Существовала вероятность того, что патроны у боевика кончились. Случаются ведь чудеса? Его задачей было стрелять в сторону машины, не заботясь о боеприпасах. Потом товарищи бы дали перезарядиться. Эта карта вполне могла бы сыграть?
Но не со мной, нет. Несмотря на крепкую плюху тротуарной плиткой, которая стесала ему левую половину лица, мой противник устоял. И даже открыл огонь, причем до того, как окончательно развернулся в мою сторону.
Одновременно с этим, я почувствовал, как резко изменился эмоциональный фон, идущий от Кузнецовой. Буквально до этой секунды, она дрожала от ужаса, ожидая неминуемой смерти (или чего похуже), как вдруг стала резкой, требовательной, даже повелительной. Вот только понять, чего она от меня хочет, я не успел.
Первая пуля прошла мимо, срикошетив от асфальта и с визгом улетев куда-то в сторону. Вторая последовала за ней, но легла уже гораздо ближе ко мне. Третья вошла бедро — боль тут же заставила ногу подломиться, бросив меня на колено.
Четвертая — разворотила затылок.
К счастью, не мой. В этот же миг стали понятны эмоции Кузнецовой. Она приказывала не мне, а своему телохранителю. Который без нее ни за что бы не узнал, что именно в этот момент последний из стрелков стоит к машине спиной. Что позволило ему высунуться из раскуроченного броневика, и аккуратненько снять моего противника.
Труп боевика рухнул на землю. Я бахнулся рядом секундой позже. Кровь толчками вырывалась из раны, с каждым ударом сердца делая это все медленнее и неохотнее. Я зажал ее руками, ища артерию, которую повредила пуля.
Но отрубиться я себе не позволил — командир же. Оглядел «поле боя», одновременно с этим снимая информацию со слияния. Надо понимать, что вокруг происходит.
Нападавшие к этому времени были уже либо мертвы, либо обезврежены. Мельник с Ландышем увлеченно допинывали своего противника, Влад с Павлом своего. Так что по меньшей мере стрелки опасности не предсталяли.
Лиза блевала рядом с убитым ею кинетиком — мало того, что впервые отняла жизнь человека, так еще, находясь на боевом взводе, раскурочила башку бедолаге так, что его теперь только в закрытом гробу хоронить.
В шаге от нее Олег с Игорем удерживали мордой в асфальт раненного не нами боевика, а сидевшая на нем сверху Маша деловито стягивала ему руки за спиной ремешком от сумочки.
Вот на этом моменте мне почему-то стало очень смешно. Хакерша мало того, что всю дорогу сюда бежала в виар-очках, так еще и главный аксессуар любой девочки, сумочку, не догадалась бросить.
Эта мысль-эмоция прошла по всей Структуре, заставив мальчишек ухмыльнуться, а девочек — выразить недоумение. В очень широком спектре. От искреннего непонимания, как в такой момент можно шутить, до раздраженного «а что такого в том, что она была с сумкой?»
Ладно. Примем, что это шуточка не для всех. Как бы мы хорошо друг друга не понимали, а люди-то разные. С отличным друг от друга жизненными опытом, багажом, даже системой ценностей.
— Пацан! Ты нормально?
Из машины, выбив заклинившую дверь, выбрался телохранитель Кузнецовой. За его спиной маячило бледное, все еще перепуганное личико нашей блондинки.
Мужику досталось крепко. Сильнее, чем мне. Несколько пулевых, лицо все в крови. Но стоял он, в отличие от меня, на своих двоих. И, оскалившись, демонстрировал отсутствие нескольких передних зубов. Видать, при экстренном торможении влетел башкой в приборную панель.
Мне то после такого ранения, даже с регенерацией неделя с палочкой ходить. Ну, меньше, конечно, судя по слабым толчкам крови, выбивающейся из под пальцев, самые страшные повреждения уже локализованы. От потери крови не помру. А вот про трость надо подумать, все же. С ней я буду выглядеть чертовски импозантно.
— Да, дяденька. — тоненьким голоском откликнулся я. — Просто царапина.
Охранник нервно хохотнул. Тут же помрачнел, оглядывая побоище, устроенное сперва нападавшими, а потом заполированное до блеска уже нами. На своих товарищей в машине даже оглядываться не стал. Знал, что им уже ничем помочь не сможет.
— Денис!
Первой до меня добежала Ира. И ничуть не смущаясь, заключила в объятия. Тут же, отстранилась, правда, когда задела коленкой рану на моей ноге, и я зашипел от боли. Следом в кучу стали собираться и остальные члены команды. Я внутренне поморщился — балбесы, а контроль? Вдруг выжил кто?
