В Канаду мы отправились вечером этого же дня. На это время прямых рейсов из Берна в Оттаву не было, поэтому нам пришлось ехать на такси в Женеву, чтобы избежать пересадок. Сто шестьдесят километров до Женевы мы преодолели в полном молчании: Роланд уткнулся в ноутбук, Доротея читала Джозефа Шеридана Ле Фаню, что мне казалось странным выбором для женщины её возраста, Мартин играл в портативную приставку, а я, надев наушники, погрузилась в музыку.
В двадцать два двадцать мы уже прошли регистрацию, паспортный контроль и сдали чемоданы. В двадцать три часа и пять минут наш самолет начал взлёт. После оглушительного поражения в Швейцарии, мне уже было совершенно наплевать на перелет. К моменту посадки на свой рейс, я уже знала, что аэрофобия мне точно не грозит. Наверное потому, что авиакатастрофа представлялась мне менее болезненной, нежели уход Мартина.
Так как мне уже было с чем сравнивать, я могла с уверенностью утверждать, что бизнес-класс на сей раз был лучше предыдущего. Я села у окна рядом с Доротеей, так как в прошлый раз Мартин так сильно умотал бедную женщину (опрокинул на нее сок, запачкал шоколадом сиденье и сломал ручку кресла), что Роланд решил дать ей несколько часов спокойного сна и усадил протестующего Мартина рядом с собой. Первые пять часов я провела в беспокойном сне, на кровати из разложенного кресла, оставшееся же время скоротала в наушниках, наблюдая за обеспокоенным Олдриджем, который во время перелета так и не смог сомкнуть глаз.
В целом перелет занял восемь часов, но так как между Европой и Америкой существенная разница во времени, мы приземлились в международном аэропорту имени Макдональда-Картье ровно в час ночи.
За прошедшие пару дней Мартин успел усвоить одно очень важное для ребенка уравнение: в отличие от меня и Роланда, Доротея не успевает увидеть все его шалости + она устает быстрее старшего брата и няни = больше свободы действий и меньше зависимости от решений старших. Именно эти дважды два сложились в голове Мартина во время нашего заселения в умопомрачительный Шато-Лорье, являющийся одновременно и отелем, и архитектурной достопримечательностью в дантауне Оттавы[34]. Еще в такси мальчик заявил, что хочет ночевать в одной комнате с Доротеей, а не с Роландом, ссылаясь на сильный храп со стороны брата, которым он определенно не страдал. Олдридж не видел проблемы в том, чтобы снять дополнительный номер и пошел брату на уступки. Ободренный чувством победы, Мартин отказывался соглашаться с администратором гостиницы в том, что дополнительного номера во всем отеле больше нет. Роланд же наотрез отказался искать новый отель лишь из-за капризов мальчишки, и мы отправились наверх. Когда мы оказались возле наших номеров, которые расположились друг напротив друга, Мартин начал реветь от негодования. Он категорически отказывался спать в одном номере с братом, желая чувствовать себя «по-настоящему» взрослым. Пока ребенок плакал, взрослые уставились друг на друга, пытаясь обмозговать сложившуюся ситуацию.
— Не вижу в этом никакой проблемы, — вдруг произнесла Доротея. — Я отправлюсь в номер с Мартином, а вы в номер напротив.
— Мне всё равно, — спокойно пожала плечами я, переведя взгляд с сопливого Мартина на Роланда.
— Отлично, — заключил Роланд и обменялся ключами с Доротеей, после чего Мартин едва ли не подпрыгнул от накрывшей его радости.
Зайдя в номер, Роланд включил тусклое освещение, бросил ключи на близстоящую кровать справа и скинул с плеча сумку с ноутбуком, а я отправилась к кровати возле окна, расположенную в двух шагах от кровати соседа.
— Предпочитаете идти в душ первой или второй?
— Можно первой?
— Без проблем.
Из-за усталости после перелета, нам совершенно не хватало сил на неловкость от того, что мы остались вдвоем в одном номере. Пока я спокойно искала в чемодане свой пеньюар и трусы, Олдридж отстраненно подключал свой ноутбук к питанию. Лишь приняв прохладный душ, высушив волосы и посмотрев на себя в зеркало, я поняла, что пеньюар на мне слишком короткий, а вырез на груди слишком откровенный. Но так как я осознала это только в данную секунду, отчего перед походом в душ даже не задумалась поискать в шкафу номера халат, я уже ничего не могла поделать с этим фактом.
— Вы не могли бы отвернуться? — не выходя из ванной комнаты, решила поинтересоваться у своего соседа я.
— Вы хотите пройтись голой? — с явным сарказмом ухмыльнулся Олдридж, судя по чеканным звукам что-то печатающий в своем ноутбуке.
— Нет… Просто у меня слишком откровенный пеньюар.
— Ну, давайте, — глубоко вздохнул Олдридж, и я быстро вышмыгнула из ванной.
