— Воспрепятствовать с воздуха переходу немцев из одной части города в другую.
А ночью вызывают меня к комдиву. "Вот, думаю, ещё ночных бдений не хватало. И так спим вприглядку… "
Комдив встречает меня у порога, почему-то шепчет:
— Очень важное задание. Пойдешь в группе под командой подполковника Красночубченко. О цели полёта он тебе сам скажет.
Подполковник Красночубченко — наш временный начальник, опытный командир. Он организовал четкую работу на аэродроме и в воздухе.
Оказывается, надо было перелететь поближе к Будапешту, на аэродром Тёкёл и продолжить выполнение поставленной ранее задачи.
Перелетели. Цель была настолько близко, что не успеешь набрать высоту уже бьет зенитка.
За день вылетаем по восемь-двенадцать раз. "Висим" над Будапештскими мостами не пускаем врага из Пешта в Буду. Через несколько дней на наших глазах мосты взорвали, как только они стали им не нужны. В нескольких местах вспыхнули мощные взрывы. И от редких по красоте мостов остались торчать лишь одни быки. Мосты восстанавливали потом наши саперные части.
Окруженные в западной части Будапешта своим войскам немцы стали сбрасывать с транспортных самолётов боеприпасы и продовольствие. Над городом висел белый, как молоко туман. Самолёты не всегда выходили точно на цель и нередко сбрасывали грузы в расположение наших войск.
Один парашют приземлился рядом с аэродромом. В мешке были консервы и шоколад.
— Смотри-ка, драпают фрицы, а ещё шоколадом прикармливаются, — усмехается Сергей Годованюк.
— Мабудь, эрзац, — замечает Сергей Малютенко. — Треба разобраться.
Продуктами трофейными все же воспользовались. А тем временем упал ещё один "подарок". Из мешка выпала кассета и рассыпалась. Оказались там пехотные мины. Они были нам ни к чему. Ребята шутили:
"Шоколад у немца, видно, кончился. А мины ещё остались.
Герой Советского Союза Иван Павлов вспоминает:
"Летал я в районе между Балатоном и Дунаем. Два захода сделал на цель, сбросил бомбы на мотопехоту. Веду свою группу домой. Все в сборе, кроме молодого лётчика Трифонова. Сели, а его самолёта не видно. Дня через два возвратился в полк.
— Феофилакт, что сучилось? — спрашиваем у него.
— Отстал малость. Мотор слабоват, никак не мог вас догнать. Вот меня "худые" и клюнули…
— Традиций полка не знаешь, — говорит ему майор Провоторов — или жизнь надоела?
— Какие традиции, — растерянно отвечает Трифонов, а сам смотрит на нас. Я не нарушал…
— Хочешь жить, держись в строю, — поучительно повторяет майор Провоторов всем нам известные слова. — Ладно, вот сообщение, — обращается он ко мне, "Ваша группа уничтожила двадцать девять бронемашин противника. Путь для кавалерии свободен".
Войска 3-го Украинского фронта продолжают продвигаться вперед. Фашисты с боями отступают. По дорогам растянулись колонны автомашин с пехотой противника. Такого огромного количества людей и машин мне ещё не приходилось видеть ни разу за всю войну.
Западнее города Веспрем небольшая речушка. У узкого места, на переправе, образовалась пробка.
Разведка доносит:
— В районе Веспрем около тысячи машин противника и много пехоты.
Получаем проказ:
— Бить по скоплению войск и техники противника!
На задание вылетело около двадцати самолётов, нагруженных противотанковыми бомбочками. На одном штурмовике их около двухсот пятидесяти штук, каждая по полтора килограмма весом. Одной такой бомбочки направленного взрыва достаточно, чтобы прожечь верхнюю броню среднего танка.
Населенный пункт, как муравейник, кишит фашистскими автомашинами. Встаем в "круг", высыпаем, словно горох, бомбочки на автомашины и пехоту противника.
Зениток нет. Появились два "фокке-вульфа", но подойти поближе не рискнули. Обрабатываем противника с толком, с расстановкой. Улетаем после того как из-за дыма уже ничего невозможно больше разобрать.
Крепко побили фашистов.
Сохранился снимок о результатах удара первых двух экипажей. При дешифровке пленки было отчетливо видно пятьдесят уничтоженных и горевших машин. А всего в том боевом вылете было уничтожено не менее двухсот автомашин противника.
Новые самолёты в полк поступали регулярно. За каждым летным экипажем был закреплен самолёт, но иногда, особенно в дни напряженных боев, случалось, что машин не хватало. Тогда приходилось летать и на "чужих" машинах. Однажды на моем штурмовике полетел Вася Харченко. Его подбили, он сел на своей территории, спустя день вернулся в полк и говорит:
— На таком самолёте могли подбить…
Женя Прохоров спрашивает:
Что, немцы знают самолёт героя? — Нет не в этом дело, — смеется Вася. Часто смотрел на приборную доску.
— Ну и что? Все смотрят на приборы.
— Там не только приборы…
Пришлось пояснить ребятам, что на доске была вмонтирована фотокарточка Кати.
Женя Прохоров сказал Васе:
— На чужой каравай рот не разевай, особенно над целью. А то гитлеровцы тут как тут. Неровен час и убить могут…
Поздно вечером, читая газету, узнаю с радостью: Указом Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года Кате присвоено звание Героя Советского Союза. Пишу ей тотчас поздравления. А на другой день Боря Корецкий вручает мне сразу две корреспонденции: от Кати и её фронтовых подруг.
"Здравствуйте, "наш" Гриша! Сегодня у нас в части большой праздник и большая радость. В семью наших славных героев влились шесть замечательных девушек нашей страны.
В число этих шести входит и Катюша. Мы думаем, что Вы сейчас вместе с нами радуетесь за Катюшу.
Год назад это высокое звание получали Вы, Катя лично могла Вас поздравить и присутствовать на Вашем торжестве.
И мы сейчас очень сожалеем, что Вас нет вместе с нами и для полного счастья Катюше не хватает только Вас.
Сколько поздравлений, теплых дружеских рукопожатий и поцелуев приходится ей принимать! Ведь Вы завидуете сейчас нам, да?
Гриша, вся наша эскадрилья поздравляет и Вас с тем, что у Вас такая замечательная подруга и такая крепкая и чудесная дружба.
Ну вот и все.