Но ругаться не стал, они и так сразу все поняли. Мельников ухватил Ландышева за руку и со смущенной мордой утопал проверять, не притворился ли кто из боевиков мертвым. А Влад с Пашей разошлись по сторонам, чтобы хоть как-то контролировать обстановку.
— Да нормально я, Ир. — улыбнулся девушке. — Рана пустяковая.
Что было не совсем правдой. Калибр, который использовали нападавшие, был явно рассчитан на новусов, и в ноге у меня появилась отнюдь не аккуратненькая дырочка от пули 5,45. Тут все 9 миллиметров, а то и больше.
Кузнецова, наконец, вышедшая из за спины своего последнего охранника, вдруг дернулась, посмотрела по сторонам и побежала, нет, не ко мне — к бледной и трясущейся Лизе. Упала возле нее на колени, достала откуда-то платок, и стала бережно вытирать ей лицо. Вот уж не подумал бы никогда, что наша княжна способна на такую заботу. Да еще и по отношению к другой девочке.
— Помощь прибудет через четыре минуты. — сообщил ее телохранитель. Приковылял ко мне, держа в опущенной руке монструозного вида пистолет, прислонился к ближайшему деревцу. — На, закинься.
И протянул что-то похожее на шоколадный батончик, правда, в незнакомой серо-зеленой упаковке. Такое ощущение, что он из армейского сухпайка был.
— Куча калорий и микроэлементов. Самое то после такого ранения. — пояснил он. После чего спросил. — Вы как тут так быстро оказались?
Про то, кто мы такие, уточнять не стал. Видать, подопечная уже сообщила, что на помощь им пришли ее одноклассники. Блин, даже в мыслях это звучало бредово. А если представить, как это будет выглядеть в качестве заголовка в новостной ленте… «Группа школьников помогла профессиональным телохранителям отбиться от нападавших!»
— Да мимо проходили. — отмахнулся я. — Повезло.
— По другому и не скажешь. — согласно кивнул он, явно имея ввиду что-то свое. — А как Наташа узнала, что этот ко мне спиной стоял?
Тут на везение не спишешь. Но я не собирался выдавать обычному телохранителю все тайны сразу. Просто пожал плечами и отвернулся. Тот постоял рядом еще некоторое время, после чего, бормоча себе что-то под нос, ушел обратно к машине.
Нервяк понемногу отпускал. Слишком быстро все произошло, решения принимались на бегу, обдумать, просчитать, проанализировать происходящее выходило только в тактическом режиме. Зато теперь неразрешенные вопросы снова вылезли на первый план. Вместе с новыми.
Куском рукава перебинтовал рану — до оказания нормальной медпомощи пойдет и так. Опираясь на плечо Иры, доковылял до Кузнецовой.
— Вы как? — спросил обоих девушек сразу.
Лиза дернула головой, мол, нормально все. Внутри тут же запульсировал огонек смущения. Воин стыдилась своего поведения после боя.
— Глупости! — вслух сказал я, одновременно посылая волну ободрения через нашу связь. Не только ей, кстати. — Паша с Владом после первого раза тоже все вокруг чуть не заблевали.
— Не было такого! — тут же долетел издалека голос одного из одноклассников. Надо же, услышали…
Лиза кивнула, погладила по тыльной стороне ладонь Кузнецовой, благодаря.
— Не думала, что будет так. — призналась она.
— Лучше ты, чем тебя. Наташ, кто это был?
— Без понятия. — дернула плечом девушка. — Все произошло так быстро… Но Степан, старший охраны, крикнул, что это Козыри. Перед тем, как его…
В уголках глаз тут же налились слезы. Все-таки, постоянный охранник, он уже как родственник воспринимается. Наверняка, она его, когда мелкой была, дядей Степой звала. Привязалась, хотела этого или нет. И вот он погиб у нее на глазах.
— Это его работа. — утешитель из меня, конечно. — Не плачь.
«Слушай его, дурака, больше! — внезапно вклинилась Кукла. На общей волне. — Поплачь. Людям надо уметь выпускать эмоции».
«Ты кто?» — тут же среагировал Кузнецова. Да и остальные ушки навострили.
«Еще не поняла, как разговаривать с вами по отдельности. — призналась Кукла. — Не очень удобно, когда все слушают. Я человек, Наташа. Зовут меня Аня. Но Денис зовет Кукла. Это вроде позывного».
«А как ты…»
«Оказалась в вашей Структуре? Я живу в голове у Дениса. Мы не знаем, как так вышло. Считаем, что произошло нечто, вроде вашего слияния в группу, только у нас двоих. Мое тело погибло, он был рядом… Тогда мы и поняли, что можем создавать устойчивые связи между новусами.»
Кукла — умничка! Выслушала то, что я начал говорить другим, и слегка модернизировала. Из ее уст это даже звучало убедительнее, чем, когда рассказывал я. Ну еще бы! Бедная девочка, погибшая, вынужденная делить сознание и тело с… брр! Мальчиком!
