Сергей Абрамов, "Тихий ангел пролетел" (М.: Олимп, 1994; М.: Терра, 1994). Паникеры-американцы Ф.Дик и Р.Харрис как-то уж очень нервно описывали результаты гипотетической победы Германии во Второй Мировой. Ничего им из ихней Америки не видать, нашему соотечественнику куда сподручнее. Ужасы торжествующего нацизма? Бросьте, ребята, запугивать, все будет путем. Ихний нацизм скоренько и неизбежно трансформируется в очень уважаемую автором русскую национальную идею, всех коммунистов - чтобы под ногами у истинных хозяев России не путались - вышибут в Южную Африку. А на освободившейся территории под мудрым присмотром ГБ вовсю расцветут сто цветов, потому как державность и соборность, сами понимаете, юбер аллес... Все это внушается долго и упорно - хоть в натужно-веселеньких похождениях залетного "совка" из нашей реальности, хоть в длинных и малосъедобных квазиисторических сентенциях, перемежающих основной сюжет. А лет эдак двадцать назад С.Абрамов в своих сочинениях не считал зазорным с фашистами и подраться...
Юрий Козлов, "Геополитический романс" (М.: Ковчег, 1994). Две повести (заглавная и "Одиночество вещей") - это, по сути, очень обстоятельная иллюстрация к воплю души: "За державу обидно!". Просто, задушевно и без всяких недомолвок разъясняется, кто, кому и за сколько продал русский народ. Галерея покупателей - на любой вкус: от похотливых немцев до пронырливых лиц неопределенно-кавказской национальности. На кого последняя надежда? Ну конечно же: на воспетого изданиями определенного толка "последнего солдата империи". Методы спасения державы? Будто не знаете. Да хотя бы долбануть от души по продажным президенту с премьером - ракетой из случайно завалявшегося в кустах суперсекретного вертолета, который еще не успели за бесценок сплавить инородцам - вот и благо. В общем, новейший вариант на темы Проханова с Беловым. На одном из этих сочинений в некоем приличном издательстве наложили резолюцию: "Проводить. Пальто не подавать!" Полностью присоединяемся.
К этой же компании тяготеет и безразмерная эпопея Юрия Никитина про "троих из леса" (М.: Равлик), достигшая к началу 95-го года шести томов. Здесь обида за державу нашла отражение в форме героической фэнтези, которая, как полагает автор, куда круче иностранных, а главное - без всякого этого их безродного космополитизма. Те, кто читал в старинные годы "молодогвардейские" сочинения Ю.Никитина, ничего принципиально нового в авторском мышлении не обнаружат. Все те же любимые вариации на темы "Что русскому здорово, то немцу смерть", "Не позволим вражеское рыло сунуть в наш советский огород" и "Много будешь читать - императором не станешь". С новациями туго. Ну разве что всем известный Конан, распознанный автором как природный славянин и произносящий сугубо патриотические тирады? Да нет, старая хохма с Троянской войной, как внутренней разборкой русичей впечатляла как-то больше. А сюжет... Ну, фэнтези для бедных, зато к пятому пункту не подкопаешься. Читать можно? Ну да, как в том анекдоте про наждачную бумагу заместо туалетной: "Многие берут, и некоторым даже нравится". Без "Золотых Змеев" Ю.Никитин сам себя не оставит - а нас уж увольте.
Василий Головачев, "Тень Люциферова крыла" (Н.Новгород: Флокс, 1994), иначе - "Посланник" (М.: Армада, 1994). Особых сюрпризов тоже не наблюдается. О стилистике Головачева и психологии его героев говорено не один раз, повторяться не буду. Поведение персонажей? Давно знакомая модель: "В ход пустил он четыре конечности, но пустил ли он голову в ход?" Сюжет? Очередные происки темных сил - и чтобы при этом почаще мордой об стол. Новации? О да, имеются. Я оккультные трактаты не шибко жалую, но к "Розе Мира" Даниила Андреева отношусь хорошо. И когда вижу, как из глубокого философско-этического сочинения, написанного безукоризненно нравственным человеком в немыслимых условиях отнюдь не на потребу скучающей публике, пытаются наскоро соорудить фон для убогого плюходействия - очень хочется попросить убрать руки. Это уж не говоря о том, что совершенно специфические андреевские имена и неологизмы сознательно используются не по делу: собственные имена становятся нарицательными, светлые силы - темными... Нехорошо это. Стыдно. Совесть надо иметь.
