даже, можно сказать, колоссальные. Но раньше всего обратите внимание, что, выполняя эти
важные задачи, наши народные сказки, равно как и сказки великих писателей, относятся с
откровенным презрением к предлагаемым вами мерилам для определения их полезного
действия. Это выразилось, например, в народной сказке, чрезвычайно любимой детьми, - "О
сером волке и Иване-царевиче", где, словно в насмешку над вашими принципами, волк
выступает большим добряком, добывающим своему другу Ивану и златогривого коня, и жар-птицу, и Елену Прекрасную, так что дети с самого начала отдают все свои симпатии волку.
Это выразилось также и в сказке про другого волка, написанной Львом Толстым, где волк
изображен вольнолюбивым мудрецом, отказывающимся во имя свободы от сытой, обеспеченной жизни.
А медведи - всевозможные Мишки, Топтыгины, Михаилы Потапычи - нужно ли
говорить, какими обаятельными для миллионов детей сделал их тот же народ! И кто не
знает, что самые, так сказать, задушевные игрушки для малых ребят это именно Мишки, деревянные, тряпичные, плюшевые, - изготовленные специально затем, чтобы ребята могли
гладить их, баюкать, жалеть и ласкать, укутывать их в лоскутки, кормить воображаемой
кашей, защищать от воображаемых бед. И нужно быть лунатиком, совершенно оторванным
от подлинных реальностей жизни, чтобы, увидев у какого-нибудь Вани плюшевого
медвежонка в руках, отнять у него эту игрушку из боязни, что он, когда станет Иваном, не
пойдет с ружьем или рогатиной на живого лесного медведя.
Так - или приблизительно так - должна была ответить Комиссия по детской литературе
от имени Союза писателей. Но, к великому моему изумлению, она ответила ему совершенно
иначе.
"Вы правы в самой постановке (!) вопроса, - заявила она с первых же слов. - К
сожалению (?), некоторые наши писатели, работавшие в области (так и сказано: "работавшие
в области") детской сказки и детского дошкольного рассказа, действительно ради
занимательности совершили ошибки, наделяя вреднейших зверей, птиц и насекомых
качествами положительных героев".
Дикий ответ, канцелярский. Ведь при таком подходе к детской сказке окажутся глубоко
ошибочными и замечательная сказка Жуковского о том же благодетельном волке, где поэт
вслед за народом прославляет доброту и гуманность волков, и сказка Льва Толстого о
медведе на повозке, где ребячьи сердца так и влекутся к медведю, и пушкинская сказка о
Салтане, вызвавшая симпатии детей к комару. Кто из нас в детстве не хлопал в ладоши, не
радовался, когда читавшие нам сказку доходили до знаменитых стихов: Чуду царь Салтан дивится,
А комар-то злится, злится
И впился комар как раз
Тетке прямо в правый глаз.
Повариха побледнела,
Обмерла и окривела.
Слуги, сватья и сестра
С криком ловят комара...
и т.д.
Почему же, спрашивается, Пушкин, Жуковский, Толстой совершили эту странную
"ошибку"?
Комиссия по детской литературе ответила на этот вопрос таким легкомысленным
вздором:
"Объяснялось это, на наш взгляд, - так и написала она, пренебрежением к правде
жизни, незнанием родной природы".
Установив таким косвенным образом, что не только Чарушин и я, но и Пушкин, и
Жуковский, и Лев Толстой, а с ними заодно и Некрасов не знали родной природы и
относились пренебрежительно к жизненной правде, Комиссия по детской литературе тут же
заявила, вопреки очевидности, что русский народ в своем фольклоре почти не придает
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru