За завтраком все были сильно возбуждены. Сегодня окончательно должен был решиться вопрос по двойняшкам. Отец был уверен в том, что новый адвокат, которому мы заплатили баснословные деньги, с легкостью «разрулит» в нашу пользу сложившуюся ситуацию. По мнению папы, подобный гонорар за свои услуги может брать лишь настоящий профессионал своего дела. Выслушивая отца, все вслух соглашались с ним, активно кивая головами. Я тоже была уверена в том, что теперь это дело решится в нашу пользу, хотя нам наверняка в итоге придется каждую субботу отдавать детей на несколько часов этой самозванке. Сейчас же, все нервно жевали бутерброды с красной икрой, пребывая в восторге от того, что вчера я забила холодильник до состояния разрыва. Но даже красная икра не могла нас отвлечь от тяжелых мыслей.
Когда прошло обеденное время, я нервно начала ожидать трех часов — заседание начиналось в два и, по идее, должно было продолжаться максимум час. Погода была тёплая — светило яркое, июньское солнце, воздух прогрелся до +17 и мы с Мартином расположились на нашей террасе, в уютных креслах из ротанга. Было уже без пятнадцати три и я едва сдерживала себя, чтобы не позвонить отцу, который пообещал набрать меня самостоятельно, сразу после завершения слушания.
— Если будешь так смотреть на часы — они треснут, словно экран твоего мобильного, и тебе придется выплачивать нам компенсацию, — заметил Мартин, рисующий что-то в своем блокноте. — Почему ты такая глупая? Достаточно один раз посмотреть на часы, чтобы сориентироваться во времени. Но не тебе. Я бы на месте Роланда не принял бы на работу заторможенную тётку. Вдруг это заразно? Тебе определенно нельзя доверять детей. Ты сама еще тупоголовый младенец, который только и способен что ползать по полу, собирая разбросанное лего, и размешивать подобие капустного броуза, воображая, будто на самом деле готовит вкусное месиво.
— Но ведь лего разбрасываешь именно ты.
— Тупица. Между прочим, я его специально для тебя разбрасываю, чтобы тебе интересней жилось. Хоть как-то развиваешься. А-то ходишь весь день грустная…
— Кто ходит весь день грустным? — отодвинув с дверного проема газовую штору, на террасу зашел Роланд.
— Глория, — заявил Мартин, резко повеселевший из-за неожиданного прихода брата, который, со слов самого мальчика, с утра пораньше зачем-то ездил в Лондон.
— Это всё из-за сломанного вчера каблука, — пояснил Мартину подошедший к нашему столу Роланд.
— Ура! Ты поиграешь со мной в шахматы! — не обратив внимания на замечание брата о каблуке, восторженно воскликнул Мартин.
Мальчишка побежал к себе в спальню за игральной доской, на секунду остановившись, из-за появившихся перед глазами мушек.
— По правде говоря, мой каблук в полном порядке — я просто не хотела с Вами танцевать.
— Почему же Вы не хотели со мной танцевать? — поинтересовался Роланд, выдвигая из-за стола стул справа от меня, и в этот момент я заметила это! Он был в серой рубашке с распахнутым воротником, оголяющим его крепкую шею, и закатанными по локоть рукавами, благодаря которым я отчетливо смогла рассмотреть на его правом запястье красную нить с именем «Глория»!
— Мне просто не хотелось танцевать, — из-за мыслей о дурацкой нитке я совершенно рассредоточилась и не смогла придумать что-то более оригинальнее правды.
— Я оценил Ваш подарок. Весьма интересный подход, — скрестив руки так, что нить на мгновение скрылась из моего поля зрения, произнес Роланд.
— Мой подход отлично терялся на фоне полуторатонного, бронзового пегаса, — почему-то вдруг совершенно спокойно отозвалась я.
— Ваш подарок невозможно было не заметить, — сдержанно заулыбался Роланд, после чего мне вдруг стало настолько наплевать на своё смущение, что я, неожиданно для самой себя, абсолютно расслабилась.
— Эта нить защищает от сглаза. На самом деле, Вы не должны были надевать талисман самостоятельно. Давайте, развязывайте, — потребовала я, придвинув своё кресло ближе к собеседнику, который без лишних расспросов принялся развязывать нить. — Продавец сказала, что необходимо, чтобы дарящий человек самостоятельно надел этот талисман на запястье человека, которому он дарит его. Я должна завязать семь узлов на Вашем запястье, над каждым из которых мне нужно искренне пожелать Вам что-нибудь важное. Сейчас сделаем всё строго по инструкции, чтобы эта штука сработала.
