- У нас пословица есть. "Everybody has his skeleton in the closet"
[17]
. Это лорд Байрон сказал. Когда понял, что задушил в себе гомосексуалиста.
- Бедняга.
- Бедняга? - И Хули подняла брови. - Ничего ты не понимаешь. Он этого гомосексуалиста в себе всю жизнь истязал и мучил, а задушил только перед самой смертью, когда понял, что сам скоро коньки отбросит. А все его стихи и поэмы, оказывается, на самом деле написал этот гомосексуалист. Два американских ученых доказали, сама читала. Вот какие в Англии люди! Лучше уж ваш мрачняк в кабине.
- Почему мрачняк? По-моему, в этом много красоты.
- В чем? В скелете рядом?
- Нет, - ответила я. - В русской душе. Представь, ты совсем не умеешь водить, а вокруг степь и небо. Я люблю Россию.
- А что именно ты в ней любишь?
Некоторое время я обдумывала этот вопрос. Потом не очень уверенно ответила:
- Русский язык.
- Ты правильно делаешь, - сказала И Хули, - что внушаешь себе это чувство. Иначе тебе было бы невыносимо тут жить. Как мне в Англии.
Она по-кошачьи потянулась, поглядела вдаль, и в ее глазах мелькнуло что-то лениво-мечтательное. Мне вдруг померещилась хищная острозубая пасть на месте ее лица, как бывает на двадцать пятом кинокадре. Я захотела сказать ей какую-нибудь легкую колкость.
- По-моему, это ты внушаешь себе, что живешь среди лицемеров и извергов.
- Я? Зачем бы я стала это делать? - спросила она.
- Говорят, никто не может совершить убийства, не приписав своей жертве какого-нибудь дурного качества. Иначе совесть замучает. А когда убийства следуют одно за другим, эти качества удобно распространить на всю target group. Не так пугает воздаяние.
По лицу И Хули пробежала тень.
- Это мораль? - спросила она. - Даже некоторые люди понимают, что в реальности нет ни добра, ни зла. А мы с тобой лисы. После смерти нет ни воздаяния за зло, ни награды за добродетель, а только общее для всех возвращение к великому пределу у Желтого Источника. Остальное придумали для того, чтобы держать народ в подчинении и страхе. О чем ты говоришь?
Я поняла, как глупо себя веду - злю сестру, с которой хочу посоветоваться. Кто я такая, чтобы в чем-то ее упрекать? Разве я хоть на йоту лучше? Если я действительно считаю себя лучше, значит, я еще хуже. Надо было свести все к шутке.
- Какие мы серьезные, - сказала я игриво. - Вот к чему ведет многолетнее сожительство с бесхвостой обезьяной. Ты даже рассуждать стала совсем как они.
И Хули несколько секунд недоверчиво глядела на меня, хмуря пушистые брови. Ей это очень шло. Потом она улыбнулась.
- Значит, решила надо мной посмеяться? Теперь не поворачивайся ко мне задом...
У лис эта фраза основана на несколько иных референциях, чем у людей, но общее значение примерно то же. Я и не собиралась поворачиваться к ней задом, тем более что она действительно могла дернуть за хвост - в пятнадцатом веке такое уже произошло, я до сих пор помню. Но эта фраза неожиданно напомнила мне о последнем свидании с Александром. Я покраснела. Это не укрылось от сестрички И.
- Ого, - сказала она, - ты все так же краснеешь, как тысячу лет назад. Даже завидно. Как тебе удается? Для этого, наверно, надо быть девственницей?
Самое интересное, что я краснею только в компании других оборотней. А при общении с людьми такого не бывает. Очень жаль - можно было бы сильно поднять тариф.
- А я уже не девственница, - сказала я и покраснела еще сильнее.
- Неужели? - От изумления И Хули откинулась на спинку дивана. - Давай-ка рассказывай!
Мне уже давно не терпелось поделиться своей историей - и следующие полчаса ушли у меня на то, чтобы выложить переполнявшее мою душу.
Пока я рассказывала подробности своего головокружительного affair, И Хули хмурилась, улыбалась, кивала, а иногда даже поднимала вверх палец, словно чтобы сказать: "Ага! А сколько раз я тебе говорила!" Когда я закончила, она сказала:
- Ну вот. Значит, и с тобой это все-таки случилось. Тысячей лет раньше, тысячей лет позже... Какая разница? Поздравляю.
Я взяла со столика салфетку, свернула в бумажный шарик и бросила в нее. Она ловко увернулась.
- Все-таки великая вещь жизненный опыт, - сказала она. - Разве мыслимо было такое в дни нашей юности? Ты его так профессионально спровоцировала, что даже непонятно, кто кого изнасиловал.
- Что? - от изумления у меня открылся рот.
Она ухмыльнулась.
- Хотя бы перед своими не надо строить оскорбленную невинность.
- О чем ты? Когда я его спровоцировала?
- Когда выскочила голая из ванной и встала перед ним раком.
- Ты считаешь это провокацией?
- Конечно. Зачем ты, спрашивается, развернулась к нему задом?
Я пожала плечами.
- Для надежности.
- А что в этом особенно надежного?
- Хвост ближе к цели, - сказала я не совсем уверенно.
- Ну да. А глядеть надо через плечо. Скажи честно, ты когда-нибудь раньше так делала для надежности?
- Нет.
- А почему вдруг решила начать?
- Мне... Мне просто показалось, что это очень ответственный случай. И я не могу позволить себе упасть на обе лопатки. В смысле, в грязь лицом.
И Хули расхохоталась.
- Слушай, - сказала она, - неужели ты действительно все проделала в бессознательном режиме?