На последнем наезде вынужден остановиться особо - понятное дело, почему. Хотя скажу честно - не очень мне этого хочется. Не вижу смысла подымать брошенную на пол перчатку на потеху охочей до скандалов публики. И в то же время - оставлять ее без внимания вовсе, наверное, тоже неправильно. Поэтому в двух словах.
Я думаю, нынешнее черное состояние души Николая Горнова объясняется просто. Вернувшись из Николаева в свой родной Омск, он с ходу погрузился в удушливые пучины бизнеса, унаследованного им от Павлова-младшего - со всеми его долгами, просроченными кредитами и бандитскими наездами. Это вам не "Страж-птицу" выпускать. Естественно, что Коля попытался найти точку опору, чтобы перевернуть Землю - прежде всего среди друзей-фэнов. Звонил он и мне: не может ли "TF" разместить какие-нибудь из своих заказов в омских типографиях? Я обещал выяснить ситуацию. Но ничего положительного для Горнова не выяснил. И Коля, видимо, обиделся: Чертков, мол, мэн крутой, в Питере прочно обосновался, кучу книг издал, миллионами, должно быть, ворочает, а старому товарищу помочь не хочет. Ну как ты ему объяснишь, что никаких миллионов я и в глаза не видел, особого влияния на финансово-производственную деятельность фирмы не имею, а живу на достаточно скромную зарплату, которую получаю за то, что работаю с текстами и их авторами? Не более того. Фирма же наша в данный момент не имеет возможность размещать какие-либо заказы в Сибири. И устраивать вокруг этого обстоятельства мальчишеские обиды ("руки подам - не подам") не только не имеет смысла, но просто глупо.
Короче, скажу так. Я надеюсь, что судьба будет к Николаю благосклонна, и он сумеет разобраться со всеми своими проблемами. И у меня дела, даст Бог, наладятся. И встретимся мы через год-другой-третий, с улыбкой вспомним о том, какими дураками мы были, и больше не будет, надеюсь, у нас повода заявлять с обидой в пространство: "Хороший был парень Колька (Андрюшка) ...ов!"
Ты понял меня, Николай?
На этом, считаю, с лирическими отступлениями покончено. Могу переходить к ответам на неудобные вопросы.
1. Вопрос, казалось бы, простой. Потому что как еще я могу относиться к фэндому, если отдал ему добрых полтора десятка лет своей жизни? Если только благодаря ему я стал, как вы выразились, "профессиональным редактором фантастики"? Однако - не все так просто. Ибо в подтексте вопрос звучит совсем не так, как в тексте. Ведь не о том вы спрашиваете, ребята, как я лично я - отношусь к фэндому. А спрашиваете вы о том, какое влияние он, фэндом, оказывает на меня. А также: влияют ли на меня мнения и настроения, которые им продуцируются. Вот, скажем, есть такое мнение, что премия "Странник" - это прямое оскорбление всех честных советских фэнов. Или еще: в лице издательства "Terra Fantastica" мы имеем новую "Молодую гвардию", стремящуюся узурпировать власть в отечественной фантастике. А у меня вдруг странное ощущение - словно перенесся я на десять лет назад, в царство классовой черно-белой логики ("кто не с нами, тот против нас").
Что ж, господа хорошие, на сформулированный в подтексте вопрос отвечу прямо. Я действительно люблю и уважаю фэндом, более того - по-прежнему считаю себя его частью. Тем не менее, нынешние настроения, сложившиеся здесь, в этой среде, не разделяю и разделять не собираюсь. И потому, что работаю в пресловутом издательстве "Terra Fantastica" и уходить из него не планирую (если, конечно, самого оттуда не попрут). И потому, что знаю, какой ценой даются нам наши книги, которые вы читаете и которые вы - возможно, справедливо - критикуете. А также потому, друзья и коллеги, что фэндома, о котором вы так много говорите в последнее время, на самом деле давно не существует. Фэндом, по определению, это МАССОВОЕ движение ЛЮБИТЕЛЕЙ фантастики. Ну так и где оно? Где все те клубы, что составляли некогда Великое Кольцо? Где многолюдные конвенции, куда мог приехать любой неофэн и полной грудью вдохнуть в себя радость общения с себе подобными? Где фэнзины, выходившие ранее едва ли не в каждой деревне (и даже в Москве)? Ничего этого более нет. Прежний советский фэндом умер. А новый не возник - условий для этого пока не сложилось. То же, что мы по привычке именуем "фэндомом" - лишь небольшая тусовка из старых "профессиональных фэнов" - бывших завсегдатаев конвенций, председателей клубов и прочих фэн-активистов, которые слишком крепко сошлись друг с дружкой и слишком сильно любят фантастику (а также быть при фантастике), чтобы разбегаться по своим углам. К тому же, выражение "профессиональный фэн" нынче не выглядит простой фигурой речи. Потому что большинство из них (из нас) является реальными профессионалами - если не в роли редакторов и издателей, то уж, как минимум, книготорговцев. Однако вот что странно: претендуя по старой памяти на статус фэна, фэновским энтузиазмом иные из них (из нас) не очень-то и горят. Например, один мой хороший приятель (и это именно так - подчеркиваю!) признался мне как-то, что он с большим кайфом покупает все книжки российских фантастов, выпущенные "TF" - для себя лично, однако как сотрудник книготорговой фирмы связываться с их реализацией не хочет - хлопот больше, а финансовая отдача совсем не та, чем в случае с западным "верняком". Что ж, я его понимаю - однако в этом случае имею полное право задать вопрос: а кто же тогда больший фэн - издатель, выпускающий хорошие книги отечественных авторов себе в убыток, или торговец, который эти книги с удовольствием читает, а работать с ними - тем самым помогая выжить российской фантастике - отказывается?