Дальнейший разговор пришлось отложить. К месту схватки стали подъезжать служебные машины полиции, за ними тонированные внедорожники копов и княжеской службы безопасности. За какие-то пару минут дорогу перекрыли, понаставили везде заграждений, выдворили за периметр зевак, и взялись за нас.
Первым, что неудивительно в этом мире, к дочери протолкался сам князь Кузнецов. Обошлось без объятий и прочего сюсюкания, пожилой мужчина лишь убедился, что с Натальей все в порядке, коротко ей улыбнулся, и тут же переключился на меня.
Были и слова благодарности, конечно, но главное, что интересовало профессионального военного, это как кучка подростков без специальной подготовки и оружия, справилась с новусами-Козырями. И каком образом сумели опередить группу быстрого реагирования, которые получили сигнал о нападении на кортеж в тот же момент, как начали звучать выстрелы.
Впрочем, выводы он сделал правильные. Еще бы, с его-то жизненным опытом!
— Получилось?
— Можно сказать и так. — не видел смысла этого скрывать. Все равно это станет известно очень быстро. — Почувствовали, что Наташа в беде и рванули на помощь.
— На что рассчитывали?
— Да ни на что, если честно. — из этого тоже не имело делать тайну. — Мы об этом не успели подумать.
— Вас же здесь всех могли положить.
Возглас не эмоциональный, как могла бы сказать женщина. Просто констатация факта.
— Видите ли, Федор Михайлович, наша связь… она как бы на эмоциях построена. Мы еще не успели в этом разобраться, первое слияние было часа полтора назад. Маша, — я кивнул в сторону мнущейся в отдалении Хакерши, — Считает, что это нечто вроде импритинга. То есть, в момент создания устойчивой связи между участниками, мы стали эмоционально друг от друга зависимы. И, по сути, у нас не было выбора. Сама эта связь толкнула нас на вмешательство.
— То есть, если один из вас попадает в беду, остальные это чувствуют. — Кузнецов задумался на секунду, после чего уточнил. — И против своего желание влезает в безнадежную авантюру?
Судя по его лицу, данная информация ему не очень понравилась. И я понимал почему. Несмотря на высокую эффективность, которую даже мы, неподготовленные школьники, могли показать в этом столкновении, эмоциональная связь между членами Структуры имела и минусы. Вот эту самую зависимость. Что за боевая группа, которая начинает пытаться спасти одного из своих, даже ценой жизни всех остальных?
На войне командир должен иметь возможность пожертвовать кем-то, чтобы спасти остальных. Или выполнить боевую задачу, нанеся врагу максимальный урон. А он что получает от такого эмо-подразделения? Ярость берсерков и вопли «они убили Кенни!», так что ли?
— Я не знаю, Федор Михайлович. Честно. Это все еще изучать и изучать. Желательно, в менее экстремальной обстановке.
— Ну да. — кивнул военный. — Ничего, изучим. Сейчас поправляйся. О ребятах не волнуйся, я распоряжусь, чтобы всех доставили по домам, и организовали охрану хотя бы на несколько дней.
— Им-то зачем? — «удивился» я. — Целью ведь Наташа была.
— На всякий случай.
— А почему они вообще?..
— Денис, сейчас не время и не место обсуждать эти вопросы. Езжай в больницу, приходи в себя. Завтра или послезавтра мы очень плотно на эту тему пообщаемся. — Кузнецов уже было собрался уходить, но будто бы вспомнил что-то, и снова повернулся ко мне. — И вот еще что. Никому не рассказывай больше о Структуре. О ее возможностях.
То, как он это произнес, предполагало только одного человека в списке «никому». Ледящева из Комитета. Поэтому, как нормальный пятнадцатилетний мальчик, я уточнил.
— Как же? А Сергею Сергеевичу?
— Скажешь ему, что я запретил. Ясно?
Не люблю командный тон в отношении себя, но да, ясно. И очень даже хорошо. Пусть эти замечательные люди, забравшиеся на вершину власти, сами между собой разбираются — кто кого круче и улетнее. Что-то мне говорит, что победителем выйдет отец моей одноклассницы. Я же пока отдохну немного.
Перед тем, как меня погрузили в карету «скорой», я послал команде приказ помалкивать про Куклу. Ну, как приказ. Просто попросил никому про нее не говорить. Потом, когда все успокоится, решим, как с этим быть, а сейчас для взрослых это будет лишней информацией. Они и так будут биться в кровь за доступ к единственной в мире новусовской Структуре, нечего им дополнительные стимулы подкидывать.
В ответ от каждого пришло согласие и понимание. Вот! А если бы я историю несчастной девочки Ани рассказал, они бы по-другому отреагировали.
