У хозяйки дома узнали, что Фима Фишелевич, наш полковой врач, ушел по срочному вызову: должно быть, кто-то заболел.
Ежа выпустили в опавший вишневый сад.
Утром перед полётом спрашиваю воздушных стрелков эскадрильи:
— Как вечер?
Они переглядываются и молчат. Один из них, бывший подводник Борис Панов, говорит:
— Что вечер? Мы трезвые были…
Все стало ясно: за столом командного состава полка кормили и поили хоть ненамного, но лучше… Устроители вечера перестарались…
И здесь я понял, почему мой бывший командир эскадрильи капитан Кондратков всегда в подобных случаях, не взирая на косые взгляды начальства, садился вместе с лётчиками своей эскадрильи: в его присутствии устроители старались всех оделить по справедливости.
— От начальства подальше, — обычно отшучивался он, когда его пытались упрекнуть, — а к вину и закуске поближе…
Нам, молодым и неопытным, тогда было невдомек, а потом мы с Женей Прохоровым обычно говорили:
— Спасибо, мы со своими эскадрильями сядем…
И, уж конечно, следили за тем, чтобы не обносили ребят интенданты.
Таманский полуостров освобожден. На очереди бои за Крым. Части Красной Армии ведут тщательную подготовку к форсированию Керченского пролива.
Полк 27 октября перебазировался ближе к фронту, в станицу Ахтанизовскую. Проводили тренировочные полёты с молодыми лётчиками. Изучали вероятные цели, противовоздушную оборону и аэродромы противника. Выезжали на передовую, визуально знакомились с близлежащими целями. Их видно в стереотрубу с НП. До начала операции две четверки слетали в район Керчи на разведку.
С керченской стороны, с высоты 175,0 била немецкая дальнобойная артиллерия. Она доставляла много неприятностей частям морской пехоты, готовившимся к десанту, и истребительному полку, аэродром которого был расположен на Таманском берегу, неподалеку от станицы Запорожская.
Вызывает меня командир полка подполковник Галущенко.
— Поведешь четверку. Цель — артиллерия на западном склоне высоты 175,0.
Взлетели. Взяли курс на Керчь. Зениток там уйма, по данным авиаразведки до 40 батарей. Будет жарко.
Заходим с севера, со стороны моря. Погода прекрасная. Высоту 175,0 видно хорошо. На её вершине и чуть западнее просматриваются какие-то пятна беспорядочно изрытой земли. Гитлеровцы искусно замаскировались. Никак не могу определить — батарея это или нет. Не видя больше ничего подходящего, решил бить по подозрительно "изрытому месту".
Входим в пикирование на цель с разворотом, не сбавляя оборотов двигателя. Это лучший противозенитный маневр: самолёт идёт по кривой, высота уменьшается, скорость непрерывно возрастает, попробуй-ка, зенитчик, прицелиться…
Вражеские зенитки пока молчат. Сбрасываем бомбы. Выходим из пикирования. С разворотом и дальнейшим снижением до бреющего уходим домой. Во время разворота вижу, что цель накрыта разрывами наших бомб. Зенитки по-прежнему не стреляют, не видно ни одного разрыва. Может, разведчики несколько преувеличили насчет количества немецких батарей…
Мы уже над керченским проливом. Спрашиваю своего воздушного стрелка Пластунова:
— Степан Иваныч, зенитки видишь?
— Да, очень много.
Оглядываюсь назад. О, ужас! Все небо усеяно разрывами. Яркая голубизна обезображена серо-черными отвратительными оспинами — следами залпов вражеских батарей.
Да, зениток действительно очень много. Но смертоносные разрывы уже позади: шли мы с хорошим ускорением. Зенитчикам, видимо, трудно учитывать его при стрельбе. Вот, оказывается, почему мне показалось, что зенитки вроде совсем не стреляют.
Сели. На КП нас встречает сияющий Провоторов и протягивает листок
бумаги
— Читай-ка, телеграмма от пехоты.
Читаю:
"Группа работала отлично. Часть бомб упала на высоте 175,0. Разбит НП противника. Остальные бомбы упали на северо-западном склоне высоты, в расположение батареи. Пехота просит объявить благодарность всей четвёрке. Заместитель начальника разведотдела майор Ледогоров. "
Назойливая батарея больше не стреляла по аэродрому истребителей. Но над высотой 175,0 нам пришлось ещё крепко поработать в последующие боевые вылеты.
Вечером 31 октября 1943 года начальник штаба полка майор Провоторов зачитал приказ командования о начале операции по форсированию Керченского пролива и освобождению Крыма.
— Начинаются жаркие деньки, — сказал он. — немцы сильно укрепили район пролива. Берег минирован. Много артиллерии. Очень трудно будет морской пехоте захватить и удержать плацдарм на крымском берегу…
А утром получаем информацию: моряки под прикрытием ночного тумана уже высадились и захватили небольшой плацдарм на берегу Керченского пролива. Удачно! Молодцы ребята! Необходимо их поддержать с воздуха.
Небо капризничает. Низкая облачность и никудышняя видимость. Но все равно вылетаем, чуть забрезжил рассвет. Идем на цель, как всегда в плохую погоду, парами. Над проливом нависли тучи. Они едва не касаются рваными краями закипающих белых барашков волн. С середины пролива не видно обоих берегов. На секунду в сознании всплывает Дзуарикау. Танки. Облака, сползающие с Кавказских гор. Саша Кубай…
Появляются неясные очертания высокого крымского берега. На бреющем полёте проносимся над головами наших моряков. Они сосредотачиваются для атаки высоты 175,0. Со стороны противника, у самой земли, мерцают желтоватые всплески-звездочки.
Это действуют огневые точки врага.
Короткий доворот и очередь по ним из пушек. Осколочные бомбы — на окопы противника.
Разворот, ещё заход. А тем временем моряки уже идут во весь рост. Машут нам бескозырками. Строчат из автоматов. Незабываемая картина. До сих пор стоит перед глазами.
Кружимся. Делаем пять-шесть заходов на вражеские окопы. Бьем из пушек по всему, что сверкает со стороны противника. Фашисты попрятались в окопы. Их пулемёты молчат. Моряки идут в атаку.
Нам на смену пришла следующая пара. Теперь она будет поддерживать своим огнем наступающую морскую пехоту.
"Эрликонов" пока не видно. Их не успели ещё подтянуть к переднему краю. Видимо не ожидали такого внезапного натиска нашей пехоты и авиации.
С боем взяли моряки высоту 175,0. Как радостно и приятно сознавать, что и мы помогли им в воздухе.
Морской десант прочно закрепился на Керченском полуострове, в районе Маяка. А вскоре моряки — десантники высадились и в районе Эльтигена.
Но немецко-фашистские войска крепко засели на заранее подготовленных и хорошо укрепленных позициях. Начались упорные, кровопролитные бои за Керчь, длившиеся почти полгода.
К переднему краю противник подтянул большое количество "Эрликонов". И вскоре среди наших пар, атаковавших врага в непогоду с бреющего полёта, начались, как свидетельствует полковой дневник, боевые потери.
"1 ноября 1943 года. 19 боевых вылетов на поддержку десанта в районе Маяка.
2 ноября. 17 боевых вылетов в район Аджимушкая. Подбит самолёт Максимова.