Ну и как мне прикажете относиться к черной кошке в темной комнате? Тем более, что там ее, видимо, нет.
2. Значит, так: на выступлении Андрея Михайловича я, к сожалению, не присутствовал - в тот момент, закруглив все дела по "Страннику" и изрядно от этого утомившись, я ощутил острую потребность очутиться где-нибудь в другом, менее официальном месте. Каковую потребность с успехом и осуществил. Можете спросить об этом у... А, впрочем, не надо. Так что с докладом я знаком только в его письменном варианте. О том же, что происходило на заседании и что говорил уважаемый Борис Натанович, я знаю только по показаниям очевидцев, а это, согласитесь, не одно и то же, что собственные впечатления. В любом случае, не думаю, что тезисы Андрея Михайловича можно охарактеризовать как изложение точки зрения Бориса Натановича. Разумеется, определенное созвучие есть. Но иначе, наверное, и быть не может. Борис Натанович - руководитель семинара. Что означает - педагог. Было бы странно, если бы ученики не перенимали мысли и идеи своего Учителя, особенно если Учитель - Личность. Читайте об этом у тех же Стругацких - например, в "Полдне" или в "Отягощенных злом". И это касается не только Андрея Михайловича, но и многих других членов семинара. Меня тоже, наверное, можно обвинить в том, что если не в большинстве случаев (все-таки в семинаре я не столь давно), то уж в некоторых наверняка я высказываю мнение Бориса Натановича. Впрочем, ученики тоже бывают разные - одни все больше отмалчиваются, даже когда у доски, а другим и на месте не усидеть - им есть что сказать! Говорю об этом по собственному опыту: когда я работал в школе, у меня тоже были такие ребята, о которых до сих пор нет-нет да и вспомню. Однако лучшие ученики - не те, которые только повторяют за учителем, а те, которые, отталкиваясь от чужих мыслей, чужих идей, могут отправиться дальше - своей дорогой. И по опыту своего общения с Борисом Натановичем и Андреем Михайловичем (как на семинаре, так и вовне его) могу уверенно сказать, что на самом деле Столяров в своих идеях уже давно и во многом не совпадает со Стругацким. Быть может, именно поэтому Борис Натанович с таким вниманием относится к его идеям?
3. Этот вопрос действительно следует из предыдущего. Равно как и мой ответ - см. выше.
4. Наверное, я и в самом деле давно оторвался от фэндома, раз о бытовании такого рода мнения мне до сих пор известно не было. Отвечу так. Писатели - люди в большинстве своем откровенно честолюбивые (как, впрочем, и другие творческие люди). Это и не хорошо, и не плохо - это природа. Столяров может считать себя фигурой номер один в отечественной фантастике. Его право. Однако то же самое - и не без основания - может считать о себе Рыбаков. Интересно, а что думает про себя Щеголев? Неужели и в самом деле, что он посредственный писатель? Чушь! Не верю! Однако главное не то, что ты думаешь о себе сам - главное, чтобы это же думали о тебе другие. Я вот тоже считаю, что я лучший редактор в стране. Увы, члены жюри "Странника" со мной не согласились и выбрали в лучшие редакторы страны Ефима Шура - наверное, справедливо. А я вообще оказался на четвертом месте - после Гены Белова из "Северо-Запада". Ничего не поделаешь - значит, мало работал. Кроме того, есть еще один нюанс, который ставит под сомнение упомянутое в вашем вопросе "мнение". Дело в том, что Столяров не считает, что он пишет фантастику он считает, что пишет этакую "пограничную" современную прозу. Что ж, считать так - его право, однако все же первыми его заметили и признали именно любители фантастики. А что касается пьедестала, то это, право, несерьезно. Ни один уважающий себя писатель никогда не будет претендовать на пьедестал своих великих предшественников. Он будет строить собственный. Так вот: Андрей Михайлович себя уважает.
5. Помнится, в детстве меня волновал вопрос: а кто сильнее - слон или кит? Когда я стал постарше, этот вопрос меня занимать перестал. Потому что я понял: не имеет смысла сравнивать то, что сравнивать смысла не имеет. Когда я был простым фэном (ну ладно - простым фэнзинером), я тоже любил поразглагольствовать о премиях: эта премия хорошая, потому что за нее голосуют фэны, а та - г..., потому что ее присуждают за закрытыми дверями дяди в замшевых пиджаках, причем исходят не из художественных соображений, а из каких-то своих, нам непонятных. Например, всем сестрам по серьгам. Но с тех пор я стал чуть-чуть постарше (то есть - если и фэнзинером, то непростым) и перестал задаваться подобными вопросами. Точнее - они перестали меня волновать. Потому что каждая премия должна оцениваться исходя из тех задач, ради которых она учреждалась. И в этом плане все вышеуказанные премии: а) прекрасно дополняют друг друга; б) дают возможность всем, кто достоин, "не уйти обиженным"; в) предоставляют мне как журналисту массу материала для различного рода выводов и комментариев. Кстати, последний пункт имеет отношение и к тем премиям, которые вы почему-то в свой список включить постеснялись - скажем, "Золотой Змей". С другой стороны, раз "Золотого Змея" в списке нет, то это еще одно свидетельство того, что премии, в список попавшие, по-настоящему престижны.
