несколько тысяч солдат вытаскивали на канатах ладьи из Ладожского озера, волокли их по просеке и спускали в Неву – ниже
крепости. Человек по пятидесяти, ухватясь за концы, тянули, другие поддерживали с бортов, чтобы судно ползло на киле по бревнам. «Еще раз! Еще раз! Берись дружней!» – кричал Петр.
Кафтан он бросил, рубашка промокла, на длинной шее, перетянутой скрученным галстуком, вздулись жилы, ноги сбил в щиколотках, попадая между бревен… Хватался за конец, выкатывал
глаза: «Разом! Навались!» Люди не ели со вчерашнего дня, в кровь ободрали ладони. Но чер-тушка, не отступая, кричал, ругался, дрался, тянул… К ночи пятьдесят тяжелых лодок – с помо-стами для стрелков на носу и корме – удалось переволочь и спустить в Неву. Люди не хотели и
ecть, – засыпали где кто повалился, на мокром мху, на кочках.
Барабаны затрещали еще до зари. Прапорщики трясли людей, ставили на ноги. Было приказано – зарядить мушкеты, два патрона (оберегая от дождя) положить за пазуху, по две пули
положить за щеку. Солдаты, прикрывая замки полами кафтанов, влезали на помосты качающих-ся лодок. Била волна. В темноте плыли на веслах через быструю реку на правый берег. Там шумел лес. Солдаты спрыгивали в камыши. Шепотом ругались офицеры, собирая роты.
Ждали. Начала проступать ветреная заря – малиновые полосы сквозь летучий туман. По
свинцовой реке подошел весельный бот. Из него выскочили Петр, Меньшиков и Кенигсек. (Саксонский посланник попросился в поход добровольцем и состоял при царе.) «Готовься!» – протяжно закричали голоса. Петр, цепляясь за кусты, взобрался на обрывистый берег. Ветер поднимал полы его короткого кафтана. Он зашагал смутно различимой длинной тенью, – солдаты
торопливо шли за ним. По левую его руку – Меньшиков с пистолетами, по правую – Кенигсек.
Они вдруг остановились. Первый ряд солдат, продолжая идти, обогнал их. Петр приказал:
«Мушкет на караул… Взводи курки… Стрельба плутонгами…» По рядам резко защелкали
кремни… Второй ряд прошел вперед, минуя Петра. «Глядеть пред себя! – диким голосом закричал Петр. – Первый плутонг палить!» Ружейными вспышками осветились мотавшиеся одинокие
сосенки и невдалеке на равнине за пнями – низкая насыпь шведского шанца. Оттуда тоже стреляли, но неуверенно. «Второй плутонг… Палить!» Второй ряд, так же как и первый, выстрелив, упал на колени… «Третий… Третий! – кричал срывающийся голос. – Багинет пред себя… Бегом…»
Петр побежал по неровному полю. Солдаты, мешая ряды, крича все громче и злее, тысячной горячей толпой, уставя штыки, хлынули на земляное укрепление. Изо рва уже торчали вздетые руки сдающихся. Часть шведов убегала в сторону леса.
Шанцы на правом берегу были взяты. Когда совсем рассвело – через реку переправили
мортиры. И в тот же день начали кидать ядра в Нотебург с обоих берегов реки.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
308
.............
В крепости, выдержавшей две недели жестокой бомбардировки, начался большой пожар и
взрывы артиллерийских погребов, отчего обвалилась восточная часть стены. Тогда увидели лодочку с белым флагом на корме, она торопливо плыла к мысу, к шанцам. Русские батареи замолчали. От мортир, обливаемых водой, валил пар. Из лодки вылез высокий бледный офицер – голова его была обвязана окровавленным платком. Неуверенно оглядывался. Через шанец к нему
перепрыгнул Алексей Бровкин, – дерзко глядя, спросил:
– С чем хорошим пожаловал?
Офицер быстро заговорил по-шведски, – указывал на огромный дым, поднимавшийся из
крепости в безветренное небо.
– Говори пo-pyccки, – сдаетесь или нет? – сердито перебил Алексей.
На помощь к нему подошел Кенигсек, – нарядный, улыбающийся, – вежливо снял шляпу –
поклонился офицеру и, переспросив, перевел: что-де жена коменданта и другие офицерские же-ны просят позволить им выйти из крепости, где невозможно быть от великого дыма и огня.
Алексей взял у офицера письмо о сем к Борису Петровичу Шереметьеву. Повертел. Вдруг иска-зился злобой, бросил письмо под ноги офицеру, в грязь:
– Не стану докладывать фельдмаршалу… Это – что ж такое? Баб выпустить из крепости. А
нам еще две недели на штурмах людей губить… Сдавайтесь на аккорд сейчас же, – и весь разговор…
Кенигсек был вежливее: поднял письмо, отер о кафтан, вернул офицеру, объяснив, что