— Вы не отвернулись! — прикрыв всё, что только могла себе позволить, возмущенно воскликнула я.
— Я не обещал отворачиваться, — внимательно наблюдая за моим быстрым перемещением по комнате, смешливо откликнулся Роланд.
— Вы сказали «ну, давайте».
— Я имел в виду, что готов оценить Ваш наряд.
— И как Вам? — резким рывком стянув покрывало с кровати и молниеносно нырнув под прохладное одеяло, с издевкой поинтересовалась я.
— Вам рассказать о моем впечатлении от Вашей фигуры или конкретно о пеньюаре? — заулыбался с соседней кровати Олдридж, лицо которого было ярко подсвечено от монитора ноутбука.
— Прекратите, — накрылась с головой я, чтобы он не заметил моего смущения. — Идите в душ. Ваша очередь.
К моменту, когда Роланд вернулся из душа, я успела провалиться в крепкий сон.
На следующее утро, не услышав будильника, я проснулась из-за тяжелых шагов по комнате. Роланд уже был одет и занимался уборкой своей кровати. Сквозь сонную пелену я подумала о том, как же странно видеть миллионера заправляющим свою постель, тем более в отеле, где полно прислуги, но совершенно забыла подумать о том, что еще перед сном меня безумно смущало. Встав с кровати и совершенно не обращая внимания на взгляды Роланда, я принялась машинально повторять его движения, кое-как стоя на ногах и изо всех сил стараясь снова не свалиться в постель. Без капли стеснения, я прошла мимо него в своем откровенном пеньюаре и уже через пять минут вернулась в комнату уже одетой.
— Зачем Вы встали? — вдруг поинтересовался Роланд, сидящий на единственном в комнате кресле-стуле, стоящем у стены напротив моей кровати.
— У нас ведь в девять часов встреча с доктором, — непонимающе произнесла я, направляясь к окну.
— Да. Но сейчас только шесть. Вы могли спать еще минимум полтора часа.
— Почему Вы мне раньше не сказали? — развешивая шторы, чтобы посмотреть на еще не успевший проснуться город, возмущенно зевнула я.
— Вы так уверенно расхаживали в своем пеньюаре, что я решил не лишать себя подобного удовольствия, — не смог упустить возможности ущипнуть меня за смущение Олдридж.
— Зачем Вы так рано проснулись? — покраснев от подобного замечания, я кинула мимолетный взгляд на собеседника, после чего присела на край своей кровати.
— Просто уже полчаса как не могу заснуть.
— Вы переживаете, — заключила я и поняла, что осеклась, так как мужчины вроде Олдриджа не любят, когда их уличают в подобных чувствах. Они предпочитают заставлять всех вокруг себя думать, что у них всегда всё под контролем.
— Гхм… Так как Вы проснулись, я заказал завтрак в номер. Вы не против?
— Я только за, — с радостью поддержала попытку собеседника перевести тему я. — Вы раньше бывали в Канаде?
— Да, но в Оттаве впервые.
— И где же Вы были? — поинтересовалась я, облокотив подушку о спинку кровати и уютно прислонившись к ней спиной.
— Больше пяти лет назад я побывал в Квебеке с товарищами по Кембриджу. Тогда я еще не располагал крупными финансами, и мы ночевали в трехзвездочным отеле с видом на мусорный переулок. Хорошее было время, — ностальгируя, улыбнулся Олдридж и по его улыбке я поняла, что то время для него и вправду было хорошим.
— Я думала, что Вы всегда были богаты, — не скрыла своего удивления я. — Ведь Ваш отец, вроде как, был самым настоящим магнатом.
— Возможно я Вас удивлю, но по-настоящему большие деньги у меня появились только в студенческие годы, и-то потому, что я заработал их сам. К моменту обретения отцовского наследства я уже был самодельным миллионером. Хотя, было бы эгоистично так говорить. Пожалуй, именно благодаря отцу я стал тем, кем я стал.
— Значит, Вы достаточно долго вели обыденную жизнь среднестатистического Англичанина?
— Именно.
— Вы знаете, что такое: есть дешевый фастфуд, носить рваные кеды, мыться старым шампунем, пить самое дешевое пиво и набивать копилку мелкими монетками?
— И еще выдавливать тюбик зубной пасты до последнего, экономить на проезд, иметь задолженность по мобильной связи… Но копилкой с мелкими монетками я точно никогда не грешил — это уже перебор, — улыбнулся Олдридж, и я улыбнулась вместе с ним. Он вдруг в одно мгновенье из аристократа высшего класса превратился для меня в парня из соседнего двора, с которым в детстве я могла бы запускать воздушного змея, если бы мы только были знакомы. Наш разговор прервался из-за принесенного в номер завтрака, но ощущение, будто сегодня у нас всё определенно должно получиться, не отпускало меня до последнего момента.
Центральная часть города