6. Художественную значимость литературных произведений может определить только время. Пройдет десять-двадцать лет - что-то останется, а что-то умрет. И вполне допускаю, что останется произведение, которое не было в свое время удостоено лауреатской медали. В конце концов, ни Рэй Брэдбери, ни Курт Воннегут ни разу не получали "Хьюго". А кто сейчас, кроме специалистов (даже там, у них), помнит роман Марка Клифтона и Фрэнка Рили "Видимо, они были правы" ("Хьюго-55")? И кстати, если бы уже тогда, в 50-х, американцы имели "Небьюлу", Брэдбери и Воннегут могли бы и не остаться без заслуженных ими наград. Впрочем, не уверен. Потому что премии в первую очередь ориентированы не на шедевры (шедевр редко удостаивается признания сразу), а на текущую литературную конъюнктуру. Они оперируют понятиями относительного, а не абсолютного. Кроме того, каждая премия имеет свой механизм присуждения, в который заложена большая или меньшая степень лотерейности. Скажем, степень лотерейности Беляевской премии довольно невелика. Это не значит, что Беляевская премия плоха или необъективна - просто у нее такой механизм. А вот у "Странника" степень лотерейности весьма высокая, что, кстати, подтвердили присуждения этого года (например, по категории "художник" - я чуть со стула не упал). Причем, как мне кажется, не менее высокая, нежели у премии "Интерпресскон". И в этом плане "Гравилету" просто не повезло. Тем, что "Гравилет" не попал в финальный список, я был расстроен нисколько не меньше, чем Вячеслав Михайлович. Быть может, даже больше - тем более, что Булычев (чей роман "Река Хронос" я тоже оцениваю весьма высоко) приехать на "Интерпресскон" не соизволил (подробнее об этом - в ответе на 11 вопрос), а Рыбаков - вот он, здесь, злой и расстроенный. И я очень рад, что Слава получил "Бронзовую Улитку" и "Интерпресскон". Но это, опять-таки, не значит, что премия "Странник" менее объективна, чем те, которых был удостоен "Гравилет "Цесаревич". Потому что абсолютно объективных премий в природе не существует.
7. На мой взгляд, такая возможность совершенно реальна.
Во-первых потому, что ни механизм присуждения "Странника", ни состав жюри не представляют из себя некую железобетонную глыбу, придавившую своей тяжестью нежные молодые ростки. И механизм будет дорабатываться, и состав жюри расширяться - причем в первую очередь за счет тех авторов, которых вы перечислили. Во всяком случае, именно эти фамилии назывались в кулуарах жюри - и не только до того, как начался известный конфликт, но и много после. Следовательно, не стоит придавать проблемам чисто технического плана (а именно они сейчас наиболее сложны, уж мне поверьте) статус идеологических или эстетических разногласий.
Во-вторых, нет вещи более изменчивой, нежели эстетические предпочтения. Да, на коне сегодня турбореализм - то есть то направление, которое олицетворяют собой Лазарчук и Столяров (а также, отчасти, Пелевин). Это верно. Но назовите мне другие вещи последних двух лет, которые, будучи построены на иных эстетических принципах, были бы не просто отдельными вещами в себе, а укладывались бы в некое новое, отчетливо сформировавшееся направление. Я, например, такое направление назвать не могу. Но не исключаю, что оно вскоре появится. И если оно предложит нам новый взгляд на окружающий мир, или новую оригинальную литературную технику, то, думаю, его поддержат не только читатели, но и жюри "Странника". Включая и Столярова с Лазарчуком.
И, наконец, в-последних. Все упомянутые вами авторы - люди талантливые. Единственное, с чем у них проблема - не успели вовремя попасть в издательскую струю. Или выпали из этой струи по не зависящим от них причинам. Проблема Публикации - это действительно Проблема. Однако нынешняя черная полоса, я уверен, пройдет; не может не пройти. А вот тогда преимущество будет у тех, кто не только талантлив, но и пишет, пишет, пишет, несмотря ни на что - пусть даже и в ящик стола. И в этом плане, как мне кажется, наиболее предпочтительные шансы у Тюрина, Иванова и Лукьяненко. Потому что они пишут. И пишут много. А вот Логинов, скажем, смастерив два года назад хороший роман (то, что он до сих пор не вышел - просто тотальное невезение, с давних пор преследующее Славу), с той поры, насколько мне известно, почти ничего не написал. Или Щеголев - взяв пример с Измайлова, он переключился на боевики. Дело тоже хорошее, но стоит ли тогда рассчитывать на премии по фантастике? Далее, что делает Штерн, я просто не в курсе. Зато в курсе, что делает Вершинин - большую политику на Малой Арнаутской. Лучше бы он делал малую прозу. Хоть на Большой Арнаутской, хоть на Дерибасовской. Поэтому какие тут к черту эстетические принципы...
8. И опять, господа, вы передергиваете карты. Кто сказал, что "Странник" - самая престижная премия в российской фантастике? Столяров? Так ему просто хочется так считать. Точно так же, как Николаеву хочется считать (хотя по присущей ему скромности он этого ПУБЛИЧНО не говорит), что самые престижные премии - это "Бронзовая Улитка" и "Интерпресскон" - то есть те премии, которые придумал и которые организовывает он, Николаев. Причем "Улитка", присуждаемая лично Борисом Натановичем, по своим результатам весьма близка к "Страннику" - не означает ли это, что и она поддерживает вышеупомянутое литературное направление в его желании быть генеральным? Ах да, вы сошлетесь на "Гравилет" Рыбакова. Да ни о чем этот пример не свидетельствует! "Странник", в отличие от "Улитки", присуждался пока один только раз. Вот когда он три-четыре года подряд будет присуждаться Столярову, Лазарчуку и другим очень похожим на них авторам (таковых я, кстати, не знаю), тогда и можно будет делать оргвыводы. А пока лучше обойтись без таких громких слов, как "подавление свободы творчества". КГБ столько лет не мог ее подавить, а Столяров со товарищи - раз-два и подавят? Право слово, на месте Андрея Михайловича я бы возгордился до небес.
