Мать посылает пятилетнюю Веру на кухню:
- Пойди скажи няне: няня, мама разрешила дать мне чаю с молоком.
Вера сразу уловила здесь ритм, свой излюбленный четырехстопный хорей, и, вбежав на
кухню, закричала:
Няня, мама разрешила
Дать мне чаю с молоком,
А теперь зовут ребята
Дядю Степу маяком!
То есть к первому двустишию пристегнула две строки из "Дяди Степы" Сергея
Михалкова, причем это вышло без всякой натуги, неожиданно для нее самой.
У Сергея Михалкова есть прелестное стихотворение "Всадник". В нем отчетливый
ритм и звонкие рифмы. Но последняя строка по прихоти автора написана неожиданной
прозой. Стихотворение кончается так:
Я в канаву не хочу,
Но приходится
Лечу.
Не схватился я за гриву,
А схватился за крапиву.
- Отойдите от меня,
Я не сяду больше на эту лошадь.
Дети, повышенно чуткие к поэтической форме, возмущаются таким разрушением
ритма и отсутствием ожидаемой рифмы. Сплошь и рядом они не только отвергают
прозаический текст, но тут же придумывают свою собственную стихотворную строку, которая подсказана им всей структурой предыдущих стихов. Мне пишут о пятилетней
Ниночке, которая, услышав концовку "Всадника", с возмущением сказала:
- Неправда. Ты неверно читаешь. Надо сказать:
- Отойдите от меня,
Я не сяду на коня.
Почти все дети, которым в виде опыта я читал эти стихи Михалкова, реагировали на
них точно так же. Нужно ли говорить, что именно на такую реакцию и рассчитывал Сергей
Михалков.
II. СТИХОВЫЕ ПОДХВАТЫ
Влечение к рифмованным звукам присуще в той или иной степени всем детям от двух
до пяти: все они с удовольствием - можно даже сказать, с упоением - предаются длительным
играм в созвучия. Трехлетняя Галя говорит, например, своей матери: 100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Чуковский Корней «От двух до пяти»
- Мама, скажи: Галюнчик.
Мама говорит:
- Галюнчик.
Галя рифмует:
- Мамунчик.
Тогда мать говорит:
- Галюха.
А Галя:
- Мамуха.
Мать:
- Галушка.
А Галя:
- Мамушка.
Мать: