После первого школьного дня Мартина стало понятно, что это была не лучшая идея, от которой мальчик всё еще отказывался отказываться. По его настроению можно было понять, что он не в восторге от добровольно внесенного им в его жизнь новшества. Мартин ясно дал понять, что не имеет желания обсуждать первый день в новой школе, а вечером отказался от ужина, сославшись на отсутствие аппетита. Естественно, когда на второй день он сел в машину с отстраненным выражением лица, я поняла, что пора вступать в игру. Встретившись на третий день с классным руководителем Мартина, я поняла, что наш разговор должен был состояться двумя сутками раньше. Оказалось, что мальчика не только не приняли ровесники, но у него еще обострились отношения с детьми старшей возрастной категории. Многие родители могут считать детские проблемы в школе всего лишь этапом, который проходит каждый ребенок на пути к взрослению, вот только Мартину этот путь закрыт, отчего всё внутри меня сжалось в комок боли. Самым большим ударом во всей этой ситуации для меня стал тот факт, что причиной издевок над мальчиком стала я — «няня», подвозившая и забирающая его из школы. К Мартину обращались исключительно по кличке «беспомощный», даже не подозревая о том, насколько они правы. Болезнь Мартина сделала беспомощным не столько его, как близких ему людей, заставив нас каждый день захлебываться в собственной беспомощности.
Сначала я разозлилась на учителя за то, что он сразу не предупредил меня или Роланда о проблемах Мартина, затем я вернулась на землю и поняла, что никто кроме нас не виноват в том, что мы не заметили проблем мальчика самостоятельно, не смотря на то, что они были очевидны. Следующие сутки я думала над тем, как решить сложившуюся ситуацию. Естественно я пришла к выводу о том, что мне стоит прекратить отвозить и встречать Мартина из школы, передав эту обязанность Роланду или Джонатану, но я не успела поделиться своими мыслями с Олдриджем, как Мартин всё самостоятельно разрулил. На следующий день после моего разговора с классным руководителем Мартина, Роланда вызвали в кабинет директора, чтобы сообщить о стычке мальчишки с пятнадцатилетним подростком. Когда я увидела разбитый нос Мартина, я чуть не обомлела от ужаса, но словив довольно улыбающийся взгляд мальчика, немного успокоилась. Оказалось, что мальчик сцепился с задиравшим его старшеклассником.
— Я сломал ему левую руку дверцей школьного шкафчика, — буквально светясь от счастья, заявил Мартин приглушенным, из-за полученной травмы, голосом.
Роланд весело улыбнулся младшему брату, после чего они обменялись мужским рукопожатием, что заставило меня улыбнуться им в ответ, однако весь мой внутренний мир напрягся, и вскоре я поняла, что, не смотря на улыбку, Роланд находится со мной на одной волне. Уже через полтора часа мы сидели на коридоре Национального неврологического госпиталя, ожидая результатов компьютерной томографии. Облегчение, с которым мы узнали, что сотрясения мозга у мальчика нет, невозможно передать словами, однако сама ударная волна о череп ребенка могла негативно сказаться на аневризме, так как мозг несомненно отреагировал на стресс. В итоге Мартину прописали еще три вида различных дорогостоящих транквилизаторов, после чего отпустили домой.
На обратном пути Мартин заснул и мы ехали в полной тишине, то ли боясь разбудить мальчика, то ли боясь, что он не проснется, если мы его окликнем.
После первой учебной недели наступили долгожданные выходные. Отчасти они были столь желанны из-за того, что я получила больше времени на то, чтобы разобраться в школьной жизни Мартина, отчасти от того, что у папы в субботу должно было состояться долгожданное собеседование, которое организовал ему Рик. Должность охранника мебельной фабрики оказалась не только желанной, но и неплохо оплачиваемой для нашего городка. Так что если отец вдруг устроится на это место по рекомендации Рика, в нашей семье будет плюс два плюса к карме сразу двух мужчин — отец будет благодарен Рику, а Рик будет доволен своим удавшимся подкатом к отцу своей девушки.
