- Избранные - это те, кто понимает, что любой червяк, бабочка или даже травинка на краю дороги - такие же точно избранные, просто временно об этом не знают, и вести себя надо очень осмотрительно, чтобы случайно не обидеть кого-нибудь из них.
- Я так и не понял, что такое ум, - сказал он.
- А этого никто не понимает. Хотя с другой стороны, все это знают. Потому что именно ум слышит сейчас мои слова.
- Ага, - сказал он. - Понятно... То есть опять не до конца, но конца там, как я понимаю, и нет...
- Вот! - сказала я. - Всегда бы так.
- Допустим, со сверхоборотнем разобрались. А что такое Радужный Поток?
- Просто мир вокруг, - сказала я. - Видишь цвета - синий, красный, зеленый? Они появляются и исчезают в твоем уме. Это и есть Радужный Поток. Каждый из нас - сверхоборотень в Радужном Потоке.
- То есть мы уже вошли в Радужный Поток?
- И да и нет. С одной стороны, сверхоборотень с самого начала в Радужном Потоке. А с другой стороны, он никогда не сможет в него войти, потому что Радужный Поток - просто иллюзия. Но противоречие здесь только кажущееся, потому что ты и этот мир - одно и то же.
- Ага, - сказал он. - Интересно. Ну, давай дальше.
- Сверхоборотень - небесное существо. Небесное существо никогда не теряет связи с небом.
- Что это значит?
- В этом мире нет ничего кроме пыли. Но небесное существо помнит про свет, который делает пыль видимой. А бесхвостая обезьяна просто пускает пыль в глаза себе и другим. Поэтому, когда умирает небесное существо, оно становится светом. А когда умирает бесхвостая обезьяна, она становится пылью.
- Свет, пыль, - сказал он, - значит, все-таки что-то там есть! Есть какая-то личность. У тебя, например, она точно имеется, рыжая. Я это за последнее время хорошо ощутил. Скажешь, нет?
- Эта личность со всеми своими вывертами и глупостями просто пляшет как кукла в ясном свете моего ума. И чем глупее выверты этой куклы, тем яснее свет, который я узнаю вновь и вновь.
- Теперь ты сама говоришь "мой ум". А только что говорила, что он не твой.
- Так уж устроен язык. Это корень, из которого растет бесконечная человеческая глупость. И мы, оборотни, тоже ею страдаем, потому что все время говорим. Нельзя открыть рот и не ошибиться. Так что не стоит придираться к словам.
- Хорошо. Но личность, которая пляшет как кукла - это ведь ты и есть?
- Нет. Я не считаю эту личность собой, потому что я - вовсе не кукла. Я - это свет, который делает ее видимой. Но свет и кукла - просто сравнения, и к ним не следует цепляться.
- Да, рыжая, - сказал он. - Долго ж ты эти вопросы изучала... Слушай, так сколько тебе все-таки лет?
- Сколько надо, - сказала я и покраснела. - А насчет собаки и льва - не обижайся, пожалуйста. Это классическая аллегория, причем очень древняя, честное слово. Собака смотрит на палку, а лев - на того, кто ее кинул. Кстати, когда это понимаешь, становится намного легче читать нашу прессу...
- Насчет собак и львов я понял, могла бы не повторять, - ответил он с сарказмом. - А насчет прессы и без тебя знаю. Лучше скажи, куда смотрят лисы?
Я виновато улыбнулась.
- Мы, лисы, одним глазком глядим на палку, а другим на того, кто ее кидает. Потому что существа мы несильные, а хочется не только усовершенствовать душу, но и пожить немного. Вот поэтому глаза у нас чуть-чуть косые...
- Надо будет кинуть тебе пару палок, проверить, куда ты смотришь.
- Сегодня вы в ударе, поручик.
Александр почесал подбородок.
- Ну а где главный вывод? - спросил он.
- Какой?
- Ну, как все это контролировать? Чтоб пользу приносило?
- Контролировать довольно трудно, - сказала я.
- Почему?
- Замучаешься искать контролера.
- Да, так вроде и выходит, - сказал он. - Не уверен, что это мне нравится.
- А что не так?
- Радужный Поток, сверхоборотень - все хорошо. Допустим, с контролем тоже вопрос решили. Но я главного не пойму. Кто все это создает? Бог?
- Мы сами, - сказала я. - Мало того, мы и Бога создаем.
- Ну ты залепила, рыжая, - усмехнулся он. - Тебе лишь бы без Бога обойтись. Чем создаем? Хвостом, что ли?
Я так и замерла на месте.
Трудно описать эту секунду. Все догадки и прозрения последних месяцев, все мои хаотические мысли, все предчувствия - вдруг сложились в ослепительно-ясную картину истины. Я еще не понимала всех последствий своего озарения, но уже знала, что тайна теперь моя. От волнения у меня закружилась голова. Наверно, я побледнела.
- Что с тобой? - спросил он. - Тебе плохо?
- Нет, - сказала я и через силу улыбнулась. - Просто мне надо побыть одной. Прямо сейчас. Пожалуйста, не отвлекай меня. Это очень, очень важно.
*
Мир устроен загадочно и непостижимо. Желая защитить лягушек от детской жестокости, взрослые говорят, что их нельзя давить, потому что пойдет дождь - и в результате все лето идут дожди из-за того, что дети давят лягушек одну за другой. А бывает и так - стараешься изо всех сил объяснить другому истину и вдруг понимаешь ее сам.
Впрочем, последнее для лис скорее правило, чем исключение. Я уже говорила - чтобы понять что-то, мы, лисы, должны кому-нибудь это объяснить. Это связано с особенностями нашего разума, который по своему назначению есть симулятор человеческих личностей, способный к мимикрии в любой культуре. Говоря проще, наша сущность в том, чтобы постоянно притворяться. Когда мы что-то объясняем другим, мы притворяемся, что сами все уже поняли. А поскольку существа мы умные, обычно приходится понять это на самом деле, как ни уворачивайся. Говорят, что серебряные волоски у нас в хвосте появляются именно по этой причине.
Когда я притворяюсь, у меня все всегда получается натурально. Поэтому я притворяюсь всегда - так выходит гораздо правдоподобнее, чем если я вдруг начну вести себя искренне. Ведь что значит вести себя искренне? Это значит непосредственно выражать в поведении свою сущность. А если моя сущность в том, чтобы притворяться, значит, единственный путь к подлинной искренности для меня лежит через притворство. Я не хочу сказать, что никогда не веду себя непосредственно. Наоборот, я изображаю непосредственность со всей искренностью, которая есть в моем сердце. В общем, слова опять подводят - я говорю об очень простой вещи, а кажется, что я фальшивое существо с двойным дном. Но это не так. Дна у меня нет совсем.
Поскольку лиса может притвориться чем угодно, она постигает высшую истину в тот момент, когда притворяется, что она ее постигла. А делать это лучше всего в беседе с менее развитой сущностью. Но, говоря с Александром, я совершенно не думала о себе. Я действительно изо всех сил старалась помочь ему. А получилось, что он помог мне. Какой удивительный, непостижимый парадокс... Но этот парадокс и есть главный закон жизни.
Я приближалась к истине постепенно:
1) наблюдая за Александром, я поняла, что волк-оборотень направляет гипнотический удар в собственное сознание. Оборотень внушает себе, что превращается в волка, и после этого действительно в него превращается;