для советских детей.
И, когда другая такая же кликуша, Э.Яновская, опубликовала брошюру "Сказка как
фактор классового воспитания", содержащую такие же нападки на сказку, Станчинская
приветствовала появление брошюры словами:
"Подчеркнем необходимость широкого распространения книжки Яновской".
В рецензии высказывалась прискорбная мысль, будто сказку нужно давать детям не
тогда, когда она им насущно нужна для нормального развития их умственных сил, а позднее, когда потребность в сказке у них миновала. Это все равно, что разрешить человеку
вступление в брак лишь после того, как он достигнет восьмидесятилетнего возраста.
Вот с этой-то Станчинской однажды случилась престранная вещь. Ее собственный сын
взбунтовался против ее мракобесных теорий.
Всеми силами оберегала она этого сына от сказок и, даже беседуя с ним о животных, рассказывала ему лишь о таких, которых он видел своими глазами.
Нужно же воспитать из него реалиста!
Поменьше, поменьше зловредных фантазий!
Особенно ужасными казались ей народные сказки "с чудесными превращениями, лешими, бабами-ягами и проч.".
Ярая противница сказок, она так и напечатала в одном из московских журналов:
"Предлагаем заменить народные нереальные, фантастические сказки простыми
реальными рассказами, взятыми из мира действительности и природы!"80
Никаких уступок, никаких послаблений! Выбросить все без исключения сказки, былины, весь русский и всемирный фольклор!
И все было бы в полном порядке, но, на беду, в качестве любящей матери, она стала
вести самый подробный дневник о маленьком сыне и, сама того не замечая, этим дневником
опровергла все свои домыслы о зловредности фантастических сказок.
Собственною своею рукою, так сказать, разрушила свои же идеи.
Как видно из ее дневника - а этот дневник напечатан, - ее маленький мальчик, словно в
отместку за то, что у него отняли сказку, стал с утра до ночи предаваться самой буйной
фантастике. То выдумает, что к нему в комнату приходил с визитом красный слон, то будто
у него есть подруга - медведица Кора; и, пожалуйста, не садитесь на стул рядом с ним, потому что - разве вы не видите? - на этом стуле медведица. И - "Мама, куда ты? На волков!
Ведь тут же стоят волки!"81
А чуть выпал снежок, он тотчас же стал олененком, маленьким олененком в тайге; а
80 "На путях к новой школе", 1924, № 1.
81 Э.И.Станчинская, Дневник матери. История развития современного ребенка от рождения до 7 лет, М.
1924, стр. 52.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Чуковский Корней «От двух до пяти»
стоило ему сесть на ковер, как ковер немедленно становился пароходом. В любую минуту из
воздуха, из пустоты мальчик, силою своей детской фантазии, мог сделать любую зверюшку.
"Сегодня вернулся домой, бережно держа что-то в руке.
- Мамочка, я принес тебе тигренка, - и показывает пустую руку. Нравится тебе мой
тигренок?
- Да, да, детка!
- Пусть он живет у нас, - просительным тоном.
Садится обедать и ставит рядом со своей тарелкой тарелочку, и когда ему приносят
еду:
- Мамочка, а тигренку?
И в то же время оживленно рассказывает:
- Я влез в море, кувыркался там, вдруг пришел большой тигр, я спрятался под берег, потом я закинул сеть и поймал рыбу.
- Где же она?
- Я ее съел... сырую"82.
Так проходили почти все его дни. Ежеминутно творил он какую-нибудь сказку для
себя.