склонность ума человеческого к отысканию взаимной обусловленности наблюдаемых
фактов.
Здесь, так сказать, эмбрион причинно-следственного мышления, свойственного всему
человечеству.
Конечно, ошибочные суждения детей мы, взрослые, должны искоренять самым
настойчивым образом; но нельзя же оставаться слепыми к тем замечательным приемам
мышления, которыми оперирует ребенок даже тогда, когда совершает ошибки.
Ошибки очень скоро преодолеются жизненной практикой, навыки же к причинно-следственному истолкованию фактов останутся у ребенка навсегда.
Чудесно сказано об этом у Сеченова: "Ребенок начинает сознавать предметы внешнего
мира не только в их обособленности, но и со стороны взаимных отношений, как цельных
предметов друг к другу, так и частей каждого отдельного предмета к своему целому.
Пониманию ребенка открываются через это те пружины материального бытия, которыми
связываются объекты внешнего мира и которые составляют основу как обыденного, так и
научного миросозерцания.
Из элементарных размышлений ребенка вырастает мало-помалу та грандиозная цепь
знаний, которая, начинаясь самым поверхностным расчленением конкретных фактов
материального мира, увенчивается точным, непогрешимым математическим знанием"54.
54 И.М.Сеченов, Кому и как разрабатывать психологию? Избранные философские и психологические
произведения, М. 1947, стр. 268.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Чуковский Корней «От двух до пяти»
От "поверхностного расчленения фактов" Майя, как мы видели, уже перешла к
отысканию их взаимных отношений. Правда, она даже попытки не делает определить
качества наблюдаемых ею вещей, а просто связывает их произвольной каузальной
(причинной) связью.
Следующий шаг на этом пути - ассоциации по сходству (и различию) предметов.
Наиболее наглядным примером такой ассоциации является сделанное трехлетним ребенком
определение индюка: "Индюк - это утка с бантиком".
Одно частное понятие ребенок определяет другим, и в этом его ошибка; но самое его
тяготение к классификации объектов материального мира по видовым и родовым признакам, к сопоставлению их с другими объектами является надежной основой всей его будущей
умственной деятельности.
II. ПОЛУВЕРИЕ
Но, конечно, ребенок есть ребенок, а не ученый педант.
При всей огромности своей интеллектуальной работы он никогда не чувствует себя
умственным тружеником, неутомимым искателем истины.
Он то играет, то прыгает, то поет, то дерется, то помогает бабушке или маме
хозяйничать, то капризничает, то рисует, то слушает сказку, и уразумение окружающей
жизни никогда не воспринимается им как специальная задача его бытия.
Никогда не выделяет он мышления из всей своей жизненной практики, да и самое
мышление у него в эту пору очень неустойчиво, прерывисто и легко отвлекается в сторону.
Длительная сосредоточенность мысли не свойственна раннему дошкольному возрасту.
Часто случается, что, создав ту или иную гипотезу для объяснения непонятных
явлений, ребенок через минуту уже забывает о ней и тут же импровизирует новую.
В конце концов он доработается мало-помалу до более верного понимания
действительности, но, конечно, нельзя ожидать, что за неправильной гипотезой сразу же
последует более правильная.
Он идет к истине большими зигзагами.
Иногда в его уме очень мирно сожительствуют два прямо противоположные
представления. Это видно хотя бы из такой изумительной фразы одной четырехлетней