Мы вышли на улицу. После освещенной комнаты показалось, что попали в бездонную темную яму.
Вытянув руки, мы ощупью добрались до машины. Шофер встретил нас узеньким пучком света от фонарика. Постепенно глаза привыкли к темноте, они уже различали контуры людей, силуэты танков, машин, пушек и кухонь.
- С рассветом уходите отсюда, иначе противник даст вам жизни! - Понизив голос, Рыбалко продолжал: - Действиями вашей бригады командующий фронтом остался доволен. Насколько мне известно, он хлопочет о присвоении пятьдесят пятой бригаде наименования Васильковская. Сегодня ночью ожидается приказ Ставки.
Я молча стоял перед командармом.
- Верю вам и надеюсь, что завтра бригада возьмет Паволочь... Это будет хороший подарок в честь 26-й годовщины Великого Октября. Вы не забыли, что сегодня канун праздника?
Стоявший рядом начальник политического отдела бригады А. П. Дмитриев своим звонким голосом рассек ночную тишину:
- Не забыли, товарищ командующий! Разве можно забыть такой день!
После отъезда командарма все пришло в движение. Клеили карты, наносили маршруты. Начальник разведки бригады Борис Савельев давал задание командиру взвода Андрею Серажимову, человеку могучей силы, который на первый взгляд казался несколько неуклюжим. Я с комбатами уточнял боевую задачу на следующий день. А в другом углу нашей "штаб-квартиры" Александр Павлович Дмитриев инструктировал замполитов батальонов и секретарей парторганизаций.
Утром разнеслась весть, что бригаде присвоено почетное наименование Васильковская, Для каждого из нас это была большая радость.
Митинг в честь 26-й годовщины Великого Октября был проведен прямо у построенных в походную колонну танков и проходил, я бы сказал, необычно.
Первым к одному из танков подошел командир взвода лейтенант Василий Усков. Он был назначен в головную походную заставу, а потому спешил, слова произносил скороговоркой. Закончив короткое выступление, Усков побежал к своему танку, нырнул в башню, и танк помчался по дороге на Фастов. Ему надо было оторваться от главных сил хотя бы на пять-шесть километров.
Потом выступали другие танкисты, автоматчики.
Митинг кончился довольно быстро. В день празднования годовщины Великой Октябрьской социалистической революции танковая бригада продолжала наступление.
Ушла разведка, скрылась головная походная застава, тронулись и мы главные силы бригады.
Здорово досталось нам в тот день! Танки вязли, машины застревали. Но все же нет худа без добра. Погода была нелетная, и ни один вражеский самолет не угрожал нам.
Оставив Васильков, гитлеровцы отошли в направлении Белой Церкви. Мы, преодолевая распутицу, двигались по их следам. Десантники разместились на танках. Они накрылись брезентом и согревались теплым воздухом, идущим от моторов.
Я помнил приказ Рыбалко действовать смело, решительно, не ввязываться в затяжные бои и во что бы то ни стало овладеть Паволочью.
В те дни этот крупный населенный пункт имел большое значение для наших наступающих войск. Через район Паволочи пролегали дороги с востока на запад, с севера на юг, на Казатин и Бердичев.
Севернее нас наступала механизированная бригада полковника Лупова. Обе бригады должны были вырваться вперед, сломить сопротивление врага, преодолеть распутицу, захватить рубеж Паволочь, Попельня и удерживать его до подхода главных сил 3-й танковой армии.
Неотступно следуя за разведкой и головной походной заставой, бригада, не доходя до Фастова, повернула на юго-запад.
Населенные пункты Бердники, Поляниченцы, Королевка, Червоный раскинулись вдоль речушки и оврагов. Они образовали многокилометровый труднопроходимый барьер.
Первую остановку сделали у деревянного моста через реку Каменку, который оказался заминированным. Пока саперы возились с мостом, подошли главные силы бригады и пристроились к хвосту авангардных подразделений.
В середине дня получили радиограмму от разведчика Серажимова: "Столкнулись с разведкой противника, захвачены пленные".
Не дожидаясь переправы всей бригады, я помчался к разведчикам.
На окраине Королевки в холодном заброшенном домике мы допрашивали пленных. Высокий, веснушчатый фельдфебель испуганно озирался по сторонам. Не отвечая на заданный вопрос, он невнятно лепетал:
- Гитлер капут, Гитлер капут!
