Взялся я писать о премии "Странник". Глядь: пишу, вроде, о "Страннике", а получается, почему-то, о Столярове. Против судьбы не попрешь, буду писать о Столярове, а "Странник", может быть, в конце статьи мимоходом лягну.
Можно было бы, признавшись в нелюбви к г-ну Столярову, взять затем ножницы и отстричь начало статьи, оставив лишь заметку о "Страннике". Но я не стану делать этого. Слишком плотно все окололитературные дрязги последних лет завязаны на этого человека. Серый кардинал незаметно начинает подтачивать авторитет Стругацких, и с этим я мириться не желаю. Дутые авторитеты следует развенчивать, даже рискуя прослыть нехорошим человеком, использующим "маргинальные методы".
Итак, г. Столяров возжелал именоваться великим писателем. Ничего зазорного в таком желании нет, хотя дело это хлопотное и неблагодарное. Пишешь-пишешь, а тебя не только что в классики не зачисляют, но и вовсе читать отказываются. Но, как говорится, "нет дорог непроходимых для доблести". Сообщаем рецепт: "Как стать классиком".
Рецепт прост как мычание и состоит всего из двух ингредиентов: а) активное участие в литературной борьбе (дабы унизить соперников); б) хорошо поставленная рекламная компания (дабы возвысить себя). И, конечно же, надо иметь хотя бы минимальный начальный капитал. Впрочем, десять лет назад заработать его было несложно - пара рассказов в периодике, и тебя уже заметили.
В начале пути рекламная компания г-на Столярова состояла из безудержного самовосхваления, а литературная борьба - из хамства по отношению к тем, кого он считал своим противником. Здесь г. Столяров не оригинален. Говорят, Бушков вел себя так же. Вот только в недруги себе он выбрал Стругацких и в результате оказался в положении небезызвестной Моськи. Г. Столяров поступил умнее. Он хамил только когда чувствовал, что это можно делать безнаказанно. Я не люблю г-на Столярова именно с тех пор и молчал прежде только потому, что обещал Борису Натановичу не выносить сора из избы. Извините, Борис Натанович, но сора теперь накопилось столько, что он лезет в окна. Лучше говорить все прямо, чем за спиной. Писатели деликатничают, и в результате дела у г-на Столярова идут блестяще.
Диалог:
- С кем Б.Н. захочет свести счеты, на того он натравливает мальчиков из своего семинара.
- Кого? Назовите имена!
- Столяров.
- Столяров еще не весь Семинар. Вы говорили во множественном числе.
- Хватит и одного Столярова.
Результат: в глазах одних брошена тень на Стругацких, нанесен удар по их авторитету (Бушкову этого не удалось), в глазах других Столяров есть вернейший прозелит мэтров, можно сказать - законный наследник. Что и требовалось доказать.
А потом наступил звездный час нашего героя. Обстоятельства этого дела широко известны, повторяться не стоит. Скажу лишь, что в некотором роде Медведев и Бушков создали Столярова и, следует признать, это была самая удачная их диверсия. В глазах незнающего большинства семинар Стругацких стал ассоциироваться с бескомпромиссным бойцом Столяровым.
На моей памяти уже бывали случаи, когда кто-то из членов семинара пытался сесть на семинар верхом и помчаться к собственной цели. Каждый раз из этого ничего не выходило. Однажды по Великому Кольцу даже была передана информация за подписью Б.Н., гласящая, что всякий, пытающийся говорить от имени семинара, должен быть немедленно дезавуирован.
Наученный опытом павших, г. Столяров никогда не выступал от имени семинара. Обычно он говорит от имени "большой литературы", а семинар проходит как бы в качестве бесплатного приложения.
В результате, стоит отъехать от Петербурга на пару сотен километров в любую сторону и повстречаться с любым представителем фэндома, как с фатальной неизбежностью происходит один и тот же разговор:
Диалог 2:
- Как ты только можешь ходить на ваш семинар? Это же собрание агрессивных бездарностей, паразитирующих на Стругацком. Ни у кого там нет ни своих мыслей, ни тем, ни слов, зато гонору хоть отбавляй!
- Это кто же, позвольте спросить? Имена!
- Столяров!
- Еще.
- ...
- Может быть, Рыбаков?
- Да нет, Рыбаков человек умный, но ведь он не пишет почти.
- Измайлов?
- Измайлов не фантаст. Он боевики пишет.
- Тогда, Щеголев?
- А разве Щеголев - член семинара? Его же Столяров исключил...
Так-то, Борис Натанович! Теперь понятно, кто тут у нас Ленин? Мы говорим Стругацкий, подразумеваем Столяров. Да, конечно, Столяров сильно косит под Стругацких, учителю это должно быть приятно. Вспомните, как Крапивин проталкивает никакого отношения к литературе не имеющего Ив. Тяглова. Подражатель всегда милее продолжателя. А результат? Уже ходит, шепотком передаваемый каламбурчик: "Если так долго стругать - станешь столяровым".
Я нарочно не называю имен, по той только причине, что немалое число народу, заглазно обещающего набить Столярову морду, при личной встрече уважительно пожимает ему ручку, ежели бывает до барской руки допущено.
Таковы плоды первой части программы "Как стать классиком".
