Стали проверять технику пилотирования новичков и в нашей эскадрилье. Полетел я в зону с Сашей Марковым. Когда он делал мелкие виражи и летел по прямой, то ещё ничего. Но как только вошел в глубокий вираж, так я прямо за голову схватился: координации никакой и высота теряется, аж свист вокруг кабины!
Говорю ему:
— Давай попробуем вместе.
Показал, как выполняется глубокий вираж.
Попробовал он сам, получилось уже лучше, но все же не так, как было нужно. Другой, третий раз и все — не то.
Садимся. Говорю ему:
— Как же вы летаете, старший сержант? Вы же совсем не владеете пилотажем.
Он молчит, а потом в оправдание:
— Голова у меня раскалывается от боли…
— Сходите в санчасть.
Санчасть — санчастью, а пилотаж — пилотажем. Доложил я командиру эскадрильи капитану Ивану Карабуту.
— А где же я других лётчиков возьму? — сказал тот в ответ. — Самая лучшая школа это боевые полёты. Захочет, научится…
На этом все кончилось. Наступила лётная погода, а с ней и новые боевые вылеты. По нескольку вылетов в день. О технике пилотирования Саши Маркова просто-напросто забыли в боевой горячке фронтовых будней. Летал он столько же, сколько и все, когда требовала фронтовая обстановка. Боевые задания выполнял успешно и в конце концов действительно научился летать не хуже других. А когда он стал младшим лейтенантом, командиром звена первой эскадрильи, то удивил однажды весь полк своим необычным желанием. Связано оно было с его награждением.
О наградах тогда мы как-то не задумывались это было заботой командования. Самой большой наградой для нас было остаться живым. В минуту задумчивого отдыха вдруг кто-то неожиданно для самого себя произнесет вслух:
— Все-таки, ребята, чертовски интересно было бы дожить до конца войны!
А Саша Марков тем и удивил всех, что однажды он проявил небывалый интерес к своей награде.
Обязанностью командования было представлять к наградам тех, кто уже достаточно сделал много успешных боевых вылетов или проявил образцы трудового героизма, обслуживая боевую технику на земле.
Подоспело время подготовки наградных документов и на младшего лейтенанта Маркова. Заниматься этим пришлось Саше Иванову. Он опытный штурман и снайпер бомбометания на самолёте СУ-2. В полку с момента его организации Саша адъютант первой эскадрильи. На самые сложные задания он летает на ведущем самолёте вместо воздушного стрелка. И вот теперь перед ним встала нелегкая задача. Недолго думая, Саша шутливо спрашивает у Маркова:
— Как ты смотришь на орден Отечественной войны 1 степени?
— Не-не-не…
— Разве это невзрачный орден?
— Хороший орден, но мне по душе другой…
— Какой-же?
— Орден Славы…
— Почему?
— Пока я ещё младший лейтенант, имею право получить этот орден. А вдруг лейтенанта дадут, тогда уже не получишь. А с остальными орденами ещё успеется…
Саша Иванов обратился к гвардии подполковнику Зубу. Тот улыбнулся про себя и спросил:
— Как летает этот Марков?
— Ничего…
— Пусть сделает ещё несколько боевых вылетов, тогда посмотрим.
Через месяц наградили младшего лейтенанта Семёна Маркова орденом Славы. (При объявлении приказа мы узнали, что настоящее имя Маркова — Семён. Он, как и Семён Локаткин, тоже не любил почему-то своего имени. Маркова однополчане до сих пор называют Сашей. Что это все Семёны не любят своих имён?. )
Награждение орденом Славы, оказывается, давало одновременно право на повышение в воинском звании. Стал бывший тракторист, истребитель Саша Марков кавалером ордена Славы, лейтенантом и неплохим лётчиком-штурмовиком. И все это, пожалуй, благодаря майору Кущу и своему боевому опыту, который Саша в довольно короткий срок пробрел на "Голубой линии".
Судьба военных дрог свела нас с капитаном Токарем ещё в Донбассе. Был этот чернявый, плотный, очень рассудительный человек штурманом полка. К своим служебным обязанностям относился честно, серьезно и творчески. Районы предстоящих полётов требовал от лётчиков изучать досконально, всегда обеспечивал нормальное самолётовождение и штурманскую подготовку лётчиков в полку.
Перелет из Куйбышева он обеспечил блестяще, разработал его по своей штурманской линии в мельчайших деталях. Все лётчики довели в сохранности самолёты до конечного пункта, где базировался полк.
Летал он много. Водил группы самолётов. Одно время был я у него ведомым. Это ещё когда в Донбассе летали. Ничего особенного за своим ведущим как-то не примечал. Но однажды…
Капитан Токарь вел группу на очередное задание. Перед вылетом он приказал:
— Держитесь покучнее.
Пристроился я вплотную к его самолёту. Летим крыло в крыло. Настолько близко, что отчетливо вижу его лицо. Он ведет группу на цель. Меня поразило и испугало выражение его лица. Оно было искажено, словно судорогой, гримасой страха.
Задание группа под его руководством успешно выполнила. Все лётчики вернулись домой. После полёта я поделился своими впечатлениями с Иваном Карабутом. Он мне сказал:
— Все знают, что капитан Токарь боится огня, тяжело переживает каждый вылет. Но все же летает, выполняет задания и свой воинский долг. А ты думаешь, что я не побаиваюсь в полёте?
Удивленный и обескураженный неожиданным сообщением Ивана я молчал. А он в раздумье продолжал:
— Не очень верь, когда тебе заявляют: "Я совсем не боюсь", Так говорят хвастуны или лгуны… Всем людям свойственно чувство страха. Только сильные духом преодолевают это чувство, если хочешь, борются со страхом. Именно так поступает капитан. Задания он выполняет нормально, а остальное не так уж важно…
Когда на нашем участке фронта наступило короткое затишье, из дивизии пришел приказ: провести тренировочные полёты командного состава.
Однажды ранним утром гвардии подполковник Зуб сказал:
— Сегодня будут тренировочные полёты комсостава. Рассматривайте это как подготовку к штурму "Голубой линии".
Полет был по маршруту на полный радиус действия самолёта. Следовало пролететь по треугольнику, в определенном месте на полигоне сбросить бомбы и отстреляться. После посадки в баках должно остаться горючего не более, чем на пять минут полёта. В этом последнем, собственно, и заключался смысл данного тренировочного полёта.
Первым, как всегда в подобных случаях, слетал гвардии подполковник Зуб. Блестяще, мастерски слетал. После него полетели командиры эскадрилий и их заместители. Все нормально. Дошла очередь до штурмана полка капитана Токаря. Полет по кругу на предельный радиус действия — это вопрос престижа штурмана. Капитану Токарю, естественно, не хочется "упасть лицом в грязь" в глазах своих однополчан. Да здесь ещё и командование дивизии…
Взлетел капитан Токарь. Хорошо взлетел. Отбомбился, отстрелялся и пришел на аэродром точно в срок, минута в минуту. Но при заходе на посадку допустил перелет. Видимо волновался, поздно убрал газ. Надо уходить на второй круг. Хватит ли горючего? Полет так рассчитан, что все на пределе. Если не хватит бензина, то возможна вынужденная посадка в поле, вне аэродрома, да ещё, не дай бог, шасси надо убрать, — это уже поломка винта… "Для штурмана полка такое просто недопустимо… "
И капитан Токарь принял решение садиться, может, посадочная полоса аэродрома окажется достаточной.