- Да черт с ним, с вашим Гитлером! Отвечайте, какого вы полка, какой дивизии, откуда пришли?
- Геринг капут! - продолжает ту же песню пленный.
Только после того как на него прикрикнули, фельдфебель стал рассказывать, что их 25-я танковая дивизия несколько дней назад по тревоге оставила свой участок обороны на побережье Ла-Манша и двинулась на восточный фронт. На станции Бердичев разгрузился 146-й мотострелковый полк, за ним танковый полк, и оба они теперь спешат к Киеву.
- В Киеве вам делать нечего, он уже два дня как освобожден, - не удержался я.
Гитлеровец испуганно заморгал.
- О!.. Наш капитан сказал, что мы будем стоять в Киеве...
Пленных мы отправили в штаб армии. Они показали, что из Франции на наш участок фронта брошены свежие части 1-й и 25-й танковых дивизий.
Так вот почему генералы Ватутин и Рыбалко торопили с наступлением на Паволочь и Попельню! Занять Паволочь - означало овладеть исходным пунктом для дальнейшего броска наших войск на Казатин и Бердичев.
Появление новых немецких частей перед нашим фронтом заставило меня серьезно подумать о дальнейших действиях. Было ясно: вступать в бой с сильной вражеской группировкой бригаде не под силу. Что же делать? Отходить или отсидеться и ждать подхода наших главных сил? Но тогда неизбежны потери времени, а это может дорого обойтись нам. Надо перехитрить врага, обойти его и ударить по тылам. Это тоже риск. Но он оправдан.
Продумав предстоящий маневр, сделал некоторые перестроения. Артиллерийскую батарею и взвод танков поставил в засаду, чтобы встретить фашистов огнем на дальних подступах и заставить их преждевременно развернуться. А тем временем главные силы бригады будут наступать на запад, громить вражеские тылы и выйдут к намеченной цели - в Паволочь.
Дождь и туман затрудняли наблюдение за действиями врага. Обе стороны, не встречая сопротивления, шли по своим маршрутам. Мы - на запад, в Паволочь, немцы - на восток, в Киев. Шествовали параллельным курсом, не беспокоя друг друга. Но неожиданно заговорила артиллерия. Командир головной походной заставы Василий Усков взволнованно доложил по радио:
- Веду огонь! В полутора-двух километрах от меня развертываются танки!
- Задержи их на полчаса! - скомандовал начальник штаба.
Ускову удалось задержать немецкие танки на целый час. Это позволило нам уйти на несколько километров вперед. Уже надвигалась ночь, когда мы подъехали к селу Малое Половецкое. Запахло дымом - где-то топили печи, из труб золотистым дождем вылетали искры.
Совсем близко ударили взрывы, темное небо озарилось огнем. Послышались крики, вопли, раздалась стрельба. Я бросился к радиостанции и отчетливо уловил команды командира батальона Николая Иосифовича Лордкипанидзе:
- Огонь! Огонь! Все поджечь!
А через некоторое время разведчик Савельев докладывал мне, что операция завершена и все в наших руках.
- С кем это расправлялся Лордкипанидзе?
- Он уничтожал тылы танкового полка 25-й танковой дивизии.
Картина, которую я увидел, была очень внушительной. Пылали десятки бензоцистерн, языки пламени поднимались высоко к небу. Между горящими машинами метались немецкие солдаты, попавшие в ловушку. Дорого обошлась врагу его беспечность...
В ночь на 8 ноября мы остановились на восточной окраине Малого Половецкого. Немного опомнившись от дневных забот, стали собирать данные о месте пребывания батальонов, о их скоплении. Меня беспокоило молчание штаба корпуса. Корпусная радиостанция безмолвствовала. Штаб, видимо, находился на большом расстоянии.
Уже за полночь в бригаду возвратился начальник штаба батальона капитан И. И. Рой. Он доложил, что захваченные нами пленные сообщили весьма важные сведения. Допрашивал их сам Рыбалко и сразу после допроса приказал отправить пленных в штаб фронта. От капитана Роя мы узнали, что обратно через Королевку проехать невозможно, так как немецкие танки вышли южнее Фастова. Это известие очень встревожило нас.
- Что же это получается? Мы в тылу у немцев? - спросил я.