Алексей Иванов, "Корабли и Галактика" ("Уральский следопыт", 1993: #10-12). Лет пять назад повесть того же автора "Охота на "Большую Медведицу" была воспринята публикой, мягко говоря, неоднозначно. Некоторые рецензенты примирились с объективной реальностью на том, что у автора такой хитрый литературный прием: имитировать полноценную литературу под лабуду с роковыми страстями, неудобоваримой психологией и языком школьного сочинения. На том и успокоились. Но с новым романом, полагаю, этот номер не пройдет. Хотя бы из-за эпического объема. И потом - стиль, язык, сюжет, терминология (своя и краде... виноват, заимствованная)! Это можно цитировать в веселых компаниях с любого места. Эффект гарантирую: бьет наповал. Правда, не исключены остаточные явления: взрывы в ушах, звездная пыль в глазах и неодолимые поползновения изъясняться плохим гекзаметром. Может быть, хотя бы сейчас рецензенты наберутся смелости произнести слово "примитив" и этим закрыть тему?
Следом упомяну первые два тома сериала "Мир Асты": "Потрясатель тверди" А.Мазина и "Последний враг" Д.Григорьева (СПб.: Северо-Запад, 1994). Это, как гласит аннотация, "грандиозный проект, не имеющий аналогов в мировой фантастике". Группа литераторов, лингвистов, историков разработала, стало быть, концепцию планеты Аста. Ну вроде как борхесовские энциклопедисты: помните там, Тлён, Укбар и все такое прочее. В общем - подвижники. Герои - молодцы. Начинаешь осваивать тома этого амбициозного издания... М-да. Нет, братцы, это далеко не Борхес. И насчет "лучших традиций героической фэнтези" сильно преувеличивают. Скучно же, господа! Причем все слагаемые этой скуки - налицо. Занудная, вовсе не оригинальная в мелочах и отменно длинная в целом "краткая история Асты". Навязчивые следы беспрестанных заимствований у множества классиков и предшественников. Обильные, но вымученные неологизмы. Тривиальная психология. Средней вялости интрига. И как результат - объемистый набор общих мест такого рода беллетристики. Но помилуйте, куда проще обратиться к набившим себе руку зарубежным производителям такого продукта, а то и вовсе к известному руководству А.Свиридова, где эти же штампы изложены не в пример короче и веселее. Так что на "грандиозный проект" пока не тянет. На место в номинации, извините, тоже.
Еще в ассортименте имеются Ричарды Блейды отечественной сборки, выпущенные под псевдонимами и без оных (СПб.: Северо-Запад, 1994; СПб.: ВИС, 1994). Оказывается, есть мнение, что это тоже часть российской фантастики. Нет, я не отгораживаюсь и не бросаю тень, но ежели бы существовала номинация "Российские подделки под тамошнюю фэнтезийную халтуру" - там бы все эти пэры Айдена, промышляющие у Ворот Смерти, были аккурат на месте. А у нас задачи не те. Зачем нам определять, какую еще осетрину второй свежести научились на родных просторах сносно имитировать? И потом - для приличного литератора как-то характернее создавать собственные миры, а если уж совсем невтерпеж кого-то дополнить - так хотя бы тех авторов, чья литературная состоятельность отчетливо превышает уровень Джефри Лорда и иже с ним.
Пожалуй, достаточно.
* * *
Несколько иная ситуация, когда из нескольких произведений одного автора мы выбирали наиболее достойные (с нашей, естественно, точки зрения). Скажем, Владислав Крапивин, у которого мы прочитали в прошлом году пять новых повестей и романов представлен всего двумя вещами из цикла о Кристалле. (Хотя то же "Серебристое дерево с поющим котом" - вещь милая, но автобус, смею напомнить, не резиновый.) Или, скажем, мы включили в номинацию роман Кира Булычева "Заповедник для академиков" (М.: Текст, 1994), из цикла про реку Хронос, но не включили его же "Покушение на Тесея" (М.: Армада, 1994) из серии про Кору Орват. Здесь, кстати, мы учли и мнение автора, опубликованное в октябре прошлого года в "Книжном обозрении".
