"- Мама, ко мне в гости пришел один клоп, сел за столик, протянул мне лапочку"84, и
т.д., и т.д., и т.д.
А мать, видя, что он буквально купается в сказке, как в море, всячески оберегала его, чтоб он не осквернился напечатанной сказкой.
Как будто есть какая-нибудь принципиальная разница между той сказкой, которую
сочиняет ребенок, и той, которую сочинил для него великий народ или великий писатель!
Ведь все равно, дадите вы ему эту сказку или нет, - он сам себе сказочник, сам себе
Андерсен, Гримм и Ершов, и всякая его игра есть драматизация сказки, которую он тут же
творит для себя, одушевляя по желанию все предметы, превращая любую табуретку в поезд, в дом, в аэроплан, в верблюда.
Я знал мальчугана, который, играя в трубочиста, воскликнул:
- Не трогай меня, мама, ты запачкаешься!..
И другого, который по ходу игры надолго превратился в котлету и, добросовестно
шипя на сковородке, в сердцах оттолкнул свою мать, когда она бросилась к нему с
поцелуями:
- Как ты смеешь целовать меня, жареного!
Чуть моя трехлетняя Мура, играя, разложила на полу свои книги, книги тотчас же
сделались речкой, где она ловила рыбу и стирала белье. И, нечаянно наступив на одну книгу, она так естественно вскрикнула: "Ой, я замочила себе ногу!", что и я на секунду поверил, будто эти книги - вода, и чуть не бросился к ней с полотенцем.
Во всех этих играх ребята выступают как авторы и в то же время исполнители сказок, воплощающие их в сценических образах.
И жажда верить в свой сказочный вымысел у них так велика, что всякая попытка
поставить их в рамки действительности вызывает у них жаркий протест.
82 Э.И.Станчинская, Дневник матери. История развития современного ребенка от рождения до 7 лет, М.
1924, стр. 66.
83 Э.И.Станчинская, Дневник матери. История развития современного ребенка от рождения до 7 лет, М.
1924, стр. 92.
84 Э.И.Станчинская, Дневник матери. История развития современного ребенка от рождения до 7 лет, М.
1924, стр. 48.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Чуковский Корней «От двух до пяти»
Я вспоминаю, например, трехлетнего Бубу, который окружил себя кубиками и заявил, что это зоологический сад. "Не могу, я заперт!" - ответил он, как узник из темницы, когда его
позвали гулять. "А ты шагай через кубики", предложили ему, но это разрушение творимой
им сказки показалось ему обидным до слез: он упрямо продолжал оставаться в своей
добровольной тюрьме и лишь тогда согласился покинуть ее, когда в его постройке
выдвинули маленький кубик, то есть сделали вид, что открыли для него ворота.
У ребят с изощренной фантазией такие игры доходят иногда до эксцентрики.
Двухлетний Левик, сидя у отца верхом на шее, любил отыскивать себя в самых
неподходящих местах: под лампой - нет, в наперстке - нет, в кувшине - нет и т.д. "Где же
Левик? - Пропал! Вероятно, в папироску забрался!"85
Раз при игре в войну Наташа исполняла роль солдатки, которая будто бы осталась в
избе и хозяйничала. К ней прибежали сказать, что ее муж убит. Наташа завопила во весь
голос. Другие дети пытались успокоить ее. Они повторяли, что Боря, игравший роль ее
мужа, жив. Наташа продолжала вопить и не успокоилась до самого вечера. Ночью она
всхлипывала во сне и, когда старшие пытались утешить ее, говорила:
- Ну что ж, что Боря жив, а ведь мово мужа убили!
Играя в Спящую царевну, дети чем-то отвлеклись от игры и долго не приходили к
спавшей на лавке царевне.
- Иди ужинать! - зовет ее бабушка.
- Не могу. Я царевна. Я сплю.
Не только игры, но и самые простые разговоры малолетних ребят свидетельствуют, что
сказочное восприятие мира для них обыденная норма:
- А будильник никогда не спит?