(Написал все это и вдруг подумал, что шансы у Столярова и Лазарчука и на следующий год весьма высоки - у них вышло по роману в "толстых" журналах, а что могут им противопоставить другие претенденты? Ох уж эта Проблема Публикации!).
9. Опять двадцать пять за рыбу деньги. Когда-то у меня было историческое образование. Правда, с упором на марксизм. И хотя ни от того, ни от другого в памяти почти ничего не осталось, кое-что я все же помню. Например, то, что не стоит делать далекоидущих выводов, опираясь на недостаточный набор фактов. Во-первых, повторюсь, премия вручалась один только раз. Во-вторых, я имел дело со всеми членами жюри и знаю, что голосовали они исходя не из каких-то чуждых или нечуждых им эстетических принципов, а из того, какая пятка зачесалась у них в этот момент - правая или левая. И из того, сколько рюмок коньяка было принято ими накануне. Я, естественно, утрирую, но, право слово, странно слышать, как из уважаемого Андрея Михайловича пытаются сотворить Сергея Владимировича Образцова, а из остальных уважаемых членов жюри - Образцово-Показательный Краснознаменный Кукольный Театр Для Детей и Взрослых Всея Руси.
10. Наконец-то вопрос по существу. Поясняю. Борису Натановичу Стругацкому бюллетени для голосования были выданы первому - на несколько дней раньше, чем другим членам жюри. Просто так уж получилось. И вот в эти-то несколько дней с подачи Булычева (весьма щепетильного в вопросах этики человека) и было принято решение, что произведения членов жюри в выдаваемых им бланках будут вычеркиваться секретарем - пусть даже это несколько ослабит тайну голосования. Так что остальным членам жюри бланки я выдавал уже почерканные. А Борису Натановичу я отзвонил (или спросил при личной встрече - уже не помню): как мы будем поступать с повестью Ярославцева? Он сказал, что поскольку его участия в этой вещи почти что не было - процентов пять или десять, то он считает себя вправе голосовать за нее на равных основаниях. Впрочем, он еще подумает. И я оставил этот вопрос на его усмотрение. Тем более, что случай этот не просто сложный - уникальный случай. Такое, увы, уже вряд ли когда-нибудь повторится.
11. Игорь Всеволодович не приехал потому, что ему, наверное, не очень-то хотелось на "Интерпресскон". Я звонил ему до последнего момента, даже билет на поезд ему заказал. Но он сослался на сложные семейные обстоятельства - и не приехал. Не спорю, семейные обстоятельства тоже имели место, однако причина все же, наверное, была в другом - и это самая моя существенная недоработка по линии "Странника". Так уж случилось, что Булычев оказался единственный, кому я не сумел доставить все необходимые тексты из номинационного списка. Предполагалось, что он получит тексты от Владимира Дмитриевича Михайлова, которому их в свою очередь организуют московские ребята (я слезно просил их об этом одолжении, ибо с текстами завал был полнейший, да к тому же ведь это еще и другой город). Однако что-то там не сложилось, и до Булычева тексты своевременно не дошли. По номинационному списку он проголосовал по телефону (тайну голосования обеспечивал Борис Натанович - он же и провел подсчеты по первому туру), при этом лакун в его бланках было действительно немало. Что же до финального голосования... "Андрей, ну как я могу голосовать за произведения, которые я не читал?" сказал мне Игорь Всеволодович за два дня до "Интерпресскона" - и был совершенно прав. Так что неприезд Булычева - вина моя и только моя. Но никаких других этических нюансов, подразумеваемых в формулировке вопроса, я думаю, не было.
12. Честно говоря, я не был стопроцентно уверен, что премию получит "TF". Как ни странно, серьезные шансы были у "Текста", хотя это издательство успело насолить многим из членов жюри (в подробности вдаваться не имею права, да и не очень я в курсе). Кроме того, члены жюри в силу чисто этических соображений могли отдать предпочтение вообще кому-нибудь третьему - например, "Северо-Западу" или "Миру". Если бы я был стопроцентно уверен, что эта лотерея беспроигрышная, то я сказал бы об этом Ютанову, и он, уверен, снял бы "TF" из номинационного списка. С другой стороны, просто обидно - впервые появляется премия (пусть даже и нами придуманная), в которой имеется такая категория, а мы что - в стороне? Ведь что-то такое для фантастики мы сделали за эти два года, не правда ли? Причем не денег ради если бы мы работали лишь из-за денег, то и книжки гнали бы совсем другие, да и о премии этой речь бы, наверное, и не зашла. Никакая это не реклама на самом-то деле (по крайней мере, сейчас), а лишь сплошная морока и огромные траты. А в общем-то, черт с ним со всем - что вышло, то вышло. Каждый может иметь по этому поводу собственное мнение, я же, наверное, не имею никакого. Можете меня за это повесить.
13. Вы знаете, мне не очень хочется обсуждать, что заявил Юра Флейшман. Во-первых, он мой старый знакомый, с которым у меня всегда были если и не идеальные, то достаточно ровные отношения. Во-вторых, я уже высказался по поводу фэндома и фэнов-книготорговцев. В-третьих, никто никого намеренно оскорбить не пытался. И если кто-то решил оскорбиться, то это, извините, его личное горе. На обиженных воду возят. И вообще: недовольные были, есть и будут всегда - так, может, вообще делать ничего не будем, дабы никого ненароком не оскорбить?
