Отозвав подчиненного мне помпохоза батальона, я приказал ему отпустить чехам воду вне всякой очереди. Слова мои были моментально подхвачены. Загрохотали машины: одни попятились назад, другие подались в сторону.
Я стоял невдалеке, свернув по привычке козью ножку, и затягивался дымком.
Ко мне нерешительно подошел офицер чехословацкой армии:
- Товарищ подполковник, мы тоже будем вместе с вами драться за Киев. Нам сегодня объявил это наш командир бригады. Скажите, пожалуйста, Киев большой город?
Я прекрасно понял чеха, говорившего на ломаном русском языке. Его вопрос меня озадачил. Я никогда не бывал в Киеве, хотя очень много слышал и читал о нем. Пришлось поднапрячь память. Вспомнил Печерскую лавру, Крещатик, Владимирскую горку. Кажется, мой рассказ удовлетворил молодого офицера. Во всяком случае, слушал он внимательно. А когда я умолк, он крепко пожал мне руку и сказал:
- До встречи в Киеве!
- До встречи в Праге! - ответил я.
- Да-да! До встречи в Праге! Но скоро ли это будет?
Вскочив на подножку машины, я громко крикнул, заглушая шум мотора:
- Скоро!.. Путь на Прагу лежит через Украину! До встречи в Киеве!
- До свидания в Праге!..
Моим словам суждено было сбыться. Но об этом - потом.
Утром 3 ноября 1943 года на фашистские войска обрушился мощный огонь артиллерии. Больше трех тысяч орудий обрабатывали на десятикилометровом фронте оборону врага.
Артиллерийская подготовка длилась более полутора часов. Бомбардировщики и штурмовики беспрерывно бомбили фашистов. Все было окутано дымом и гарью.
В ворота, образованные артиллерией и авиацией, пошли танки генерала Кравченко, за ними - войска генерала Москаленко. Двинулись в бой и наши братья чехи. Танкисты генерала Рыбалко были готовы развить успех первых эшелонов, штурмовавших вражеские позиции, и вступили в сражение во второй половине дня.
Бои перенеслись в Беличи, Пуще-Водицу, Святошино, на станцию Берново. Враг непрерывно подтягивал свежие резервы, вторые эшелоны, цеплялся за окраины города. Кавалеристы генерала Баранова повернули на реку Ирпень, а мы, танкисты, выскочили на Житомирское шоссе.
Полностью овладеть дорогой - означало запереть неприятеля в самом Киеве, отрезать ему пути отхода на Житомир, Белую Церковь.
В Пуще-Водице на четвертой просеке я настиг 1-й батальон и приказал комбату капитану Ковалеву поторопиться.
Стоя в открытой башне, я дал знак водителю - и танк двинулся вперед. А уже через несколько минут танкисты Ковалева обогнали меня.
Радист командирского танка без устали повторял мой приказ:
- Обойти Святошино справа, всем выходить на Житомирское шоссе.
Десятки танков из других корпусов и бригад подошли к Киевско-Житомирской магистрали. Там же оказался батальон Ковалева из нашей бригады, овладевший до этого Беличами и станцией Берново.
Идти с одним батальоном на Жуляны было опрометчиво, тем более что мы не сумели разведать находившуюся перед нами вражескую группировку. Подчинять же себе полсотни чужих танков я не имел никакого права. И все же внутренний голос твердил: "А что, если собрать эту массу танков, объединить их и бросить на Жуляны?" Сделать это было заманчиво, но ведь мне могло и здорово влететь за самоуправство. Из раздумий меня вывел голос командира корпуса, раздавшийся в эфире.
- Кто вас держит?
По существу, нас никто не держал. Да и сопротивление врага на нашем участке фронта резко ослабело. Слова комкора словно бы подхлестнули меня:
Спрыгнув с командирского танка, я собрал накоротке командиров танковых рот и отдельных, находившихся поблизости подразделений и отдал приказ:
- Всем идти на аэродром в Жуляны!
В этот момент произошла у меня незабываемая встреча с человеком, которого знал еще по 1-й танковой армии и которого безгранично уважал. Я имею в виду генерала Ивана Ивановича Петрова, являвшегося заместителем командующего бронетанковыми войсками нашего 1-го Украинского фронта.