Однако, одной политической деятельностью карьеру писательскую нынче не составишь. Нужна реклама. Г. Столяров понимает это как никто другой. Забавно смотреть, как принимается он вытанцовывать при виде телевидения, как стремится попасть в кадр, очутиться перед микрофоном. Впрочем, все это вполне невинно. Я тоже не стану стыдливо прикрываться ладошкой от голубого глаза. Но есть и иная реклама. Уже не столь безобидная и, кстати, весьма опасная.
Делается она следующим образом:
Выбирается группа верных людей и через них в фэндом запускается информация, что мол писатель такой-то пишет (написал) великое произведение (название прилагается). Результат: никто этого романа не читал, но все уже хвалят, поскольку каждому приятно показать свою информированность и причастность к великим мира сего.
Столяров пользовался этим приемом неоднократно и в результате жестоко погорел. Ведь рано или поздно хваленый роман увидит свет и, ежели он не так хорош как было обещано, то у читателя срабатывает синдром обманутого ожидания. А романы г-на Столярова, мягко говоря, до нужного уровня не дотягивают. Мастеровитость? Да, это у него есть. Профессионализм? Сколько угодно! Но за искусно сделанной фразой проглядывает холодное равнодушие. А читатель, настоящий читатель, такого не прощает.
И вот в номинациях Интерпресскона произведения г-на Столярова поползли вниз. Многохваленое "Послание к коринфянам" получило семь голосов из 106-и возможных. Всю эту семерку нетрудно выявить и, смею утверждать, что в ней нет ни одного просто читателя.
Кто же виноват: писатель, не умеющий писать, или читатель, желающий читать то, что интересно? Для г-на Столярова здесь вопроса нет. Отсюда и начинается ссора г-на Столярова с фэндомом.
Но вот беда, великий писатель должен купаться в лучах славы, в том числе - получать премии. "Интерпресскон" скомпрометировал себя в глазах гения, а "Улитка" присуждается Б.Н. и, значит, неуправляема. Сегодня шеф тебя любит, а завтра? И тогда на свет появляется "Странник" - приз созданный специально для г-на Столярова.
Здесь въедливый читатель вправе крикнуть: "Стоп!"
В жюри "Странника" входят прекрасные писатели и честные люди. Придумана сложная система подсчета баллов, которые считает толстый компьютер и проверяет неподкупный Михаил Успенский. Какие могут быть претензии? И все-таки, смею утверждать, что в настоящем виде премия "Странник" полностью контролируется и обречена на присуждение именно г-ну Столярову.
Чтобы доказать это утверждение, придется сделать небольшой экскурс в область эстетики.
Давно известно, что существует две школы фантастики. С некоторым приближением их можно назвать "школа Стругацких" и "школа Медведева". На самом деле это не школы, а два эстетических течения, охватывающих всю литературу и, возможно, все искусство. Не Стругацкими придумано их направление. И не на Медведеве кончится "школа Медведева". И, разумеется, основная масса беллетристики болтается где-то посредине между двумя полюсами, не умея примкнуть ни к одному. Но сейчас рассмотрим крайние случаи.
Оставим в стороне всяческие ярлыки типа: "хорошая литература - плохая литература", "настоящее искусство - псевдоискусство". Кто кроме Столярова возьмется решать, что истинно, а что нет? Раньше мы надеялись, что рынок расставит все на свои места: хорошее будут покупать, плохое - нет. Г. Столяров пребывает в этом заблуждении до сегодняшнего дня. Но как верно сказал Александр Щеголев, книги Малышева, Гуляковского, Головачева расхватываются со свистом. И даже Петухов с Казанцевым расходятся лучше великого Столярова. Как же быть?
Есть, кажется, единственный критерий определить художественность фантастического произведения, и то для этого требуются годы. Метод предельно прост. В юности 90% людей читают фантастику. Так вот, человек, выросший на фантастике одного направления, впоследствии либо не поднимается в своих пристрастиях выше "Анжелики", либо уже никогда не вернется к фантастике, справедливо почитая ее низкопробным чтивом. Человек, выросший на Стругацких, с удовольствием читает Достоевского и так же легко вновь переходит к фантастике. Исключения, конечно, есть, но их подавляющее меньшинство.
Пара предположений, отчего так происходит.
Писатель, даже плохой, все-таки, как правило, образованней и умнее основной массы читателей, хотя бы потому, что знает, как пишется слово "карова", и что такое "экзистенцианализьм". Но при этом он может либо опускаться до уровня восприятия упомянутой "основной массы", либо, в меру сил и таланта, пытаться поднять читателя на свой уровень. Это касается стиля ("сделайте нам красиво!"), образов ("белокурые друзья и рыжие враги"), построения сюжета, проблем, авторской сверхзадачи etc. Здесь и скрыта разница между двумя эстетиками, а фразы типа: "плохой - хороший" - от лукавого.
Есть и еще один вид эстетики: автор, которому глубоко плевать на читателя, автор пишущий для самого себя или для очень узкого круга приятелей. В крайнем случае такой автор вообще не является писателем, поскольку писателя без читателей не существует. Порой, правда, случается, что "узкий круг" - это те люди, которые присуждают премии. Тогда вместо "Неписателя" является, по выражению Сартра, "карманный писатель" - бронзовый пузырь. Не будем указывать пальцем, а то еще лопнет прежде времени.
Но, вернемся к нашим лауреатам, а вернее, к премии "Странник".
Было бы странно и даже подозрительно, если бы жюри всерьез рассматривало произведения, написанные в чуждом эстетическом ключе. Как говорится, г-д медведевых просят не беспокоиться.