Ночью еще раз подсчитали все свои ресурсы, они оказались скудными. Особое беспокойство вызвало отсутствие горючего. Иссякли запасы продовольствия. На наших плечах раненые, больные. Эвакуировать их было некуда и не на чем.
Перед утром я вместе с Храпуновым докладывал обобщенные данные Глебову. В его автобус пригласили начальника артиллерии дивизии и начальника тыла, здесь же был командир полка Максимов.
- Какой же выход? - ни к кому не обращаясь, задал вопрос Виктор Сергеевич и, словно отвечая самому себе, продолжил: - Выход один прорываться к своей армии. Самый короткий путь - выйти на станцию Сычевка, оттуда можно добраться до лесов севернее Гжатска. Там, полагаю, мы и найдем ее.
Доводы командира дивизии на первый взгляд казались логичными. Но дойдем ли? Артиллерия на конной тяге не сегодня-завтра выйдет из строя. Баки машин пусты, и их рано или поздно придется поджечь, боеприпасы на исходе, люди измотаны и физически обессилены до предела. Несколько вражеских танковых атак - и трудно представить, что останется от нашей группы.
Я не таясь высказал свои соображения.
Глебов слушал с подчеркнутым вниманием и лишь изредка перебивал меня, чтобы сказать:
- Не горячись, говори понятнее. А так ли это?
После того как привели свои доводы Храпунов и Максимов, воцарилась тишина. Слышно было только наше простуженное дыхание.
Уткнувшись в карту, Глебов ломал голову, выбирая правильное решение. Потом встал, выпрямил согнутую спину и в упор спросил меня:
- Что же ты, в конце концов, предлагаешь? Этого вопроса я ожидал.
- На восток дивизию не вести. От Сычевки держаться подальше. Там основная группировка противника.
Глебова оставила присущая ему сдержанность.
- А куда ее вести?
- Только на север, только в направлении Ржева. Перережем тракт Белый Ржев, организуем удар по вражескому тылу, запасемся за счет фашистов оружием, боеприпасами, продовольствием, а потом рванем к своим я пойдем на соединение с войсками 29-й или 22-й армии.
- Но мы подчинены 30-й армии! - возбужденно перебил меня командир дивизии. - Зачем уходить от нее?
- Виктор Сергеевич, согласитесь, дело не в том, под чьим началом воевать, а в том, чтобы бить врага. Идти на Гжатск с нашими силами рискованно, да и доберемся ли? Двинемся на Ржев - обязательно дойдем.
Мы стояли друг против друга разгоряченные, каждый убежденный в своей правоте.
- Ну а вы как считаете? - обратился комдив к товарищам, которые присутствовали при этом разговоре.
Товарищи поддержали меня.
- Ладно, утро вечера мудренее, дайте мне часок-другой подумать.
Глебов не любил торопиться, особенно когда решались важные вопросы. Он принадлежал к тем командирам, которые охотно выслушивают мнение своих подчиненных, ищут в их доводах разумное, полезное. Глебов не любил людей, которые способны только поддакивать.
Зная это, я нисколько не удивился, когда утром он сказал мне:
- Предложение принимаю. Представь на утверждение план выхода дивизии на магистраль Белый - Ржев. И еще одно условие: от противника не уходить, всеми силами и средствами уничтожать его.
В этот день мы с боями прошли свыше тридцати километров. Понимали дальше будет труднее. Приближался фронт, вражеские группировки уплотнялись. А это означало, что ожесточенных боев не миновать.
На другой день, тронувшись в путь, мы рассчитывали совершить еще один бросок к заветной цели. Утренний морозец бодрил и подгонял. Мы рысцой пробежали большое неубранное картофельное поле, обошли прижатую к опушке леса деревушку и вышли на широкую гравийную дорогу. Здесь нас "гостеприимно" встретил противник: на колонну посыпались артиллерийские снаряды, залаяли минометы.
Сколько раз в то лето выручали нас артиллеристы во главе с умным и смелым майором Семашко! И на этот раз, подчиняясь его воле, наша артиллерия развернулась на огневых позициях и открыла огонь. Немецкие орудия и минометы постепенно умолкли.
Используя артиллерийский заслон, Глебов двинул нашу колонну на восток, по дороге, ведущей на станцию Осуга.
Не успели мы выйти из зоны огня, как очутились на хвосте большой вражеской мотоколонны, шедшей впереди нас. Первым вступил в бой полк Максимова. Удар с тыла по гитлеровцам был внезапным и ошеломляющим. Немецкие тылы и обозы бросились в панике бежать. Пытаясь выйти из-под наших ударов, они стали обгонять свои боевые подразделения, смешались с ними, и, как бывает в таких случаях, все перепуталось.
