Дебютный сборник томича Юлия Буркина вызывает немедленный интерес уже хотя бы тем, что выпущен "един в двух лицах": одно лицо - книга повестей, другое - аудиодиск с песнями того же автора, написанными по мотивам или по ассоциации с вошедшими в книгу произведениями. Поразительно уже то, что проект этот удалось воплотить в нечто материальное - дело, по нашим временам, неслыханное.
Несомненно, обозрение сего книжно-пластиночного "януса" следует начать с книги.
В сборник, получивший название "Бабочка и Василиск", вошли повести и рассказы, публиковавшиеся доселе в разнообразных НФ-журналах - "Молодежь и фантастика" (Днепропетровск), "Парус" и "Фантакрим-MEGA" (Минск), а также в местных и региональных газетах и книжных антологиях. Авторская книга Буркина дает возможность окинуть взглядом весь корпус его самых значительных работ. И надо сказать, что "Буркин в целом" разительно отличается от "Буркина в частности".
Во-первых, по сборнику ясно видно, что Юлий Буркин пишет ни что иное, как "horror". Фантастику ужасов. Возможно, такое заключение удивит его самого. И - тем не менее. Безусловно, в его повестях нет дышащей спорами плесени готики, нет в них и монстров-переростков, самозабвенно топчущих пенсионеров и трудовую интеллигенцию. Скорее, это хоррор в духе Кинга или Кунца: современные страшные истории, круто замешанные на НФ или фэнтези. Сравнение, как вы понимаете, достаточно условное: Кинг и Кунц пишут бестселлеры; Буркин же вряд ли рассчитывает на то, что книга принесет ему большой доход. Его цель предельно традиционна для российской фантастики: осмысление современности, поиски места в нем для человека вообще и конкретного человека в частности. При этом следует учесть, что даты написания вошедших в сборник повестей, большей частью, толпятся между 1989 и 1992 годами... следовательно, читатель должен быть готов к тому, что Буркин покажется ему несовременным. Увы.
Итак, приступим к собственно публикациям.
"Королева полтергейста" - история девушки, случайно обретшей способность делать себя невидимой для каких-то конкретных людей. Делается это путем телепатического удара по сознанию реципиента - приблизительно так же в "Воспламеняющей взглядом" действовал дар папочки главной героини. Девица-невидимка вляпывается в неприятную историю и начинает работать на местную банду. Ее предают, она начинает мстить. Мщение сверхчеловека - давняя и хорошо разработанная в коммерческой литературе тема.
Вторая повесть - "Бабочка и Василиск" - о том, как человек, предавший спасшего его друга, был наказан за предательство и как он это предательство искупил. Страшная сказочка со значительными элементами фэнтези. Весьма и весьма красивая...
Нечто одновременно и старое, и новое на нашем небосклоне - повесть "Рок-н-ролл мертв". Чисто "хорроровые" заморочки (ожившие трупы-зомби) на современном фоне. Фон: популярная группа тяжелого рока дома и на гастролях.
Рассказу "Автобиография" вполне соответствует его подзаголовок ("Сказочка"). Притчеобразная баллада с сильным сатирическим и философским зарядом. Единственная вещь, заметно выбивающаяся из сборника.
Повесть "Командировочка" - социальная фантастика ужасов. Никаких мумбо-юмбо - ситуация, в которую попадают герои, страшна сама по себе: их ни за что ни про что сажают за колючую проволоку и стараются как можно беспощаднее притеснять - но без членовредительства. Для чего? Чтобы разозлились как следует и родили каждый по концептуальному прорыву.
Повесть "Ежики в ночи" - еще одна заморочистая вещь, трактующая о зарождении и развитии надчеловеческого сознания, осуществленного с помощью машины. Осуществленное сознание получается, само собой, гнусным и пакостным, что и приводит к ряду детективно-хорроровых закруток.
И последняя повесть - "Вика в электрическом мире". Роль мумбо-юмбо здесь играет экстрасенсорика - не банальное ясновидение, которым может похвастаться даже герой "Мертвой зоны" уже поминавшегося Кинга. Бур-Кинг изображает в этой вещи профессионала-экстрасенса, способного подселяться в чужие разумы (читали ли вы "Нехорошее место" Кунца?), толковать по душам с иными мирами и создавать своих матрикатов. Талантливый мужик, которого губят непомерные амбиции.