С этими словами я взяла в руки нить, ловко обогнула её вокруг правого запястья не успевшего ничего понять Роланда, и сделала это таким образом, чтобы хитро спрятать своё имя за его кистью. Проделав это, я довольно улыбнулась.
— Значит, я должна пожелать Вам семь пунктов, которые обязательно должны сбыться. Как ловко я Вас провела? Теперь Ваша судьба в моих руках, — наигранно злорадно ухмыльнулась я. — Чувствую себя властительницей. Пожалуй, первые три пункта я пожелаю Вам с выгодой для себя… Гхм… Итак, мистер Роланд Олдридж, я желаю Вам: здоровья — чем дольше Вы проживете, тем больше я заработаю; понимания, чтобы Вы понимали окружающих и окружающие понимали Вас — зная себя, уверена, что этот дар Вам сильно пригодится; и еще желаю Вам терпения — на всякий случай, если я вдруг начну косячить, — с этими словами я ловко завязала три миниатюрных узелка на его запястье. — Теперь перейдем конкретно к Вам и Вашим желаниям. Желаю Вам любви — чтобы вы познакомили Мартина с его невесткой до его совершеннолетия; преданности — чтобы не ходили с разбитым сердцем и не разбивали сердца другим; успеха — чтобы не исчерпали своё богатство; и… Чего Вам еще пожелать?
— Пожелайте мне взаимности, — невозмутимо ответил Олдридж.
— Хорошо, последний узел будет узлом взаимности, — произнесла я и, завязав последний узел на его запястье, отстранилась. — Теперь у Вас либо всё будет хорошо, либо на Вас будет обыкновенная, красная нитка с моим именем, всякий раз глядя на которую Вы будете вспоминать о глупой няне, чьи заклинания не работают, — популярно объяснила сложившуюся ситуацию я, после чего, прикрывшись правой рукой, протяжно зевнула.
— Не выспались? — спустя несколько секунд, спросил Роланд.
— Всё из-за Вашего бала. Больше никогда не буду посещать подобные мероприятия. Сон дороже бесплатного шампанского, — усмехнувшись, ответила я и, не удержавшись, снова зевнула. Как раз в этот момент Мартин забежал на террасу с игральной доской для шахмат.
— Почему так долго? — переведя своё внимание на мальчишку, поинтересовалась я.
— Ждал, пока мушки перед глазами пройдут. Доротея говорит, что это всё из-за того, что я часто сижу за компьютером, но сегодня я просидел за ним всего лишь час.
— Как терапевт, я не перестану твердить, что тебя необходимо показать врачу.
— Ты недотерапевт. У тебя нет образования, ты не доучилась в университете. И потом, разве можно ходить по врачам только из-за мушек в глазах?
— В начале недели ты еще жаловался на головную боль и туман перед глазами.
— Это потому, что я не позавтракал в тот день.
— Давайте покажем его врачу? — обратилась к Олдриджу я.
— В последний раз он наблюдался у врача в конце февраля.
— Вот именно, всего три месяца прошло, — заметил Мартин, расставляя белые пешки на доске. — Тебе так нравится поднимать пыль на ровном месте.
— И всё же, — не собиралась сдаваться я.
— Если Глория настаивает, значит стоит её послушать, — неожиданно занял мою сторону Роланд.
— Ты что, собираешься подчиниться девчонке?! — не в силах сдержать своего негодования, откровенно возмутился Мартин. В ответ Роланд усмехнулся на резкое замечание брата и хотел ему что-то ответить, но в этот момент у меня задребезжал телефон и в итоге он лишь потрепал мальчишку по голове. Я же встала со своего места, чтобы взять телефон с отставленного от стола стула. Звонил отец.
— Да. Да. Что? Что?!
— Это был провал. У нас забирают двойняшек, — разбитым голосом, повторил отец.
— Мы проиграли? — внезапно сломавшимся голосом, то ли спросила, то ли констатировала я.
— Мы проиграли, дочка.
Отстранив трубку от уха, я на несколько секунд окаменела, пытаясь понять, что именно только что сообщил мне отец. Наших двойняшек… Что? Едва ли не срываясь на бег, я резко отправилась к выходу, на ходу произнеся в сторону Олдриджей:
— Мне срочно нужно уйти, позовите Доротею.
Наверное, мне стоило попытаться отпроситься, вместо того, чтобы ставить работодателя перед фактом своего ухода, но я не хотела ему объяснять причину своего поступка. В конце концов, не может ведь человек, который согласился надеть на своё запястье дешевую красную нитку с моим именем и «Узлом Понимания» уволить меня из-за внезапного отгула? Или может?