Паника перекинулась в голову вражеской колонны, и теперь вся масса людей и машин безостановочно катилась по единственной дороге на восток.
Вот где пригодились бы нам танки, автомашины, тягачи, подвижные средства для преследования и полного разгрома вражеской группировки!..
Паническое бегство противника подняло на ноги гарнизон станции Осуга. Гитлеровцы всполошились, объявили тревогу, вызвали авиацию. Над нами стала кружить "рама", постоянная предвестница недоброго. Оставалось одно: немедленно уходить на север, скрыться в близлежащих лесах, а с наступлением ночи совершить бросок через железнодорожное полотно, идущее из Осуги на Ржев.
Но осуществить это не пришлось. Появились "юнкерсы", а затем танки. Их было не менее полусотни.
Этой силе мы могли противопоставить только несколько сорокапяток, всего десяток противотанковых ружей, сотню бутылок с зажигательной смесью. Все это мы на ходу расставили на обочине дороги и в кустарнике. Подоспел майор Семашко. Он развернул артиллерийский дивизион на мехтяге и с ходу открыл огонь.
Снова появилась немецкая авиация. На нашу артиллерию посыпались фугасные бомбы.
К ночи, когда угомонилась авиация, напряжение боя ослабло и вражеские танки под покровом темноты отошли на восток, нам удалось прорваться через заслон немецкой пехоты. Скрываясь от авиационных налетов, танкового огня, от преследования вражеских автоматчиков, мы всю ночь шли нехожеными лесными тропами.
Компас выводил нас на север. Только жажда жизни и неистребимое желание бороться с врагом до последнего вздоха поддерживали наши истощенные силы.
Тяжелораненых несли на палатках, легкораненые шли сами.
В ту ночь мы совершили двадцатикилометровый скачок. К утру, изможденные, добрались до заброшенной поляны, заросшей пожелтевшей травой. Здесь и решили сделать привал.
Пока отдыхали бойцы, командир дивизии собрал совещание. Решали, что делать дальше.
Без малейшего колебания Виктор Сергеевич Глебов принял решение пробиваться к линии фронта не разрозненными группами, а единым собранным ударным кулаком. Наличие нескольких десятков ручных и станковых пулеметов, тысяча винтовок и карабинов, сотня трофейных автоматов, несколько тысяч гранат в руках людей, готовых сражаться до последнего, - все это представляло большую силу.
В тот день мы никуда не двигались - отдыхали: выспались, отогрелись. Разведчики пригнали десяток лошадей. Жареное мясо получилось отменным. В знак уважения солдаты преподнесли нам с Глебовым жареную конскую печенку. До того она была вкусной, что и теперь, спустя более сорока лет, я помню ее аромат.
Назавтра, набравшись сил, мы продолжали поход на север, к линии фронта. Рядом со мной шли боевые друзья - врач Федорова и фельдшер Лаптев. Я не переставал удивляться выдержке хрупкой молоденькой женщины и пожилого фельдшера.
Трудные это были дни. Но вера в грядущую победу ни на минуту не покидала людей. И равнялись они во всей на коммунистов, с них брали пример, им подражали. А коммунисты находились у нас на самых трудных и опасных участках. Их посылали мы в пекло боев, в разведку, охранение, засады. Они прикрывали отход главных сил. Личным примером и душевным правдивым словом они, коммунисты, поднимали людей на бой со смертельным врагом.
Шел десятый день нашего пребывания в тылу врага. Накануне крепкий мороз сковал землю, мы, уставшие, с трудом волочили ноги. До леса, казалось, уже рукой подать, но этот трехкилометровый болотистый участок отряд преодолевал четыре часа. Только к полудню дождались отставших.
Нас потянуло на большую поляну, здесь лучи солнца не прятались за вековыми дубами. Стали сушиться, обогреваться. Засуетились штабники, организуя разведку и охрану нашей колонны.
В тот день порадовала разведывательная группа дивизии, отсутствовавшая несколько дней и наконец догнавшая нас.
Увидев перед собой пятерку рослых ребят, я от счастья боялся поверить своим глазам. Старший из них, сержант, стал неторопливо отчитываться за каждый день.
До сих пор мы были уверены, что противник находится от нас далеко, а теперь из данных разведки узнали: линия фронта проходит всего в 25-30 километрах. Группа обнаружила также район сосредоточения немецких танков, установила огневые позиции артиллерии. Как завороженные слушали мы рассказ разведчиков.
- Ну, ребята, спасибо за все! - поблагодарил разведчиков полковник Глебов.