Все, хватит, ставлю точку. И так написал столько, сколько давно не писал - даже для гонорара. Так что с вас, имейте в виду, стакан. В крайнем случае можно чаю. Идет?
******** ЧЕРТОВА ДЮЖИНА НЕУДОБНЫХ ВОПРОСОВ АНДРЕЮ СТОЛЯРОВУ, ************* ****************** ЧЛЕНУ ЖЮРИ ПРЕМИИ "СТРАННИК" *************************
1. До сих пор я считал, что фэндом - это совокупность всех тех, кто любит фантастику, то есть, некое объединение фэнов России и СНГ, однако Сергей Бережной объяснил мне, что это не так. Фэндом - это объединение лиц "переизлучающих" информацию о фантастике. Понятней не стало. Лично я полагаю, что сейчас никакого фэндома нет, он фактически растворился в событиях предшествующего десятилетия, есть лишь разные группы людей, объединенных "Интерпрессконом". Причем, каждая группа считает, что она-то и есть настоящий фэндом. Пусть так. Вероятно, в будущем, когда фэновское движение возродится и возникнет гигантская шоу-машина, раскручивающая тиражи, тогда фэндом появится как механизм этой машины - создавая литературное мнение и формируя читательский спрос. Пока этого нет. Никакого влияния как на писателя фэндом на меня не оказывает. Вообще, вероятно, следует иметь в виду, что писатели разделяются на фэндом-зависимых, чье литературное имя создается исключительно фэндомом, изнутри и которые сознательно или интуитивно это учитывают, и писателей, чьи литературные интересы, в том числе, лежат и за пределами мира фантастики. Это и не плохо и не хорошо, это - факт, и, наверное, относится к этому нужно именно как к реальному факту, то есть, принимая в расчет, но - без каких-либо негативных эмоций.
2. Сразу видно, что автор вопроса представления не имеет о действительных отношениях в профессиональной среде. Мы расходимся с Борисом Натановичем по многим принципиальным моментам. Эта дискуссия началась примерно в 1983 году и без перерыва продолжается по настоящее время. Причем собственные позиции сторон сблизились очень мало. Например, Б.Н.Стругацкий считает, что написать хорошую фэнтези вообще нельзя: рыцари и драконы - это заведомое ремесленничество, я же полагаю, что фэнтези - перспективный жанр, надо лишь создавать ее средствами реалистической литературы. Эстетические различия, как видите, очень значительные. Преодолеть их, по-видимому, невозможно. Другое дело, что в каких-то элементарных вещах наши точки зрения практически совпадают. Впрочем, как совпадают они, на мой взгляд, и у многих активно работающих писателей. Но здесь речь идет именно об элементарных вопросах. Фэндом, видимо, должен знать, что любой из пишущих ревниво оберегает свою независимость, и поэтому расхождений в среде писателей значительно больше, чем сходства. В этом сила и слабость писателей одновременно. Причем, так, вероятно, будет всегда, потому что несогласие - один из побудителей творчества.
3. Это абсолютно дикое предположение. Как я только что объяснил, мы расходимся с Борисом Натановичем по целому ряду вопросов. Взять хотя бы доклад, прочитанный мною на "Интерпрессконе". Там довольно много дискуссионных моментов. Однако, те два оппонента, которые при обсуждении задали тон, выступали в настолько нелепой и даже оскорбительной форме, что Борис Натанович был просто вынужден им ответить - выделяя при этом, конечно, согласие, а не расхождения. То была, по-моему, мера педагогическая. Я надеюсь, что все присутствующие это заметили. И я надеюсь, что все присутствующие также правильно поняли суть прочитанного доклада: существует конфликт между литературой и имитацией под нее, конфликт этот вечен, исключить его из литературной жизни нельзя, надо лишь придать ему, по возможности, цивилизованный облик: дистанцирование художественное и этическое, вероятно, позволит избавиться от войны как формы конфликта. Все это демонстрировалось на примере известного противостояния с молодогвардейской фантастикой, никого из наличествующих в аудитории автор не подразумевал, и, наверное, надо было иметь очень сильное желание воевать, чтобы увидеть в докладе нечто совершенно иное. Оба названных оппонента, по-видимому, таким желанием обладали и своими выступлениями проиллюстрировали доклад - лучше, чем это рискнул сделать сам автор.
4. Если данное мнение существует, то, наверное, разделяют его только полные идиоты. За редчайшими исключениями в литературе не бывает "фигуры номер один". Таковыми могут являться лишь Лев Толстой или, например, Солженицын. А в пределах фантастики, разумеется, братья Стругацкие. Это, однако, гении, возникающие с непредсказуемой частотой, остальные довольствуются "первым рядом литературы". Причем, литература не спорт, в ней существует несколько первых мест, и поэтому неправильно вопрошать: кто первый, Хемингуэй или Фолкнер? Они оба - первые. Точно такая же ситуация и в фантастике. Здесь, по-моему, около десятка лидирующих имен. И я хотел бы сразу же подчеркнуть, что в самом желании быть среди первых нет особого криминала. Этого хочет любой из пишущих, - в том числе и упомянутый Вами "озвучиватель". Собственно, он потому и взялся "озвучивать", что такое желание возобладало у него над всем остальным. Это чрезвычайно важный момент. Жажду первенства следует переплавлять исключительно в литературу. Но как только автору начинает казаться, что ему кто-то мешает - персонально ли кто-то, литературная мафия или мировой сионизм - сразу следует сказать себе: "нет". Потому что дальше начинается зависть, а она, если дать ей волю, сожрет любого автора с потрохами - как она уже пожирает "озвучивателя" и как сожрет еще многих из тех, кто не смог сказать вовремя "нет" самому себе.