Достоинства перечисленных работ Буркина несомненны: он строит достаточно глубокие характеры, умеет при случае пофилософствовать, любит устраивать своим героям погони со стрельбой и без нее. В таких местах автор обычно увлекается и читать его становится на редкость интересно. Несомненно, он способен писать нестандартным языком - к сожалению, заметно это, в основном, в сказочке "Автобиография", - не чужд ему и юмор (оцените, например: "Государственность должна быть безопасной" - с.193).
К сожалению, хватает у Буркина и недостатков. Во-первых, герои его склонны в самом неподходящем месте излагать теории и философии, а то и рассказывать друг другу (явно имея в виду читателя) свои анкетные данные. Для иллюстрации можете взглянуть на с.141 или 180 ("Рок-н-ролл мертв"). Такое впечатление, что автор, выписывая все это, стремиться слегка "подумнить" текст. А надо ли? У меня сложилось стойкое мнение, что Буркину просто нужен хороший редактор - не черкать рукописи (Боже упаси!), но отмечать слабые места, дабы автор обратил на них специальное внимание. Вот уж что Буркину не повредит - так это такого рода советы.
Кроме художественной прозы, в книге есть авторское послесловие "Как это делалось" - об истории возникновения и воплощения в жизнь идеи авторского комплекта книга-пластинка. Весьма занятное чтение, должен сказать.
Завершают сборник тексты песенного альбома Юлия Буркина. Альбом называется "Vanessa io" и сделан в духе бард-рока (я не крутой спец в музыкальных направлениях, но здесь, кажется, не ошибся). Несомненно, предварительное знакомство с книгой поможет слушателю "въехать" в песни. Но на диске есть две композиции, которые хватают за душу и сами по себе. Прежде всего, это "Василиск" - очень красивая маршевая баллада, динамичная и запоминающаяся. Несколько хуже "Колокол" - прекрасно сбалансированный философский зонг. Остальные песни более или менее верно иллюстрируют книгу и/или добавляют прозе Буркина своеобразное музыкальное измерение. Что касается пластинки в целом, то мне не очень понравился вокал - мягкий голос вокалиста Владимира Дворникова мало соответствует настроению и стилю песен, я предпочел бы нечто более весомое. Во многих песнях ("Королева полтергейста", "Рок-малютка-Дженни-ролл") очень к месту был бы могучий драйв - увы, чего нет, того нет...
Тем не менее, я очень рад, что Буркину удался его эксперимент. Да послужит его опыт примером для тех, кто пока не решается двинуться по его следам!
--------------------------------------------------------------------------
"Сумерки мира." / Сост. Д.Громов, О.Ладыженский; Худ. А.Печенежский. Харьков: Основа, 1993 (Перекресток; 6). - ISBN 5-1100-1122-2. - 478 с., ил.; 50 т.э.; ТП; 60х90/16. ---------------------------------------------------------------------------
Производственные пертурбации издательств приводят к массе недоразумений. Шестой том харьковской серии "Перекресток" появился раньше второго, третьего, четвертого и пятого. Впрочем, в данном конкретном случае читателю еще повезло: в этом томе нет вторых и третьих частей эпических циклов по крайней мере, прямых продолжений.
Впрочем...
Открывает антологию заглавный роман Г.Л.Олди (под этим "зарубежным" псевдонимом работают Д.Громов и О.Ладыженский; маски нынче падают чуть ли не сами - достаточно заглянуть в копирайт "Сумерек мира"). Действие романа происходит, если не ошибаюсь, в том же стилевом пространстве, что и действие повести "Живущий в последний раз", опубликованной в первом томе серии. Мир этот прикрывают те же тучи, что висят над конановской Киммерией мрачное очарование зарниц над обреченным миром, сталь во взорах всех без исключения персонажей, эпичность, заставляющая авторов забыть о герое-человеке и возлюбить героя-Историю.
Хотя, отечественные авторы не были бы таковыми, если бы только этим и ограничивались.