По мере того, как машина увозила меня от сокомандников, связь между нами слабела. Метрах на пятидесяти я уже не мог послать и получить «сообщения», на сотне — почти перестал чувствовать их эмоциональное состояние. Но даже удалившись почти на километр, каким-то новым органом чувств ощущал, что с ними все в порядке.
В плане эксперимента, попытался достучаться хоть до кого-то (ладно, чего я вру — до кого-то! До Иры!), но потерпел неудачу. Ее едва ощутимый огонек ровно горел где-то вдалеке, но ни мыслей, не эмоций я передавать ей не мог.
«А что, если попытаться на такой дистанции в облаке?» — подумал было я, но получил мысленный подзатыльник от Куклы. Верная напарница никуда не делась.
«Отдыхай давай! — рыкнула она на меня. — Ты крови с литр потерял, только в Чертоги сейчас лезть!»
«Ты их тоже не чувствуешь?» — уточнил я у нее.
«Нет. И они меня не слышат. Двести тридцать метров — это придел для хоть какой-то связи. И еще предстоит выяснить, насколько на нее влияет рельеф местности, помехи от радиочастот и прочего шума. А теперь спи, живо! У нас завтра, подозреваю, будет очень сложный день».
Кукла не ошиблась. Отлично выспавшись за ночь, я уже после завтрака принимал гостей. Одного капитана из Комитета, маршала армии Кузнецова и еще одного незнакомого мне мужчину, лет так сорока пяти на вид. Его мне представили, как представителя от государственной программы «Русский космос». Если по первым двум визитерам у меня не было никаких вопросов, то чего человеку (новусу, точнее) из Роскосмоса нужно меня, я даже представить себе не мог.
— Первое. — заговорил Кузнецов, после того как все трое расселись вокруг моей кровати. — Операция с отелем сворачивается.
Краем глаза мне удалось заметить, как дернулся мускул на щеке у капитана. Он знал об этом решении, оно ему не нравилось, но он понимал, что не в его власти это изменить. И злился.
— Ясно. — сказал я. Мне специально оставили паузу для ответа. — Отель возвращаем. Компенсация будет какая-то по деньгам?
Я не то чтобы жадный, просто домовитый. Моя семья, да и я сам, столько нервов просадили на этой операции комитета, маму, вон, с работы уволили, а Алинку сняли с университетской сборной. И все это — бесплатно? Да вот фиг вам!
Кузнецов хмыкнул. Роскосмос вскинул брови. Ледящев сжал зубы.
— Нет. — с нескрываемой иронией в голосе произнес маршал. — Отель остается за тобой. Я не собираюсь отдавать распоряжение на изъятие из различных реестров целой кучи документов только потому, что господа из Комитета запустили цепочку плохо контролируемых действий.
— Федор Михайлович! — не выдержал Ледящев.
— Молчать. — небрежно, даже как-то лениво, бросил Кузнецов. — Сережа, с твоим руководством уже все согласованно, ты оставлен в проекте лишь, как наблюдатель. Не более.
— Это не дает вам права ставить под сомнение компетенцию ответственных за операцию сотрудников комитета. — смело возразил капитан.
— Прошу меня простить. — миролюбиво сдал назад отец одноклассницы. — Факта это не меняет. Отель остается за семьей Пичуга. Как вчера сказал Его Императорское Величество, закон в нашей стране, не имеет обратной силы.
Ну, я бы с этим поспорил, но не буду. Понятно, что если вдруг самодержцу понадобится сдать назад в каком-то вопросе, то будет произнесена совсем другая историческая крылатая фраза. Что-нибудь про обстоятельства, которые выше желаний отдельных людей или вроде того.
В перепалке Кузнецова и Ледящева меня заинтересовало совсем другое. Проекте? Наблюдатель? Не, я понимал, что просто так после вчерашнего прорыва с меня не слезут, но чтобы они за ночь целый проект родили? С другой стороны, а чего им еще было делать? Они же, наверняка, ночами не спят, все о судьбах России думают.
— Ладно тогда. Вопрос с компенсацией снят. — произнес я, видя, что никто из визитеров пока говорить не собирается. — Тогда, получается, Ланские и Воронцовы больше меня давить не будут?
Логичный же вывод? Операция сворачивается, все участники возвращаются на исходную, оборзевшим аристократам сообщают о недопустимости такого поведения, может быть, дают какие-то плюшки. А мне не нужно участвовать в Играх.
Последнюю фразу я озвучил, как вопрос.
— А вот тут неверно. — Федор Михайлович откинулся на спинку стула, который тут же заскрипел, словно собирался развалиться. Хотя железный, вроде. — На Игры с командой ты идешь обязательно. Мы должны максимально изучить возможности твоей группы. Желательно, в менее экстремальной обстановке, чем вчера. Ты же так выразился?