Я сидел впереди и видел, как у этого сурового, спокойного человека загорелись глаза.
- Не ввязывайтесь в мелкие стычки, обходите узлы сопротивления, не задерживайтесь в городах, выходите на оперативные просторы, не оглядывайтесь по сторонам и не ищите флангов. В руках фронта наши танковые войска - это стальная стрела, которая должна успешно проникнуть в глубь Германии. В центре, на фланге и вместе с вами идут общевойсковые армии Жадова, Курочкина, Гордова, Коротеева, Коровникова, Пухова. Они на своем пути все подберут и подчистят. Я знаю вас по предыдущим боям, хорошо знаком с вашим командующим Павлом Семеновичем Рыбалко. Это дает мне основание надеяться, что действия наших мужественных танкистов будут успешными.
Я жадно всматривался в лицо маршала, о котором много слышал еще тогда, когда в ранней молодости лейтенантом служил на Дальнем Востоке.
Впервые я увидел генерала Конева в тяжелое время под Ржевом глубокой осенью 1941 года. Через год наш 3-й механизированный корпус входил в состав Калининского фронта, которым командовал Иван Степанович. В дальнейшем видел его у Белгорода, Харькова, на Левобережье Украины. Но особенно запомнилась встреча в первых числах июня сорок четвертого недалеко от Тернополя, в период подготовки к Львовско-Сандомирской наступательной операции. В дальнейшем, в ходе боев, я не раз встречал его в боевых порядках войск, сражавшихся на главном направлении, на самых опасных участках фронта...
И вот теперь увидел маршала в процессе организации одной из крупнейших операций Великой Отечественной войны - Висло-Одерской наступательной операции.
Закончив свое выступление, командующий фронтом попрощался с нами и уехал в другую армию.
Позднее, когда все уже разъехались по своим местам, командир корпуса генерал Митрофанов, задержавший нас с Дмитриевым и Свербихиным, объявил свое решение. А перед самым отъездом он напомнил:
- Смотрите, товарищ Драгунский, командарм приказал после реки Нида вашу бригаду пустить в передовой отряд. Это вас устраивает?
- Вполне! - ответил я. - Все будет в порядке, товарищ генерал!
На открытом "виллисе" мы втроем мчались в свою часть. Все мысли были заняты предстоящими боями. Итак, бригада опять в передовом отряде...
Я обернулся к своим друзьям, которые тоже, видимо, размышляли о поставленной нам новой задаче:
- Александр Павлович, что ты думаешь насчет передового отряда? Нас же снова будут ругать? Да и как оно может быть иначе! Вырвешься далеко ругают. Не оторвешься от своих войск - опять плохо...
- Ничего, - успокоил Дмитриев, - за одного битого двух небитых дают. Прогуляемся по вражеским тылам - нам это не впервой. Надо серьезно все продумать.
- Только не сегодня, - заметил начальник штаба. - Сегодня будем отдыхать. А готовиться начнем завтра.
Когда подъехали к расположению бригады, часовой сразу узнал машину и быстро открыл шлагбаум. Через несколько минут мы очутились в натопленной землянке. Какой она показалась уютной! Петр Кожемяков накрыл на стол. От котелков с наваристым украинским борщом столбом валил пар.
После ужина начальник штаба Свербихин ушел к себе, а мы с Дмитриевым решили обойти землянки. Надо было повидать командиров батальонов, рот, поговорить с танкистами о предстоящих делах. После ярко освещенной землянки лес показался нам сплошной черной стеной, но постепенно глаза привыкли к темноте, и мы стали различать лесные тропинки и просеки.
То тут, то там вверх взлетали снопы золотистых искр: в землянках вовсю топили нечурки. Жизнь в землянках била ключом: офицеры склеивали карты, изучали по справочнику местность. Во втором батальоне шло партийное собрание, посвященное задачам коммунистов в предстоящем бою.
Обойдя подразделения, немного уставшие, но радостные, мы возвратились к себе.
Со следующего дня подготовка к предстоящему наступлению пошла полным ходом. Танкисты, переодетые для маскировки в форму других родов войск, по многу раз в день ездили к переднему краю. Механики-водители еще и еще раз проверяли прочность мостов. Саперы ремонтировали дороги, артиллеристы оборудовали огневые позиции. Танки загружались снарядами, патронами, продовольствием, заправлялись горючим.
