Стихотворение написано под влиянием Пушкина: четыре строки по "Вурдалаку" и две -
по "Шотландской песне" ("В чистом поле под ракитой богатырь лежит убитый")142. Если
даже такой самобытный поэт, как Твардовский, начал в детстве с подражательных стихов, что же сказать о тех детях, стихотворство которых есть явление временное, всецело
обусловленное определенным периодом их духовного роста? Все их "творчество" в этот
период сводится чаще всего к перепевам. На конкурс, устроенный Центральным домом
художественного воспитания детей (в Москве), школьник Исидор Амшей прислал, например, такие стихи, внушенные "Тремя пальмами" Лермонтова: В песчаных степях кара-кумской земли
Три гордых шофера машину вели.
В печати не раз отмечалась эта склонность школьников ориентироваться в своем
стихотворстве на знакомые литературные тексты. Педагог Пасхин приводит, например, такие стихи, заимствованные учениками у классиков:
Еще в полях белеет снег
И грач не прилетал.
141 А.Твардовский, Статьи и заметки о литературе, М. 1961, стр. 154.
142 Впрочем, возможно, что рифма "ракит" и "убит" была внушена Твардовскому фольклором.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Чуковский Корней «От двух до пяти»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Весна! Как много в звуке этом...143
Детьми воспроизводятся не только чужие сюжеты, но и чужие ритмы. Так, Вера Н., начитавшись и наслушавшись Некрасова, начала писать свои стихи некрасовским щемящим
анапестом:
Не ходите гулять, мои детки,
Не губите сердечко мое!
Будьте добрыми, милые детки,
Пожалейте сердечко мое!
Перечитывая такие стихи, я еще нежнее вздыхал о моих любимых экикиках, которые
рядом с этими виршами казались мне еще звонче и ярче.
V. О СТИХОВОМ ВОСПИТАНИИ
Но потом я понял, что был не прав, осуждая стихотворения старших детей. Как бы ни
были плохи эти тусклые строки, оторванные от жеста и пения, они являют собой высшую
стадию в развитии ребенка именно потому, что они оторваны от жеста и пения.
До четырехлетнего возраста ребенок был и поэт, и певец, и плясун одновременно, а
теперь стихотворство впервые становится для него самостоятельной деятельностью, отделенной от всякого другого искусства.
Кончился период слияния поэзии с криками и топотом ног, началась эпоха
дифференциации искусств, соответствующая более высокой культуре.
До этой поры всякий стих, произносимый ребенком, был лишь одним из элементов
игры, а теперь он - самоценное целое. Как же ему не спотыкаться на первых порах!
Впрочем, он спотыкается далеко не всегда, потому что перерождение ритма не есть еще
уничтожение ритма.
Вчитайтесь, например, в такие строки четырехлетнего Адика Павлова: Мы пойдем в лес,
Будем там собирать чернику, пьянику и грибы.
Мы пойдем в сад,
Будем рвать там вишни и цветы.
Мы пойдем на волю,
Будем гнать домой коров.
Мы пойдем на речку,
Будем купаться и сидеть на песке144.
Эти стихи еще не оторвались от песни, но плясовых элементов у них уже нет никаких.
И тем не менее в них слышится отчетливый внутренний ритм: недаром они разделены на
параллельные двустишия.
"Правильными" же ритмами дети овладевают лишь на десятом году, а иные и позже.