К концу выходных, со слов Мартина я поняла, что его «героический» поступок посредством переломанной конечности обидчика, сделал его едва ли не самой авторитетной личностью в школе (о чем также свидетельствовала его переписка в соцсетях, которую я, как настоящий, искренне переживающий взрослый, эгоистично изучила, пока мальчик был в душе, не удосужившись просто поверить ребенку на слово). Еще одной хорошей новостью стало новообретенное рабочее место отцом, что повлекло за собой бурное застолье с участием Рика, который с каждым днем внедрялся в нашу семью всё глубже. Бедняга даже не подозревал, что норовит стать частью Семейки Аддамс[39]. Естественно и во время этого застолья не обошлось без происшествий: новые ботинки Рика погрыз Балто, Дин забрызгал джинсы гостя фирменным грушевым компотом бабушки, а отец неуместно начал расхваливать Тэмми, словно пытаясь её сосватать, чем едва не довел сестру до внутренней истерики. Но что поделаешь — если парень действительно серьезно настроен по отношению к моей младшей сестре, тогда, по мере знакомства с её родней, ему придется привыкнуть и к худшим моментам.
Следующая неделя выдалась настолько тёплой, что даже дедушка, всегда скептически настроенный по отношению погоды, отметил необыкновенно теплое для Британии лето и не менее обнадеживающее начало осени. У Мартина настолько всё наладилось в школе, что он отказывался возвращатся домой сразу после уроков, подолгу задерживаясь на кружках по настольному теннису и шахматной игре. Он также оказался весьма успешным по школьным предметам, буквально опережая своих ровесников по знаниям, из-за чего преподавательский состав считал его одаренным ребенком, что являлось заслугой Рика, который занимался с ним по гипер-ускоренной программе.
Что касается меня и Доротеи — наши дни проходили слишком лениво. Мы потягивали малиновый чай, копошились в палисаднике из-за собственного пристрастия к цветам, а не из-за необходимости помочь Якобу, читали модные глянцевые журналы и пекли маффины по фирменному рецепту прабабушки Доротеи, заставляя объедаться ими штат прислуги и восхищаться местного повара. К концу недели Доротея начала всерьез беспокоиться по поводу наших рабочих мест, опасаясь того, что Роланд вдруг вспомнит о том, что в его доме ошиваются две абсолютно бесполезные особы, и сократит свой штат минимум на одного человека (которым, пессимистически настроенная женщина, естественно, считала себя), так как для занятий с ребенком вечером достаточно и одной, цитирую: «бездельницы». Я была с ней солидарна относительно того, что нам платят огромные деньги лишь за распитие чаев и несколько часов общения с мальчиком, но, по-видимому, Олдриджа всё устраивало. За прошедшую неделю я несколько раз сталкивалась с ним лоб в лоб: когда он шел по коридору, уткнувшись в свои многомиллионные бумаги; читал книгу сидя в гостиной; разговаривал по телефону в заднем палисаднике; едва не сбивал меня с ног, выходя из дома и размахивая огромной связкой ключей, — но он ни разу даже не намекнул на то, что собирается кого-то из нас уволить. Конечно, я была рада за Мартина, за его успехи в учебе и отношениях с ровесниками, но к концу недели я словила себя на мысли о том, что начинаю скучать без этого мальчика. Когда я поняла, что мне не хватает его шумных рассказов о Звёздных Войнах, его возни у камина, регулярных насмешек и растерянных вопросов о том, почему я иногда на него странно пялюсь — я испугалась. Я испугалась того, что уже сейчас мне скучно без него и поняла, что после ухода мальчика из моей жизни, мне не просто будет его не хватать — внутри меня образуется вакуум с ярлыком «Мартин», боль от которого едва ли возможно будет заполнить чем-то безалкогольным или более сильным, чем отупевшее горе.
Группа вымышленных персонажей, созданная в 1938 году американским художником Чарльзом Аддамсом для газетных комиксов, публиковавшихся в газете The New Yorker.