Боевая задача доводилась до каждого солдата. На партийных собраниях принимали в партию тех, кому предстояло вскоре идти в бой.
Час наступления приближался.
На оперативных просторах
Последние хлопоты, связанные с подготовкой к предстоящему наступлению, закончились. Угомонился взбудораженный лагерь. Темнота окутала все вокруг. Бесконечной была та тревожная ночь. Мысли о предстоящих боях, о судьбах однополчан-танкистов не покидали меня. Уснул я только перед самым рассветом.
- Началось! - раздался над самым ухом голос адъютанта.
В распахнутые двери землянки ворвались медные звуки горна, и через несколько минут ожил дремавший лес. Из землянок, застегивая на ходу телогрейки, полушубки, комбинезоны, подгоняемые сигналом и легким морозцем, бежали к своим танкам, орудиям, машинам танкисты, артиллеристы, десантники. Брезенты и маскировочные сети полетели на землю. Заскрежетали люки башен. Густой дым от заведенных моторов окутал лес.
Откуда-то издалека, с переднего края, доносились глухие разрывы снарядов. Мы знали, что в эти часы пошли в атаку передовые батальоны 1-го Украинского фронта. Атака наших передовых батальонов была только началом развязка наступила тогда, когда в 10 часов началась двухчасовая артиллерийская подготовка. В мощи огня чувствовался почерк маршала Конева он умел в нужный момент мастерски сконцентрировать артиллерию на главном и решающем направлении. Создавая плотность артиллерии до 250 орудий на километр фронта, командующий обеспечивал надежный прорыв обороны, прорубал артогнем ворота во вражеской обороне, направляя и пропуская через них свои главные силы. Десятки тысяч снарядов и мин, фугасных бомб кромсали и взрывали немецкую оборону. В последнее время нервы у немцев стали сдавать. Особенно это было заметно по мере приближения советских войск к границам рейха. Сегодня гитлеровцы тоже не выдержали: за 45 минут до окончания артиллерийской подготовки наши стрелковые взводы с танками стали демонстрировать атаку. Их действия враг принял за начало наступления главных сил фронта и вывел свою живую силу и огневые средства из укрытий в первую и вторую траншеи.
На атакующие подразделения обрушился огонь артиллерии, минометов. Вводились в бой резервы противника. Этого и добивался командующий войсками фронта. Теперь ему уже докладывали о местонахождении вражеских артиллерийских позиций, об опорных пунктах, узлах связи, командных пунктах.
И тогда по гитлеровцам был нанесен мощный 15-минутный огневой налет нашей артиллерии. Управление врага было парализовано, в окопах и траншеях почти не осталось живых гитлеровцев.
Началась одна из самых крупных наступательных операций по вторжению советских войск в Германию.
* * *
Морозное утро. В лесной тишине далеко разнеслись торжественно произнесенные слова команды: "Под Знамя, смирно!" Перед строем проплыло алое полотнище гвардейского Знамени, с которого на танкистов смотрело знакомое с детства лицо Ильича. Знамя пронес Герой Советского Союза старший сержант Николай Никитович Новиков, ассистентом у Знамени был прославленный пулеметчик, сын азербайджанского народа Герой Советского Союза Авас Касимович Вердиев.
Короткий митинг открыт. На нем выступали ветераны бригады - Клим Мокров, Николай Новиков. Выступали те, кто в суровые дни сорок первого года вели смертельные и неравные бои с фашистами под Белостоком и Ковелём, в Прибалтике и под Ленинградом, под Москвой и Одессой. Мы долго ждали этого дня. Сегодня открылась еще одна страница войны - начинался поход к немецкой границе, в Германию.
По принятой традиции я опустился на колено. Рядом со мной были начальник политотдела Дмитриев и начальник штаба Свербихин. Перед нами застыл в строю личный состав бригады.
В тот день давали гвардейскую клятву на верность Родине и боевому Знамени братья Михаил и Валентин Рябовы. Я не мог оторвать взгляда от юных бойцов-комсомольцев. Я знал этих замечательных ребят со времен боев на Днепре.
Братья были очень похожи друг на друга. Посмотришь на них, и сразу приходит мысль: "Конечно, это братья, и, наверное, близнецы". Но когда познакомишься поближе, ясно видишь разницу в характере. Валентин - бойче, разговорчивее, Михаил - более сдержан. Чувствовалось, что он во всем полагался на брата и уважал его как старшего.
