Я задумалась.
- Я... Я никак не считаю. Просто таков современный дискурс сказок.
- И что, когда тебе дают аленький цветочек, ты из-за этого дискурса считаешь его символом дефекации и инцеста?
- Ну зачем ты так, - ответила я чуть растерянно. - Когда мне дают аленький цветочек, мне... Мне просто приятно.
- Слава богу, - сказал он. - А что касается современного дискурса, то его давно пора забить осиновым колом назад в ту кокаиново-амфетаминовую задницу, которая его породила.
Такого энергичного обобщения я не ожидала.
- Почему?
- Чтобы он не поганил наш аленький цветочек.
- Так, - сказала я, - насчет кокаина я понимаю. Это ты о докторе Фрейде. Верно, был за ним такой грешок. А при чем здесь амфетамины?
- Могу объяснить, - сказал он и поджал под себя ноги, пародируя мою позу.
- Ну объясни.
- Все эти французские попугаи, которые изобрели дискурс, сидят на амфетаминах. Вечером жрут барбитураты, чтобы уснуть, а утро начинают с амфетаминов, чтобы продраться сквозь барбитураты. А потом жрут амфетамины, чтобы успеть выработать как можно больше дискурса перед тем, как начать жрать барбитураты, для того чтобы уснуть. Вот и весь дискурс. Ты не знала?
- Откуда такие сведения?
- У нас в Академии ФСБ был курс о современной психоделической культуре. Контрпромывание мозгов. Да, забыл сказать - все они к тому же педики. Это если ты спросишь, при чем здесь задница.
Разговор шел не туда, куда надо, и пора было менять тему. А я предпочитаю делать это резко.
- Александр, - сказала я, - ты мне объясни, чтобы я поняла, что здесь делаю. Ты меня трахнуть хочешь или перевоспитать?
Он вздрогнул, словно я сказала что-то страшное, вскочил с дивана и стал ходить взад-вперед мимо окна - вернее, не окна, а оставшегося прозрачным прямоугольника в стене.
- Пытаешься меня шокировать? - спросил он. - Зря ты. Я знаю, под твоим напускным цинизмом скрывается чистая ранимая душа.
- Напускной цинизм? Это во мне?
- Даже не цинизм, - сказал он, останавливаясь. - Легкомыслие. Непонимание серьезных вещей, с которыми ты играешь, как маленький ребенок с гранатой. Давай поговорим откровенно, по делу.
- Ну давай.
- Вот ты говоришь - звериная суть мужчины, ужас первого соития... Ведь это такие страшные, темные вещи. Мне самому, если хочешь знать, страшно бывает глядеть в эти бездны...
"Мне самому". Нет, какой он все-таки был смешной.
- А ты рассуждаешь так, - продолжал он, - будто все это семечки. В тебе что, нет страха перед звериным в мужчине? Перед мужским в звере?
- Ни капли, - сказала я. - Тебе же Михалыч сказал, кто я. Сказал?
Он кивнул.
- Ну вот. Если бы у меня были такие проблемы, я бы работать не смогла.
- Тебя не пугает близость чужого тела - огромного, безобразного, живущего по своим законам?
- Я это просто обожаю, - сказала я и улыбнулась.
Он посмотрел на меня и недоверчиво покачал головой.
- Я имею в виду - физическая близость? В самом низменном смысле?
- За духовную у меня надбавка сто пятьдесят процентов. Сколько можно одно и то же обсасывать? Ты что, каждый раз такой базар разводишь, перед тем как трахнуться?
Он наморщился.
- Только не надо со мной говорить как с бандитом. Это из-за кителя, да?
- Может быть. Попробуй его снять. И штаны тоже.
- Зачем ты так...
- Я тебе совсем не нравлюсь?
Я наклонила голову и обиженно поглядела на него исподлобья, чуть сощуренными глазами, слегка выпятив губы. Я отрабатывала этот взгляд больше тысячи лет, и бесполезно его описывать. Это моя фирменная провокация, бесстыдство с невинностью в одном бронебойном флаконе, который прошивает клиента насквозь и потом еще добивает рикошетом. Единственный известный мне способ защиты от такого взгляда - смотреть в другую сторону. Александр смотрел на меня.
- Нравишься, - сказал он и нервно дернул головой. - Еще как.
Я поняла, что наступил критический момент. Когда клиент так дергает головой, контрольные центры его мозга отказывают, и он может броситься на тебя в любую секунду.
- Мне надо в ванную, - сказала я, вставая. - Где у тебя ванная комната?
Он указал на круглую стену из синего полупрозрачного стекла. Двери там не было - внутрь вел заворачивающийся улиткой проход.
- Я сейчас.
Только оказавшись внутри, я перевела дух.
За стеной было красиво. Золотые звезды на синем и отделанная перламутром ванна напоминали о помпейских термах - возможно, художник-декоратор сознательно процитировал этот мотив. Но вряд ли хозяин был в курсе.
Рискованно доводить клиента до такого градуса, подумала я, когда-нибудь это плохо кончится. А может, Александр тоже чем-нибудь колется, как Михалыч? Или что-нибудь глотает? Не зря же он все время так странно нюхает воздух...
Сняв джинсы, я положила их на пол, распушила хвост и посмотрела на себя в зеркало. Моя гордость походила на японский веер, расписанный красной кистью. Это было красиво. А на сине-звездном фоне смотрелось просто сказочно. Я была как никогда уверена в своих силах - энергия просто переполняла меня, еще чуть-чуть, и с шерстинок моего хвоста полетели бы маленькие шаровые молнии. Мне вспомнилось смешное русское выражение - "держать хвост пистолетом", то есть не падать духом. Не знаю, откуда оно взялось, но без лисы там наверняка не обошлось. Ну что, подумала я, ствол к бою...
Подойдя к выходу, я изготовилась к старту. Сделав несколько глубоких вдохов, я поймала ту единственно верную секунду, когда все клеточки тела говорят тебе "сейчас!", и смерчем вынеслась из ванной.
Дальше не было времени думать. Затормозив, я развернулась к мишени задом, крепко уперлась в пол руками и ногами и выгнула хвост над головой. В одной из зеркальных плоскостей мелькнуло мое отражение - я походила на грозного рыжего скорпиона, изготовившегося к бою... Александр поднял на меня глаза, но раньше, чем он успел моргнуть, мой хвост послал в самый центр его мозга свой выверенный, четкий, безупречно точный удар.