И вот этого-то профессионального сказочника всячески оберегали от сказки, которой
он дышит как воздухом.
К счастью, это не удавалось почти никогда. Потому что, спасая свою детскую психику, ребенок уходит со сказкой в подполье и пользуется ею, так сказать, нелегально, протаскивая
ее в свой мир контрабандой.
Известную детскую писательницу Т.А.Богданович с самого раннего детства
воспитывала сестра "якобинца" П.Н.Ткачева, в свое время тоже писавшая для детей, Александра Никитична Анненская.
Под влиянием просветительства шестидесятых годов она так ретиво охраняла малютку
от сказок, что даже боялась взять няню - как бы няня не рассказала ей сказку. Девочке
читались только научные книги, главным образом по ботанике и зоологии.
Но по ночам, когда воспитательница наконец засыпала, девочка, освободившись от
контроля, наполняла всю комнату самыми диковинными тварями.
На кровать вскарабкивались к ней тогда обезьяны, на стуле у нее вдруг появлялась
лисица с лисятами, в ее одежде, сложенной возле кровати, начинали копошиться какие-то
птицы, и она каждую ночь подолгу разговаривала с ними. Разговаривала - потому что
каждый ребенок разговаривает со всеми предметами, и все предметы разговаривают с ним.
Эта сказочная жизнь среди иллюзорных зверей доставляла девочке огромную радость, потому что была здоровым и нормальным проявлением ее детской природы.
Так инстинктивно отстаивал бедный ребенок свое право на сказку, тайно предаваясь
той самой фантастике, от которой взрослые оберегали его, как от тифа.
Воспитательница только того и достигла, что загнала волшебную сказку в подполье и
тем самым придала ей удесятеренные чары. Не лучше ли было бы просто прочитать девочке
"Золушку" и "Красную Шапочку"?
О необходимости развивать детскую фантазию при помощи чтения сказок
85 Н.И.Гаврилова и М.П.Стахорская, Дневник матери, М. 1916, стр. 52.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Чуковский Корней «От двух до пяти»
Ф.М.Достоевский писал в конце жизни одному из родителей:
"Вы говорите, что до сих пор не давали читать Вашей дочери что-нибудь литературное, боясь развить фантазию. Мне вот кажется, что это не совсем правильно: фантазия есть
природная сила в человеке, тем более во всяком ребенке, у которого она, с самых малых лет, преимущественно перед всеми другими способностями развита и требует утоления. Не давая
ей утоления, или умертвишь ее, или обратно, - дашь ей развиться, именно чрезмерно (что и
вредно) своими собственными уже силами. Такая же натуга лишь истощит духовную
сторону ребенка преждевременно"86.
Мы уже видели, что сделал пятилетний ребенок, когда одна умная московская мать, желая приобщить его к подлинным реальностям жизни, преждевременно рассказала ему
подробнейшим образом о зачатии и рождении детей: выслушав ее лекцию, он тотчас же
переделал всю науку по-своему и сообщил матери, что, когда он был у нее в животе, он
играл в тамошнем садике и пил у тамошнего дяденьки чай.
Вот что сделал пятилетний ребенок с теми строго научными сведениями, которые ему
сообщили не вовремя.
Он словно сказал своей матери: ты видишь сама, что мне сейчас нужна не эмбриология, а сказка, чтобы возможно полнее, пышнее, богаче пережить этот полезнейший для моего
психического развития период. Не торопись прививать мне до времени "взрослое"
мышление, потому что каждую твою "взрослую" истину я, по законам своего естества, немедленно перенесу в фантастический мир и даже в твою утробу насыплю песочку, и
разведу там сад, и поставлю ларьки с моссельпромщиками.
Лишенный мюнхаузенов, Гулливеров, коньков-горбунков, ребенок бессознательно
компенсирует себя множеством самоделковых сказок. Так что педологи, отняв у него
народные сказки и сказки великих писателей (то есть, в сущности, ограбив его), совершили
это ограбление зря и цели своей все равно не достигли.
Сказка по-прежнему расцветала в ребячьем быту, только вместо народной, или
пушкинской сказки, или сказки кого-нибудь из современных поэтов ребята вынуждены были
самообслуживаться своей собственной случайной кустарщиной.
А использовать их тяготение к сказке, чтобы при помощи классических, веками