Итак, вечный бой с нечистью. В красном углу ринга - Многократные, живущие девять жизней, неутомимые охотники за Перевертышами, злобными оборотнями. В синем углу ринга - Изменчивые, могущие принимать облик зверя, доблестные бойцы с Мертвителями (как читатель уже догадался, под этим именем выступают Многократные). Зрительный зал заполнен простым народом, который живет один раз и в зверюг превращаться не умеет.
Начало у романа славное. Что ценно - динамика. Пробежка - бой - засада - западня. Дух перевести некогда. Но вот первая глава кончается и начинается литература. Детство, отрочество, юность героев. Первая любовь. Первая кровь. Первые размышления на тему "почему мир устроен еще хреновее, чем я думал?". На этом вечном вопросе литература кончается и начинается новое мышление. Появляется третья сила - варки, воплощенная не-жизнь. И Многократные, и Изменчивые, столкнувшись с ними, понимают, что драться друг с другом нехорошо, и что гораздо интереснее драться с варками, наносящими, конечно, огромный вред народному хозяйству. Увы, драться с ними не получается - мертвых не прирежешь. Тогда обе команды отправляют делегации к таинственным Отцам, чтобы узнать, каким дустом травят эту заразу...
Остановимся: дальнейшее читатель при желании найдет в книге. Здесь же имеет смысл сказать, что авторам удалось создать достаточно эстетически однородное фэнтези на весьма толстой философской платформе. К сожалению, заданного в первой части романа ритма они не выдержали. Если в начале романа читателю просто некогда думать о том, скучно ему или нет - он вылетает из пролога, как снаряд из гаубицы, - то ближе к концу этот снаряд движется уже по инерции и все с большим трудом преодолевает сопротивление текста. Конечно, здесь нет ничего особенного (этим грешат даже самые лучшие книги), но тут важно, чтобы авторы правильно "прицелились". Увы, Громов и Ладыженский слегка перестарались и снаряд-читатель "падает", заметно не дотянув до слова "Конец".
Два рассказа Г.Панченко произвели на меня диаметрально противоположные впечатления. "Псы и убийцы" - добротная НФ: средневековый антураж, боевые псы-телепаты, психологические коллизии вокруг абстрактного гуманизма и исторической необходимости массовой резни. В принципе, коллизия не нова, но написан рассказ очень неплохо. А вот "Птенцы дерева"... Средневековая (?) диктатура, урановая роща, где вручную производят половинки ядерных бомб... Дети-мутанты... Притча на четыре странички, железная, кубическая, правильная по форме, но сравнимая по банальности разве что с тем же железным кубиком. Ну, положишь его на стол. Ну, уронишь на пол. Можешь молотком по нему постучать... Что называется, ни уму, ни сердцу.
Роман А.Дашкова "Отступник" - первый в серии. Ну очень похоже на Муркока. Фэнтези в духе "Корумовского цикла", хотя и на порядок умнее. Да не примет это автор за комплимент: по моему мнению, умнее переводчиков Муркока (оригиналов я, увы, не читал) быть не трудно.
Мир, в котором мечется Сенор Холодный Затылок, Незавершенный, напоминает более всего пузырь, болтающийся в мироздании: город и три деревеньки, ограниченные Завесой Мрака. Миров таких, видимо, много. В течение всего романа герой намеревается по ним прогуляться, но благоразумно оставляет это развлечение на вторую серию. В первой серии развлечений хватает и так. Герой, например, с чисто тактической целью покидает собственное тело и берет напрокат женское. Он встревает в интриги Великих Магов, Повелителей Башни, вынужден бежать, подвергается репрессиям со стороны обезглавленного им Слуги Башни, встречается с тутошним аналогом Волшебника Блуждающей Башни (мурковка!), и прочая, и прочая. Воображение, с которым все это описано, делает автору честь. С философией и психологией несколько хуже, но нельзя же бить чечетку сразу на обеих сторонах большого барабана.
Надо признать, что цели своей автор добился: мне уже хочется прочитать продолжение. Муркоку это не удалось: вторую трилогию о Коруме я читать не собираюсь (разве что из садистских соображений: говорят, там его, наконец, убивают).