Родом они были с Кубани. В суровые дни 1942 года Валентин, учившийся в ремесленном училище, вернулся из города в станицу. Отец ребят, Василий Дмитриевич Рябов, к тому времени ушел на фронт. Мать умерла. И застал Валентин дома только пятнадцатилетнего Мишу. Что делать? Долго думали братья и решили обратиться в военкомат. Но в армию их не взяли. Тогда ребята забросили за спину мешки с харчами и ушли из родной станицы, к которой приближался фронт. Оказавшись в тылу страны, братья снова направились в военкомат. На этот раз Валентина призвали в армию, а Михаилу опять отказали. Когда призывников стали строить в колонну, Валентны сказал брату:
- Становись, Мишка, в ряд. Если будут проверять по списку, назови мое имя. В колонне никто тебя не обнаружит...
Так и сделали. Вместе с колонной братья пришли на вокзал, сели в вагон. Когда же пополнение прибыло в маршевую роту и прибывшим приказали рассчитаться по порядку номеров, вместо ста налицо оказался сто один человек. Последовала команда повторить расчет. Результат получился тот же.
- Кто-то лишний, - сказал командир. - Ну да ладно, пусть будет сто один.
На фронт ребята попали на Днепре в конце 1943 года. Стояли сырые, холодные дни, дули пронизывающие ветры. Братьев послали в разведку: Валентина - в группе, отправлявшейся за "языком", Михаила - на поиски места для переправы.
С заданием оба справились успешно, их так и оставили в разведке. Братья Рябовы стали отличными разведчиками. На груди у каждого было уже по два ордена и по медали. И вот Валентин с Михаилом удостоились чести быть принятыми в славную семью гвардейцев...
Новиков, Вердиев и весь знаменный взвод направились в голову колонны и установили Знамя на командирском танке.
Громкое "ура!" прокатилось над лесом, смешавшись с эхом артиллерийской канонады. Зычная команда "По машинам!", и люди стремглав бросились к танкам, бронетранспортерам, орудиям. Над колонной замелькали разноцветные командирские флажки...
Только к ночи вышла бригада в назначенный район: двумя колоннами уткнулась в берег реки Нида. В тот день я еще раз убедился, как нелегко совершать марш в тылах своих войск. Казалось, все было предусмотрено, рассчитано, расписано, даже проиграно и отрепетировано на картах и ящиках с песком. И все же целый день мы наталкивались на медико-санитарные батальоны общевойсковых армий, на кухни и обозы дивизий первых эшелонов и даже на обозы военторга.
Комбату Федорову, который шел со своим батальоном впереди бригады, пришлось основательно поработать. Когда не давали результатов ни просьбы, ни угрозы, приходилось выдвигать вперед танки, которые "культурненько" прижимали к обочине дороги все и вся, расчищая таким образом путь нашей колонне.
55-я бригада шла в передовом отряде. Задача, поставленная перед ней, была предельно ясной: обогнать части 9-го мехкорпуса генерала Сухова, пройти через боевые порядки 52-й армии генерала Коротеева, войти в прорыв через ворота, прорубленные этими войсками, и устремиться вперед, в оперативную глубину. Наш командарм и его штаб, разрабатывая эту операцию, особое внимание уделили передовым отрядам, которые должны были не ввязываться в мелкие бои и стычки, не оглядываться по сторонам, обходить населенные пункты и оказаться далеко во вражеском тылу, захватывая там аэродромы, железнодорожные станции, рубежи обороны, жизненно важные центры, а также деморализовать управление вражескими войсками и их снабжение.
Павел Семенович Рыбалко пристально следил за тем, как выходят в свои исходные районы бригады, предназначенные для действий в передовых отрядах. Командарм доверял людям и знал их. Нередко он сам подсказывал, кого можно послать для выполнения дерзкой и смелой задачи, кого назначить на прорыв обороны, кого использовать для закрепления плацдармов...
* * *
Рассекая кромешную темень и мокрый снег, к нам в реденький лесок подкатил "виллис" генерала Рыбалко. По широкой улыбке, по радостно сияющим глазам генерала чувствовалось, что дела на фронте идут успешно.