5. Мне как автору наиболее близки "Улитка" и Странник", потому что они выражают мнение профессиональных писателей. Мнение читателей, конечно, не менее важно, и, однако, читатель сегодня восхищается книгой, а завтра - ее забыл. Мнение же писателей говорит о литературном качестве произведения: обладает ли оно какой-нибудь ценностью, кроме коммерческой, или нет, то есть, здесь речь идет о длительности художественного существования. А к тому же, премии "Улитка" и "Странник", на мой взгляд, обладают наиболее внятными механизмами присуждения: эстетически независимыми и не подверженными случайным эксцессам.
На второе место я поставил бы "Великое кольцо" и "Интерпресскон". Странное дело: и по замыслу (премия фэнов) и по исполнению (обширная выборка) премия "Великое кольцо", вероятно, могла быть стать одной из самых престижных премий. А вот почему-то (на мой взгляд, конечно), не стала. Может быть, ей не хватает какого-то антуража? Внешний блеск для премии не менее важен, чем внутренний. Премия же, которую вручает "Интерпресскон", к сожалению, рыхловата и слишком уязвима для критики: эстетическая непоследовательность (странная пара Звягинцев - Рыбаков), явное доминирование организационных случайностей (в прошлый раз приехали десятка два человек неизвестно откуда и премию получил "Одиссей", в этот раз они не приехали, и всплыл "Гравилет "Цесаревич". А приехали бы - глядишь, и проголосовали бы за Перумова). Здесь возможно простое и непосредственное воздействие: стоит группе из 10-15 человек сговориться и проголосовать нужным образом, как она может выдернуть на поверхность довольно посредственного фантаста. Или, скажем, наоборот - "утопить" талантливое произведение. И, наконец, я лично не понимаю: и в 93 и в 94 годах эту премию получили произведения, набравшие лишь треть голосов "Интерпресскона", то есть, две трети участников, вероятно, не считали их лучшими в истекшем году, тем не менее, вручается премия от имени всей конвенции. Это явное противоречие, и, вероятно, организаторам "Интерпресскона" следовало бы его как-то преодолеть. Впрочем, если "Интерпресскон" это не беспокоит, то меня - тем более.
"Аэлита" же потускнела, превратившись в премию провинциального ранга. Видимо, как к таковой, к ней и следует относиться.
А "Беляевская премия", по-моему, мертворожденная. Слишком уж непонятны действия, предпринимаемые вокруг нее, и уж слишком непредставительны ее литературные инициаторы. Вероятно, на эту премию надо махнуть рукой.
6. Прежде всего следует уяснить: мнение "Странников" и не должно совпадать с мнением "Интерпресскона". Это вполне естественно. Потому что "Интерпресскон" отражает читательскую "вкусность" произведения, а литературная премия "Странник" - его художественные особенности. Если бы оба мнения совпадали, то и премия "Странник", наверное, бы не понадобилась. "Гравилет" не вошел в финал из-за ничтожной разницы в баллах, то есть, "Странники" оценили это произведение достаточно высоко. Ну а что касается собственно финального результата, то мне лично кажется, что Вячеслав Рыбаков до сих пор не сумел преодолеть некоторую литературную "подростковость". Юношеский пафос, с которым написан "Гравилет "Цесаревич", разумеется, нравится фэнам и девушкам, что хорошо, потому что существенно увеличивает круг читателей, но одновременно приводит и к явной поверхностности повествования, что, наверное, и сказалось в голосовании по премии "Странник". А вообще, за Рыбакова волноваться не следует: он, наверное, будет одним из самых читаемых авторов в нашей стране - вероятно, гораздо более популярным, чем Лазарчук или, например, Столяров.
7. Не надо иллюзий: все указанные вами авторы работают в той же эстетике, что и Лазарчук-Столяров. Разве что за исключением Александра Тюрина. Тюрин - да. Тюрин - это совершенно особое направление. Что ему, между прочим, одновременно и способствует и мешает. Но жюри премии "Странник" составлялось именно так, чтобы "перекрыть" все имеющиеся течения в российской фантастике. И мне очень жаль, например, что по чисто техническим обстоятельствам невозможно было включить в жюри Михаила Веллера и Бориса Штерна. Но как только Эстония немного цивилизуется и как только у Киева перестанут возникать искусственные проблемы с Москвой, как они оба получат соответствующие приглашения. Я во всяком случае на это надеюсь. А вообще на одном из майских заседаний жюри была принята концепция "медленного расширения": все талантливые писатели по мере выхода книг будут получать приглашения в жюри премии "Странник". И при этом в качестве реальных кандидатур называлось большинство перечисленных Вами авторов. Только не надо спешить: демократия в литературе имеет и негативные характеристики. И еще раз для тех, кто не понял: мнение "Интерпресскона" и "Странника" могут не совпадать, как не совпадают зачастую "Хьюго" и "Небьюла". Это - реальность: премии существуют в разных художественных координатах.
8. О подобных предположениях можно сказать: "маразм крепчает". Я вам тоже задам вопрос. Если декларируется, что "Интерпресскон" - наиболее престижная премия в Российской фантастике, причем вручается она только авторам, пишущим в строго определенной манере, то не является ли это прямой попыткой объявить это направление в фантастике генеральным и наиболее приоритетным - и косвенной попыткой заставить и других авторов писать в той же манере? И нельзя ли это расценить как подавление свободы творчества?