Некоторые же издания, о которых нам сообщали доброжелатели, живьем увидеть как-то не довелось. Соответственно, о какой номинации речь? Я готов, например, поверить на слово, что книга "Отруби по локоть" - это круто, забавно, заслуживает и прочее. Но где текст? Ходатаи и радетели такого рода изданий - где экземпляры для комиссии? Номинаторы "Странника" вон вообще имеют право содрать с любого заявителя "не менее десяти" (десяти!) экземпляров лоббируемого сочинения, а иначе от ворот поворот. Мы до такого уровня средневекового зверства покамест не дошли, но на один-два несчастных экземпляра имеет право комиссия или нет? А если на интересы комиссии наплевать, то отчего бы и не наплевать заодно на место в номинации? А если какие-то амбиции все же есть, так без паблисити нет просперити. Справка: при подготовке нынешней номинации лично я получил тексты от одного автора, причем как раз его произведения у меня были. Это Александр Громов. Больше желающих не нашлось.
Кстати, мой адрес: 410026, Саратов-26, а/я 1492, Казаков В.Ю. Можно, впрочем, высылать и другим членам комиссии. Или, если кому так проще, то Николаеву - мы с ним договоримся.
Разумеется, все эти призывы насчет обязательных экземпляров - наши уже всем надоевшие ритуальные восклицания. Никакого толку почти наверняка не будет. Но только если в один прекрасный момент кто-то что-то не обнаружит в номинации - исключительно по этой причине! - просьба не обижаться, мы честно предупреждали.
Остается только сожалеть, что несколько весьма достойных вещей просто не успели до нас вовремя добраться и, соответственно, попасть в номинацию (в их числе и любимый мною роман С.Логинова "Многорукий бог далайна"). Мы постараемся, чтобы ничего не пропало, не забылось, не затерялось - и непременно было учтено при работе над списками следующего года.
* * *
Итак, списки готовы. Уже собираются и высылаются тексты для Бориса Натановича - он сможет прочитать все. А гостям "Интерпресскона" предстоит как-то найти и освоить хотя бы часть объемистой номинации, определиться и когда придет пора - проголосовать.
А тут, увы, все очень непросто.
Я говорил о пользе номинаций "Интерпресскона" как рекомендательных списков. Так-то оно так. Но нельзя не признать, что для прямой цели списков - голосования их объем явно велик.
Самое интересное, что никаких записанных норм и правил на сей счет не существует. Но есть устойчивая традиция - ей-то мы и продолжаем аккуратно следовать, невзирая на изменившиеся обстоятельства.
При подготовке самых первых списков для Б.Н. в 90-м году был по согласованию со Стругацким принят потолок - 20 позиций в разделе. Стало быть, Б.Н. выбирал в 91-м году по двум разделам ровно из 40 публикаций. Еще через год ("Бронзовая Улитка" 1992 года) разделов в номинации стало три, верхний предел не изменился, но и не все разделы заполнялись полностью. Тогда в списки попало 50 текстов из 60 возможных. В конечном счете здесь все зависело с одной стороны от долготерпения и благожелательности Б.Н., а с другой от усилий Николаева со товарищи по добыванию текстов. Все делалось аккуратно, все были друг другом довольны.
Начиная с 93-года по таким же спискам, как у "Бронзовой Улитки", стала присуждаться точно такая же внешне, но совершенно иначе определяемая правилами премия "Интерпресскон". При этом опять усложнились правила игры: разделов стало четыре, а количество допустимых позиций (нигде печатно так и не зафиксированное) - по прежнему 20 в разделе. Б.Н. по-прежнему знакомился со всеми кандидатурами списка, общее число в 93-м было даже чуть меньше, чем в 92-м - 48 из 80 возможных (если по разделам, то соответственно 8-16-15-9), все оставалось в порядке. Но гости "Интерпресскона" весьма приличную долю номинации просто не могли и не успевали прочитать: знание 50% списка было бы уже отличным результатом. Позиции списка оказались в неравных условиях не только по качеству, но и по степени доступности - и это сильно повлияло на результаты. Можно говорить всякое о недостатках или достоинствах известного романа В.Звягинцева, но для голосования наверняка самым существенным обстоятельством стало то, что огромное большинство собравшихся "Одиссея" читали.