Рассказ Лу Мэна (Е.Мановой) "Колодец" трактует о проблеме контакта. На этот раз речь идет о мире, где человечество медленно вымирает от радиоактивного заражения. Протагонист (любопытной Варваре нос оторвали) лезет в деревенский колодец, попадает в подземелье и встречает разумных существ совершенно нечеловеческой расы. Налаживание контакта и последующие события вскрывают глубокую общность социального мышления человека и подземных монстров. Рассказ написан легко и читается с интересом.
Завершают сборник пять миниатюр Ф.Чешко, которые можно отнести, скорее, к жанру ужасов. "Час прошлой веры" и "Перекресток" повествуют о воздействии богов древних религий на современного человека. "Проклятый" - историческая зарисовка о временах опричнины. "Бестии" произвели на меня довольно тягостное впечатление общей атрофией сюжета (в лесу завелись монстры - ново до отпадения челюсти). Последний рассказ, "Давние сны", посвящен пророческим снам мальчика, которому предстоит погибнуть, защищая Россию от заразы большевизма.
По отдельности рассказы Ф.Чешко выглядят достаточно тускло, чтобы вызвать какой-то особый интерес, но в контексте сборника они сильно выигрывают. Странным образом авторы сборника схожи эстетикой мировосприятия. Несмотря на то, что в книгу вошли ну просто оч-чень разные - и по форме, и по содержанию - вещи, сборник воспринимается как плотно сбитый и уравновешенный. Пожалуй, это следует отнести на счет именно общности мировосприятия авторов. Имеет смысл говорить даже о появлении "харьковской школы фантастики" - не более, не менее. Конечно, школа эта страдает многими болезнями совковой литературы (в частности, обожает открывать Америки и нести заумную чушь), но объединяет весьма небездарных людей, вполне способных справиться с болезнями роста.
Чур, чур! Не сглазить бы...
--------------------------------------------------------------------------
Г. Л. Олди. "Войти в образ": Романы.- Харьков: "Второй блин", 1994.352 с., ил.- (Серия "Бенефис", т.1) --------------------------------------------------------------------------
За каких-то два года Г.Л.Олди (он же Дмитрий Громов плюс Олег Ладыженский) стал одним из самых издаваемых украинских (то есть, живущих на Украине) авторов. И дело здесь, видимо, не только в том, что этот дуэт сам активно занимается издательской деятельностью ("Войти в образ" - третья книга отечественной фантастики на их счету, а сделанных с их участием переводов и литобработок вышло на порядок больше), хотя это сильно поспособствовало публикации произведений как самого Олди, так и ребят из харьковского литобъединения "Второй блин". Задуманный и частично осуществленный проект серии антологий "Перекресток" (вышли первый и шестой тома) ясно дал понять, что в фантастике появилась новая группа сильных авторов. Безусловно, далеко не все члены группы равно талантливы (и, следовательно, равно заметны) и Г.Л.Олди явно стоит среди них особняком.
Итак, чем же сумел этот автор так выделиться? Пишет он эпически-героическое фэнтези, в котором вообще трудно изобрести что-то новое. К его фэнтези вполне клеится ярлык "темное" (во всяком случае, оно мрачноватое), что тоже трудно назвать нововведением. То, что романы Олди выстраиваются в цикл (впрочем, часто не по сюжету или общности мира, но общности мировосприятия), конечно, привлекательно для читателя, но и этого сейчас навалом. Сюжет? Как правило, не особенно динамичный. Герой? Местами есть, местами нет. Антураж? Быстро надоедает. Стиль? Цветисто, частенько даже слишком...
В целом, проза Олди занимает экологическую нишу где-то посредине между безнадежно коммерческой и безнадежно интеллектуальной фантастикой, сочетая в равной мере как достоинства, так и недостатки того и другого. Видимо, именно такая двойственность и привлекает читателей, донельзя умученных анацефалами с двуручными мечами из американо-английской фэнтези и до крайности этизированными героями отечественных "интеллектуйных" "магических реалистов".
Герои Олди удачно сочетают способность: а - не рефлексировать по поводу каждого прибитого ими противника, и бе - задавать осмысленные вопросы. Согласитесь, редкое сочетание.