Всякая премия - это известного рода давление, потому что, вручая премию, мы как бы говорим и сами себе и другим: "Вот это лучшее", - что естественным образом сказывается на литературных приоритетах. "Странник" не исключение. "Странник", собственно, потому и был вызван к жизни, чтоб уравновесить давление читательских премий. Хотим мы этого или не хотим, но в литературе всегда будут присутствовать направления "хлеба" и "сникерса". Удручающие результаты некоторых премий фантастики позволяют считать, что читатель тяготеет все-таки к "сникерсу". "Сникерс", конечно, вкуснее, но при без "сникерса" жить, в общем, можно, а без "хлеба" нельзя. Профессиональная премия "Странник" представляет собой отстаивание "хлеба" в фантастике. От нас требуют "сникерсов", от нас явно или неявно ждут сугубо развлекательной литературы. И вот тут "Странник" должен сказать твердое "нет". Пусть читателю нравятся только "сникерсы", пусть он склонен безудержно поглощать лишь не очень качественный шоколад, пусть обертка конфеты красивее, чем подгорелая корка, но в литературе должен существовать и "хлеб", потому что без "хлеба" не будет ни "сникерсов", ни литературы.
9. Тем, кто слышал, что "Странник" "провозглашается премией совершенно конкретного направления - направления, отождествляемого обычно с работами Столярова", я советую обратиться к врачу: у них слуховые галлюцинации. Лишь клинический кретинизм оправдывает подобные заявления. Никакой реальной основы они под собой не имеют. Если мы рассмотрим жюри премии "Странник" по направлениям, то литературно оно, по-видимому, распределяется так: Геворкян-Лукин-Михайлов - одно направление, Рыбаков-Стругацкие - как мне кажется, совершенно другое, Лазарчук-Столяров - направление третье. И особняком стоят Булычев и Успенский, представляющие собой совершенно самостоятельные явления в современной фантастике. Доминирования какого-либо одного направления нет. И хотя другие члены жюри, вероятно, распределили бы авторов по-другому, но представленный в "Страннике" спектр очень широк и, по-моему, отражает почти весь спектр российской фантастики. И вообще вся критика "Странника" сводится лишь к одному: Как они (писатели) это посмели? (Почему не посоветовались со мной, я лучше всех разбираюсь в литературе?). Громогласные критики "Странника", вероятно, не чувствуют, что они фактически отстаивают диктат одного (а именно, своего) литературного мнения, своего монопольного безоговорочного права решать, абсолют приватного вкуса в худших его проявлениях - и что все аргументы, которые они так страстно высказывают, могут быть обращены против них. Вероятно, им следует уяснить некоторые элементарные вещи: их мнение не единственное, и их вкусы не есть окончательные и бесповоротные. Писатель - не игрушка в руках читателей, у писателей - может быть и свое литературное мнение и свое безусловное право это мнение высказать. Вот, что требуется понять критикам "Странника", и как только это будет понято, так все сразу же встанет на свои места.
10. При создании жюри премии "Странник" принимались в расчет только литературные соображения: член жюри должен был существовать в литературе давно, обладать значительным количеством опубликованных произведений и иметь - пусть большую, пусть меньшую - устойчивую писательскую репутацию. Никакие иные критерии при этом не фигурировали. Было бы, наверное, проще всего взять в жюри одного из нынешних критиков "Странника", например, того же уже упоминавшегося "озвучивателя" - я уверен, что из яростного оппонента премии он немедленно превратился бы в ее не менее яростного защитника. Но вот это как раз было бы решение политическое. А вообще, создавать жюри премии "Странник" было легко: за прошедшие десять лет стало ясно, кто чего стоит - кто писал рассказы, повести и романы, а кто делал карьеру или жаловался на трудности. Список предлагаемого жюри составился сам собой, и, как я понимаю, серьезных претензий не вызывает. Наиболее ценным, с моей точки зрения, здесь является сугубая личная независимость: как бы хорошо ни относился ко мне Рыбаков, но голосовать он все равно будет так, как считает необходимым, и как я, в свою очередь, ни уважал бы Лазарчука, но уж если произведение не понравится, то голосовать буду против. Тот, кто лично знает членов жюри, тот, наверное, согласится, что здесь невозможны ни сговор, ни групповщина. Личная честность каждого обеспечивает коллективную честность жюри, и не видеть этого, по-моему, может лишь тот, кто заведомо не хочет этого видеть.
Я надеюсь, что "Странник" и дальше останется на твердых литературных позициях, что в жюри сохранится взаимное уважение друг к другу и что не смотря ни на какое давление со стороны эстетическая независимость "Странника" останется непоколебленной. Потому что в противном случае его ждет незавидная участь - участь тех рыхлых премий, что сейчас агонизируют у всех на глазах.