"Интерпресскон-94". Ситуация в книжно-журнальном мире ухудшается, все труднее найти на книжных лотках нечто приличное из отечественной фантастики. А число позиций достигает между тем 55 из все тех же 80 возможных (по разделам: 9-18-17-11). Правда, по-прежнему невелико число произведений крупной формы, по прежнему около десятка позиций занимает публицистика. И все же... Все сложнее добывать тексты даже у явных фаворитов голосующих. (Уму непостижимо, что аж 36 человек прочитали "Неву" с "Гравилетом "Цесаревич", если за пределами Питера журнал днем с огнем не сыщешь. Впрочем... Прочитали ли?)
Новая номинация. Три раздела - почти без изменения, но выросло число крупных произведений - романов. Итог 59 из 80 (15-18-17-9). С приобретением отечественной фантастики лучше не стало, сведущие люди, связанные с книготорговлей, хором свидетельствуют об обратном. Можно составить длинный список: где, у кого и что в прошлом году не выходило. А большой объем нашей номинации - в немалой степени попытка доказать, что где-то что-то все еще печатается, что хоть что-то можно найти и прочитать... Что-то, конечно, найдут. Но можно с уверенностью сказать, что на очередном "Интерпрессконе" в который уже раз более половины списка прочитают, помимо Б.Н., только члены номинационной комиссии, редакторы "Двести" и еще, возможно, человек пять из самых заядлых. Голосование проходит - чем дальше, тем заметнее - по большинству позиций вслепую: голосуют (или не голосуют) не за текст, а за автора (просто человек хороший, да и раньше у него читал...), за издателя (опять же человек хороший, да и печатал раньше вон кого), за мнение знакомых или вообще как бог на душу положит. А что делать? Каждому по комплекту из полусотни публикаций не преподнесешь, да их еще и прочитать надо...
Организаторы кона прекрасно все это понимают и кое в чем героически пытаются хоть немного поправить дело. Как можно более ранняя рассылка списка гостям. Предвыборная агитация на самом "Сидорконе". Публикация в "Двести" некоторых малодоступных произведений малого объема. Рецензии на текущую фантастику - там же. Будут проводиться предвыборные баталии в журнале прекрасно, правильно. Грустно только сознавать, что все это - паллиатив. Грустно думать, что в нынешнем списке содержится по крайней мере полтора десятка названий - хороших, заметьте, названий! - которые в нормальных условиях 80% участников прочитать просто не смогут. Невзирая на качество. И основной выбор вновь будет делаться лишь из части каждого раздела.
Статистика результатов двух последних "Сидорконов" (частично ее анализировал в "Оберхаме" А.Привалов) позволяет четко уловить, где проходит рубеж между аутсайдерами и фаворитами. Если принять более мягкую, нежели у А.Привалова, формулировку аутсайдера - менее трех голосов "за", то число фаворитов окажется величиной достаточно стабильной (обратите при этом внимание, что в исходных списках в первом разделе вдвое меньше позиций, чем во втором и третьем, а в четвертом - столько же или чуть больше, чем в первом):
"Интерпресскон-93": 6 - 9 - 9 - 7;
"Интерпресскон-94": 7 - 9 - 9 - 9.
В этом году, полагаю, в первом разделе будет позиций 8-9, в публицистике 6-7, а остальное останется примерно на том же уровне.
Отсюда следует: все, что хотя бы теоретически может претендовать на премию, попадает в первую десятку. По этому ограничение общего числа позиций до 10-12 (или до 10, но с возможностью включать по решению комиссии и/или Б.Н. пары дополнительных) - это, по-моему, правильный шаг.
Опять же, чему нас учит опыт других номинаторов? В "Страннике" позиций вообще 7 на раздел. "Интерпресскону" наиболее, видимо, близка премия "Великое Кольцо", хотя там формирование объемов номинаций - процесс спонтанный и зависит от обработки экспертных списков. И тем не менее, результат оказался характерным. (В порядке пояснения: публицистики в "ВК" нет, отечественных разделов не три, а два, средняя форма вводилась только в 90-м году, тогда номинация отечественных авторов делилась на три раздела, как у нас.)
