– Шалостей и забав там много, но и дела много… В Преображенском не дремлют…
Ненавистью, смутным страхом зашлось сердце у Софьи. Не успели, кажется, и оглянуться, – подрос волчонок…
6
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
54
Неожиданно из Полтавы прибыл Василий Васильевич. Еще только брезжил рассвет, а уж в
дворцовых сенях и переходах – не протолкаться. Гул, как в улье. Софья не спала ночь. Вышитое
золотом, покрытое жемчужной сетью, платье, – более пуда ве-coм, – бармы в лалах, изумрудах и
алмазах, ожерелья, золотая цепь – давили плечи. Сидела у окна, сжав губы, чтобы не дрожали.
Верка, ближняя женщина, дышала на замерзшее стекло:
– Матушка, голубушка, – едет!
Подхватила царевну под локоть, и Софья взглянула: по выпавшему за ночь снегу от Никольских ворот шла крупной рысью шестерка серых в яблоках, на головах – султаны, на бархатных шлеях – наборные кисти до земли, впереди коней бегут в белых кафтанах скороходы, крича:
«Пади, пади!», у дверей низкого, крытого парчой возка скачут офицеры в железных латах, коротких епанчах. Остановились у Красного крыльца. Дворяне, в тесноте ломая бока друг другу, кинулись высаживать князя…
У правительницы закатились глаза. Верка опять подхватила ee, – «вот соскучилась-то сер-дешная!». Софья прохрипела:
– Верка, подай Мономахову шапку.
Она увидела Василия Васильевича, только когда всходила на трон в Грановитой палате. В
паникадилах горели свечи. Бояре сидели по скамьям. Он стоял, пышно одетый, но весь будто по-траченный молью: борода и усы отросли, глаза ввалились, лицо желтоватое, редкие волосы сле-жались на голове…
Софья едва сдерживала слезы. Оторвала от подлокотника полную, туго схваченную у запястья горячую руку. Став на колено, князь поцеловал, прикоснулся к ней шершавыми губами. Она
ждала не того и содрогнулась, будто чувствуя беду…
– Рады видеть тебя, князь Василий Васильевич. Хотим знать про твое здравие… – Она чуть
кашлянула, чтобы голос не хрипел. – Милостив ли бог к делам нашим, кои мы вверили тебе?..
Она сидела золотая, тучная, нарумяненная на отцовском троне, украшенном рыбьим зубом.
Четыре рынды, по уставу – блаженно-тихие отроки, в белом, в горностаевых шапках, с серебряными топориками, стояли позади. Бояре с двух сторон, как святители в раю, окружали крытый
алым сукном трехступенчатый помост трона. Происходило все благолепно, по древнему чину
византийских императоров. Василий Васильевич слушал, преклоня колено, опустив голову, раскинув руки…
Софья отговорила. Василий Васильевич встал и благодарил за милостивые слова. Два думных пристава степенно подставили ему раскладной стул. Дело дошло до главного, – зачем он и
приехал. Пытливо и недоверчиво Василий Васильевич покосился на ряды знакомых лиц, – сухие, как на иконах, медно-красные, злые, распухшие от лени, с наморщенными лбами, – вытянулись, ожидая, что скажет князь Голицын, подбираясь к их кошелям… Василий Васильевич повел
речь околицами… «Я-де раб и холоп ваш, великих государей, царей и великих князей и прочая, бью челом вам, великим государям, в том, чтобы вы, великие государи, мне бы, холопу вашему
Ваське с товарищи, вашу, великих государей, милость как и раньше, так и впредь оказали и велели бы пресвятые пречистые владычицы богородицы, милосердные царицы и приснодевы Ма-рии образ из Донского монастыря к войску вашему, государеву, непобедимому и победоносно-му, послать, дабы пречистая богородица сама полками вашими предводительствовала и от
всяких напастей заступала и над врагами вашими преславные победы и дивное одоление явля-ла…»
Долго он говорил. От духоты, от боярского потения туман стоял сиянием над оплывающи-ми свечами. Окончил про образ Донской богородицы. Бояре, подумав для порядка, приговорили: послать. Вздыхали облегченно. Тогда Василий Васильевич уже твердо заговорил о главном: войскам третий месяц не плачено жалованья. Иноземные офицеры, – к примеру полковник Патрик
Гордон, – обижаются, медные деньги кидают наземь, просят заплатить серебром, от крайности
хоть соболями… Люди пообносились, валенок нет, все войско в лаптях, и тех не хватает… А с
февраля – выступать в поход… Как бы опять сраму не получилось.
– Сколько же денег просишь у нас? – спросила Софья.
– Тысяч пятьсот серебром и золотом.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Алексей Толстой: «Петр Первый»
55
Бояре ахнули. У иных попадали трости и костыли. Зашумели. Вскакивая, ударяли себя рукавами по бокам: «Ахти нам!..» Василий Васильевич глядел на Софью, и она отвечала горящим
взглядом. Он заговорил еще смелее:
– Были у меня в стану два человека из Варшавы, монахи, иезуиты. Есть у них грамота от
французского короля, чтоб им верить. Предлагают они великое дело. Вам (привстав, поклонился
Софье), пресветлым государям, от того дела быть должна немалая польза… Говорят они так: на
морях-де ныне много разбойников, французским кораблям ходить кругом света опасно, много
товаров напрасно гибнет. А через русскую землю путь на восток прямой и легкий – и в Персию, и в Индию, и в Китай. Вывозить, мол, вам товары все равно не на чем, купцы ваши московские
безденежны. А французские купцы богаты. И чем вам без пользы оберегать границы, – пустите
наших купцов в Сибирь и дальше, куда им захочется. Они и дороги порубят в болотах, и версто-вые столбы поставят, и взъезжие ямы. В Сибири будут покупать меха, платить за них золотом, а