Три романа (по размеру и построению, скорее, повести), составившие рецензируемый сборник, иллюстрируют это достаточно наглядно.
Все три входят в цикл "Бездна голодных глаз". Действие романа "Страх" разворачивается на очень близком к Земле Отражении в средневековом Городе, где оседают странники чуть ли не со всех континентов и всех времен. Некоторых из них настигает внезапная и необъяснимая смерть. Герой романа, лекарь-итальянец Якоб Генуэзо, ищет разгадку преступления. Поиски уводят его прочь от города, в заброшенный языческий храм, где лежит на алтаре книга с чистыми страницами - Книга Небытия, в которую каждый человек может вписать то, что умерло в его душе, добавить пригоршню мрака в Бездну Голодных Глаз - и зачерпнуть из нее полной горстью единственное, что у нее есть - Голод...
"Витражи Патриархов" начинаются как чуть ли как science fiction: патрульный корабль, на котором летел герой, терпит крушение на неизвестной планете (во весь рост - тень Максима Ростиславского). Единожды упомянутый, этот факт более не всплывает. Авторам это, мягко говоря, по барабану. В созданный ими мир помещен герой, ничего об этом мире не знающий - и какая разница, как он туда попал? Они осознанно создали однозначно искусственную ситуацию (у героя, например, никаких проблем с местным языком) - и на этой основе выстраивают все остальное.
А остальное - концептуальное фэнтези. В мире "Витражей..." Слово имеет почти неограниченную силу, владение Словом здесь равнозначно власти над миром. И магия Слова доступна здесь каждому, но настоящую силу обретает она в устах человека, умеющего плести Витражи - создавать то, что в нашем мире называется поэзией... И человек, владеющий поэтическими сокровищами земной культуры, оказывается могущественным магом, не способным сознательно применять свою власть...
"Войти в образ" - прямое продолжение "Витражей..." Прошло несколько десятилетий. Мир теряет магию Витражей, но - свято место пусто не бывает, на смену этой магии грядет иная... Какая? Кем она порождена - Бездной Голодных Глаз или человеческим духом? Это зависит только от того, кто выходит на помост. На подмостки. На сцену. И - "зачем" выходит... Открывает ли он путь Бездне к душам зрителей - или, напротив, пытается совершить немыслимое - заполнить Бездну этими душами?
Г. Л. Олди. "Дорога": Роман, рассказы.- Харьков: "Второй блин", 1994.320 с., ил.- (Серия "Бенефис", т.2)
Прозе Олди свойственны некоторые странности. Скажем, огромное количество прямых и косвенных цитат из классики. Как правило, цитаты привинчены к тексту достаточно плотно, но с таким расчетом, чтобы "слышащий да услышал". Попадается вдруг эдакое... "Мне скучно, бес..." Пишу на полях: "А.С.Пушкин". "...зелень лавра, доходящая до дрожи..." На полях: "И.Бродский". Заметно это было и в других книгах серии, но в "Дороге" это стало для читателей проклятием.
Другой странностью романов Олди являются вставные номера. В "Дороге" их на два порядка больше, чем нужно. Такое впечатление, что авторы сделали этот роман кладбищем своих ранних несерийных рассказов. Рассказы выстроены таким образом, что создают видимость пунктирно намеченного "надсюжета" процесса образования на нашей планете Некросферы. Впечатления вся эта шаткая конструкция на меня не произвела. Отдельные рассказы, впрочем, хороши именно как отдельные рассказы.
Прочие блоки, из которых собран роман, смотрятся не менее эклектично, хотя и написаны специально для него. Эпизод с историей бессмертного Марцелла из Согда хорош, но в более поздних "Сумерках мира" отрывок из него смотрелся куда как более к месту. Кстати, в "Сумерках мира" огромное количество отсылок к описанным в "Дороге" событиям и реалиям - и у читателя не возникает абсолютно никакого желания узнать, кто же такие упомянутые "Порченные Жрецы" и что общего у Пустотников с Некросферой. Захватывает сам роман. "Дорога" же в этом контексте смотрится как комментарии к "Сумеркам мира",- комментарии, в которых читатель, в общем-то, не нуждается.