1989: 18 - 14; 1990: 10 - 10; 1991: 12 - 14; 1992: 14 - 10; 1993: 14 10 (номинация распространялась в 94-м).
В пересчете на три раздела получаем в среднем 8-10 позиций.
Может быть все-таки и нам достаточно десяти позиций, если мы хотим сделать поиск произведений более простым, голосование - более осмысленным, а результаты - более достоверными?
Да, но как же рекомендательная функция списков? А очень просто. Списки списками, а дополнительно в "Двести" (или еще где-то) печатать перечень произведений, в десятку не попавших, но к прочтению рекомендуемых.
Конечно, это несколько прибавит хлопот комиссии нашей, ибо формулу про резиновый автобус придется вспоминать почаще, в оценках своих быть построже, а свое законное "А вот не люблю я его, сукина сына!" отстаивать поубедительнее.
Конечно, надо будет думать, как все это увязать с "Бронзовой Улиткой" - то ли ограничить одинаково размеры списка на обе премии, то ли сделать списки асимметричными, то ли дать Б.Н. возможность неограниченно дополнять свой вариант списка из нашего резерва либо по собственному усмотрению.
В общем, надо все это как-то обсуждать и что-то решать. Или ничего не решать, если вдруг обнаружится, что существующая ситуация почти всех устраивает.
* * *
И еще об одном предмете нашего беспокойства. Вопрос на первый взгляд очень простой: как быть, если по итогам голосования максимум голосов получат в одном разделе несколько человек? Кому отдавать премию?
В 93-м году особого повода для волнений не было: отрыв лауреатов от ближайших соперников был значительным (13, 14, 16 и 13 голосов соответственно). Но уже в 94-м ситуация изменилась. С одной стороны - значительный отрыв произведений С.Ярославцева и д-ра Каца (на 43 голоса и 30 голосов соответственно). С другой стороны - значительно более ровный финиш в двух других разделах (3 голоса отрыв у Рыбакова, 4 - у Лазарчука). Есть все основания считать, что в 95-м с единоличными лидерами будет еще сложнее и что вероятность получить после голосования двух трех претендентов на первое место весьма серьезна.
Существует несколько подходов к этой проблеме:
1. Ничего не делать. Авось пронесет. Но я не очень бы хотел воочию пережить момент, когда за пару часов до вручения счетная комиссия оповестит устроителей "Интерпресскона", что у них некоторым образом... э-э... двойня. Или там тройня. С последующей немой сценой, цирком и фейерверком.
2. Радикально изменить процедуру голосования.
В том же "Великом Кольце" или "Старте" методика голосования или счета такова, что почти неизбежно хоть в каком-то знаке после запятой кто-то получит преимущество. Но для наших обстоятельств все это содержит и неприятные моменты: необходимость конкретно определяться со всякими баллами по значительной части списка, затруднение с подведением итогов (счетная комиссия жестко ограничена во времени регламентом "Сидоркона" - на сложные подсчеты по 50-60 позициям у каждого из сотни голосующих время требуется ого-го), результаты выражаются не в абсолютных цифрах, понятных всем, а в относительных, запутывающих картину данного конкретного голосования, нивелирующих число проголосовавших за разные произведения и - что хуже всего создающих идеальную возможность для недобросовестного голосования, организованного "за" или "против" кого-то (конкретные методики этого по понятным причинам не рассматриваю).
В свое время среди организаторов "Сидоркона" уже обсуждалась и не нашла поддержки идея Б.Н. ввести систему голосования, напоминающую ту, что использовалась в анкете КЛФ МГУ в 1967 году. (Многие помнят и эту анкету и подведение ее итогов в сборнике "Фантастика, 1967".) Напомню, как это делалось тогда. В некоем списке прочитанные произведения отмечались крестиком, а из них наиболее понравившиеся подчеркивались, а наиболее не понравившиеся - зачеркивались. В результате получался так называемый КЧВ (Коэффициент Читательского Восприятия):
(a+b-c)
КЧВ = 100 ---------,
2a
где а - число прочитавших книгу, b и с - число тех, кому она наиболее понравилась или наиболее не понравилась. Результат оформлялся регрессивным списком. Если, скажем, КЧВ был более 50 - значит, в основном произведение нравилось читателям.