Я только вскочил на танк, чтобы следовать на Жуляны, как возле меня раздались пронзительные гудки автомашины. К моему танку подкатил "виллис", из него проворно выскочил генерал Петров.
- Видел, видел. Правильно поступаешь... Немедленно доложу командующему фронтом... Смотри, Драгунский! - после паузы сказал он. - Перед нами мой родной Киев. С этим городом связана вся моя жизнь. И уже третий раз я вижу его горящим... Если останусь жив, сегодня ночью обязательно буду на Крещатике...
Забегая вперед, скажу: 6 ноября 1943 года генерал И. И. Петров вошел вместе с вами в освобожденный Киев. Мне посчастливилось пройти рядом с ним всю войну. Я встречал его на Украине и в Польше, на сандомирском плацдарме, в период штурма Берлина и в дни освобождения Праги. Он носился, как метеор, на своем неизменном "виллисе", всегда поспевал за нами, и никто не видел его в унынии даже тогда, когда бывало невмоготу. Он вечно торопился и постоянно подбадривал, подгонял нас. А смелости И. И. Петрова могли в одинаковой степени позавидовать и солдат, и генерал.
Неоднократно виделись мы и в послевоенные годы. Причем все наши встречи происходили, конечно, в его родном городе. Здесь, в Киеве, более пятнадцати лет И. И. Петров командовал танковым гвардейским училищем... Сейчас Ивана Ивановича, к великому сожалению всех, кто его знал, уже нет в живых.
* * *
Короткий ноябрьский день был на исходе, когда наши танки подошли к Жулянам. На аэродроме горели немецкие самолеты. Взрывались огромные резервуары с бензином. А по радио уже звучал голос командира корпуса: "Не задерживаться! Вперед, на Вету-Почтовую, на Васильков!"
Вот и Васильков... Горячие бои были у этого города. Не выдержали гитлеровцы нашей дружной атаки и отскочили к Фастову. В Васильков входили 23-я мотобригада, а также 54-я и 55-я танковые бригады. Медленно продвигались вперед танки. Двигаться им было трудно. На обочинах дорог, на тротуарах, на улицах и прямо у домов - везде ликовал народ.
- Откуда столько людей в этом маленьком городке? - спрашиваю подскочившего ко мне мальчугана.
- Да мы не тутэшни.
- А откуда?
- Мы киевляне.
Паренек рассказал, как оккупанты расправлялись с жителями Киева, как, спасаясь от гибели, старики, женщины, дети разбрелись по лесам и пригородным селам.
Дождь, начавшийся еще утром, усиливался с каждой минутой, но люди не расходились многие искали среди солдат и офицеров, освободивших Васильков, своих близких, ушедших на фронт в первые дни войны.
В холодной, заброшенной продолговатой комнате двухэтажного домика разместился штаб бригады. Фонарики неярко освещали помещение. Железная печурка накалилась докрасна. На столе распласталась помятая карта, вытащенная из-за голенища сапога. Над ней склонились несколько офицеров. И сразу же фронтовая жизнь вступила в свои права.
С минуты на минуту мы ждали прибытия командира корпуса генерала К. Ф. Сулейкова: нас предупредили, что к исходу дня комкор обязательно посетит бригаду. Каково же было наше удивление, когда в расположение штаба прибыли командующий армией П. С. Рыбалко и член Военного совета генерал С. И. Мельников.
- Ну, комбриг, бригада может завтра драться? - без обиняков спросил командарм.
- Может, товарищ командующий! Только бы немного отдохнуть водителям...
- Хорошо. До утра не трогайте танкистов, а завтра... - Рыбалко подошел к карте и указал пальцем на черную точку, обозначавшую крупное село Паволочь: - Ваша бригада в качестве передового отряда должна обойти Фастов с юга, прорваться в глубокий тыл врага и овладеть Паволочью. В затяжные бои не ввязываться. Дальше Паволочи не идти, пока не подойдут главные силы армии. Правее вас на станцию Попельню с такой же задачей выходит бригада полковника Лупова. Вам все ясно?
Переступая с ноги на ногу, я медлил с ответом, стараясь осмыслить полученную задачу.
- Я не имею связи со штабом корпуса, не знаю, где он находится и как доложить о полученной от вас боевой задаче.
Командарм посмотрел на меня и после небольшой паузы добавил: