замечательно, что для данного корня маленький ребенок в один миг отыскал в своем
арсенале разнообразных морфем именно ту, которая в данном случае наиболее пригодна.
Двухлетняя Джаночка, купаясь в ванне и заставляя свою куклу нырять, приговаривала:
- Вот притонула, а вот и вытонула!
Только глухонемой не заметит изысканной пластики и тонкого смысла этих двух слов.
Притонуть не то что утонуть, это - утонуть на время, чтобы в конце концов вынырнуть.
А трехлетний Юра, помогая своей матери снарядить маленького Валю на прогулку, вытащил из-под кровати Валины ботинки, калоши, чулки и гамаши и, подавая, сказал:
- Вот и все Валино обувало!
Одним этим общим словом "обувало" он сразу обозначил все четыре предмета, которые
имели отношение к обуви.
Так же выразительно великолепное слово брызгань, сочиненное пятилетним
мальчишкой:
- Мы хорошо купались. Такую брызгань подняли!
Такое же чутье языка проявил тот деревенский ребенок пяти с половиною лет, который, услышав, что взрослые называют букварь учебником, и воображая, что в точности
воспроизводит их термин, назвал эту книгу "учило": очевидно, учило (как "точило",
"молотило", "зубило" и проч.) есть для него орудие ученья. А суффикс ник ускользнул от
ребенка, так как никакой аналогии с "умывальником", "кустарником", "чайником" он в слове
"учебник" не мог отыскать.
Другой ребенок, назвавший солонку сольницей, тоже был более чем прав: если
вместилище чая - чайница, а вместилище сахара - сахарница, то вместилище соли никак не
солонка, а сольница.
Здесь опять-таки речь ребенка совпадает с народной, ибо, оказывается, слово сольница
так же широко распространено в деревнях, как пулять, картоха, обородеть и другие слова, которые у меня на глазах самостоятельно создавали трехлетние дети, воспитавшиеся вдали
от влияний "простонародной" речи.
Кстати отмечу, что такие созданные ребенком слова, как "одуван", "сыроега",
"смеяние", существуют кое-где и в народе5.
Вообще мне кажется, что начиная с двух лет всякий ребенок становится на короткое
5 В.И.Даль, Толковый словарь, т. II, М. 1955, стр. 574 и т. IV, стр. 242, 376.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Чуковский Корней «От двух до пяти»
время гениальным лингвистом, а потом, к пяти-шести годам, эту гениальность утрачивает. В
восьмилетних детях ее уже нет и в помине, так как надобность в ней миновала: к этому
возрасту ребенок уже полностью овладел основными богатствами родного языка. Если бы
такое чутье к словесным формам не покидало ребенка по мере их освоения, он уже к десяти
годам затмил бы любого из нас гибкостью и яркостью речи. Недаром Лев Толстой, обращаясь ко взрослым, писал:
"[Ребенок] сознает законы образования слов лучше вас, потому что никто так часто не
выдумывает новых слов, как дети"6.
Взять хотя бы слово "еще", принадлежащее к категории неизменяемых слов. Помимо
глагола "ещѐкать", о котором у нас речь впереди, ребенок умудрился произвести от слова
"еще" существительное, которое и подчинил законам склонения имен.
Двухлетнюю Сашу спросили:
- Куда ты идешь?
- За песочком.
- Но ты уже принесла.
- Я иду за ещѐм.
Конечно, когда мы говорим о творческой силе ребенка, о его чуткости, о его речевой
гениальности, мы, хотя и не считаем этих выражений гиперболами, все же не должны
забывать, что (как уже сказано выше) общей основой всех названных качеств является
подражание, так как всякое новое слово, создаваемое ребенком, творится им в соответствии с