11. Дня за два до "Интерпресскона" я звонил Игорю Всеволодовичу, и он объяснил мне, что сейчас у него, к сожалению, сложные семейные обстоятельства. Если он сможет, то он, конечно, приедет. Обстоятельства, вероятно, сложились так, что приехать Кир Булычев не имел возможности. Мне очень жаль. И, однако, никакие "этические нюансы" при этом не обсуждались. Не высказывал их Кир Булычев и впоследствии. Чего не было, того не было. И не стоит поэтому создавать ложных сущностей. Вероятно, не стоит домысливать за человека то, чего он не говорил. Это попросту неприлично. Повторяю: мне очень жаль, что Кир Булычев не приехал, но, признаться, я временами даже испытывал некоторое облегчение. Потому что иначе мне было бы стыдно перед ним за тот грубый "наезд", что во всем безобразии выплеснулся на "Интерпрессконе". И не важно, что орали (другого слова не подобрать) всего пять или семь человек - их желание не разобраться, а затоптать, было вполне очевидным. И мне, видимо, пришлось бы тогда извиняться перед Игорем Всеволодовичем, как пришлось извиняться перед другими попавшими сюда впервые людьми, объясняя, что народ у нас, в общем-то, неплохой, но, простите, у пары человек "крыша съехала". И пускай этих "съехавших" действительно было очень немного. Атмосфера "орущей толпы", которую они создавали, все равно неприемлема. Разумеется, я понимаю, что руки чешутся, а врагов уже нет. Разумеется, я понимаю, что гораздо интересней ругать "Странников", чем Пищенко или Медведева. Разумеется, я понимаю, что желание быть на виду, вероятно, может иметь и самые экзотические очертания. Но "непримиримой оппозиции" следует, вероятно, учесть: если девять российских фантастов предпринимают какие-то действия, то, наверное, за этим скрываются весьма серьезные обстоятельства. И, наверное, следовало бы сначала эти обстоятельства прояснить, следовало бы прояснить мотивы и намерения этих писателей, следовало, наконец, хотя бы подумать - может быть, тогда часть вопросов исчезла бы сама собой. Но чего уж точно делать не следовало, так это сразу же швырять кирпичи, взбаламучивая "Интерпресскон", по которому сейчас судят о российской фантастике.
12. В Положении о литературной премии "Странник сказано: "Литературное жюри премии "Странник" не отчитывается перед учредителем ни по процедуре, ни по результатам присуждения премии "Странник". Было бы наивно предполагать, что раз "Terra Fantastica" финансирует премию, то за нее и проголосуют. Это абсолютная чепуха. Жюри "Странника" независимо. Спонсор деньги предоставляет, но он не может повлиять на результаты голосования. Это следует до конца понять всем: фэнам, спонсорам, читателям, участникам "Интерпресскона". И, наверное, следует также иметь в виду, что сама премия "Странник" присуждается издательствам российскими авторами. Издательство может выпустить пятьсот книг Гаррисона и премию не получить, но оно может издать пять книг российских фантастов и претендовать на получение премии. Разумеется, "Terra Fantastica" сделала меньше, чем от нее ожидали, но она она все же сделала в отличие от других - только-только сейчас начинающих интересоваться российской фантастикой.
13. Извините за правду, но делать мне больше нечего, как сидеть и думать, что именно могло задеть Юрия Флейшмана? Откуда я знаю? Может быть ему не понравились девушки в шоу "Странника". Может быть, он считает, что они были одеты слишком легко, что, наверное, и задело Ю. Флейшмана, известного своим целомудрием. Извините, но Флейшман - еще не фэндом. Извините меня, но только идиот может предполагать, что Булычев, Геворкян, Лазарчук, Лукин, Михайлов, Рыбаков, Стругацкий, Столяров и Успенский сговорились и решили намеренно оскорбить фэндом и фэнов. Это же какую тупую башку надо иметь, чтобы такое высказывать. Ну - не понимает товарищ Флейшман. Ну - объясните ему, пожалуйста, что он - не понимает. Только сделайте это самостоятельно, не привлекая писателей. Жалко времени, которое тратишь на подобную чушь. И вообще я должен сказать, что вопросы, которые здесь поставлены, совершенно напрасно названы "неудобными". Неудобства тут никакого: вопросы просто дурацкие. Очень трудно поверить, что кто-нибудь задает их всерьез, и еще труднее понять, зачем потребовались ответы писателей. Почему серьезные люди должны анализировать бред - может быть, и прорывающийся у кого-то, но не имеющий реального содержания. Меня не слишком удивляют лживые до кретинизма статьи Логинова и Больных, я давно знаю Логинова, как человека глупого, подлого и продажного. Вероятно под стать ему и его приятели, но меня удивляет другое: почему никто не сказал о позитиве, который наработан "Интерпрессконом"? Ведь в конце концов, был проведен лучший кон за последние годы - и блестяще организованный, в чем заслуга команды А.Сидоровича, и имеющий литературное содержание, которое очевидно, и продемонстрировавший внешний блеск, что для кона, как для литературного шоу достаточно важно. Работа была проделана колоссальная, был создан базис на котором можно строить мир новой фантастики. На "разборе полетов" после "Интерпресскона" кто-то сказал: Ничего, все в порядке, работаем дальше. Я уже не помню, кто именно так сказал, но, по-видимому, - это самое правильное решение.
******** ЧЕРТОВА ДЮЖИНА НЕУДОБНЫХ ВОПРОСОВ АНДРЕЮ ГЕННАДЬЕВИЧУ ********** **************** ЛАЗАРЧУКУ, ЧЛЕНУ ЖЮРИ ПРЕМИИ "СТРАННИК" ****************
Ребята!
Ваши вопросы действительно оказались неудобными - в том смысле, что мне было неудобно, неловко отвечать на них, причем, что характерно, не за себя мне было неловко, нет. Поэтому то, что я наотвечал, я отправлять не стал. Это было скучно, занудно и глупо (впрочем, каков вопрос - таков ответ). Но и оставить все так, как есть - недостойно. Поэтому позвольте пройтись еще раз не вполне по пунктам и не вполне по темам.
1. Я сам родом из фэндома, а потому не хочу обсуждать эту тему.
2,3. Я не имею никакого мнения на этот счет - потому что мне это АБСОЛЮТНО НЕИНТЕРЕСНО.