Невидимый в сумраке, Шарко ждал под мостом Морлан, жуя резинку, чтобы заглушить окружавшие его запахи мочи и смерти.
Каменная ниша напротив, где жил Жаспер, была пуста. Валялись только картонки, пустые бутылки, кучка тряпья. Бомж, наверно, ушел выпрашивать пищу и мелочь на улицах города.
Человек, которого ждал полицейский, Фабрис Шомбо, появился через десять минут. Молодой, лет тридцати, с короткими черными волосами, плохо выбритый. На нем был серый рабочий комбинезон, зелено-синий жилет, в руках две каски. Большой фонарь висел на шее, к поясу крепились многочисленные инструменты. Он оглядел Шарко с головы до ног. Уходя из дома утром, полицейский знал, что его ждет, и захватил с собой старые джинсы, свитер и пару страшенных грубых башмаков. Его костюм лежал сложенный в машине.
– Обувка у вас неподходящая…
На нем самом были высокие, до щиколоток, тяжелые ботинки.
– Я это к тому, что там, куда мы идем, надо смотреть под ноги.
Шамбо снял с пояса инструмент и легко поднял крышку люка. Потом протянул Шарко пару перчаток и каску. Она отличалась от той, что нашли в пруду.
– Каска – это обязательно. Слушайте, есть ведь другие входы, ближе к тому месту, куда мы идем.
– Да, но я хочу пройти через этот.
– Хозяин – барин…
Шарко надел перчатки и каску и быстро слез по лестнице. Рабочий спустился на несколько ступенек, вернул на место крышку и присоединился к полицейскому. Он зажег свой большой фонарь, дал Шарко другой, поменьше. Длинный туннель окрасился в цвет охры, вода стала черной и блестящей. Она текла медленно, движимая только силой тяжести. Откуда она течет и куда? – мелькнуло в голове у Шарко.
– Они вам хорошо заговорили зубы в техническом отделе, верно? Современная, совершенная сеть. Да, это они умеют, только не им сюда спускаться… Некоторые говорят, что канализация – это совесть города, мол, все стекается сюда. А что тут есть, скажите на милость, кроме дерьма?
– Почему же вы здесь работаете?
– Кому охота целый день месить дерьмо? Но работать-то надо, выбора нет, верно? Работающие здесь живут на семнадцать лет меньше среднего и подцепляют уйму всякой пакости. Они нам за это досрочную пенсию. Одно преимущество и есть, но когда доработаешь, ты уже почти покойник.
Шомбо развернул карту и взглянул на нее:
– Ладно, короче, добро пожаловать в Париж под Парижем. Туристов только тут поменьше, чем наверху, поспокойнее, сами увидите. Идите за мной.
– Нужна, наверно, хорошая физическая форма, чтобы спускаться сюда?
– Еще бы. И ходить надо много, и лазить, и тяжести таскать. Мэрия не нанимает никого старше сорока. Еще не допускаются страдающие клаустрофобией, но это уж само собой.
Шарко думал о типе, которого они ищут. Он тоже таскал по лесу камни, поднимал и привязывал к ним четыре скелета, перенес жертву и пса на пятьсот с лишним метров. Значит, он молод, крепок, в хорошей форме.
Они не прошли и двух минут, как лейтенант полиции увидел что-то черное, метнувшееся в метре от него справа. Крыса с жесткой шерсткой, с хвостом длиннее туловища.
– Наши самые верные друзья. Бросаются на вас, стоит подойти близко, а как прыгают – закачаешься. Надо видеть, как они нападают, паршивки. Заражают нас лептоспирозом, крысиной болезнью, через свою мочу. Иногда это лечится. А бывают жуткие кровотечения, почки отказывают. Короче, держитесь-ка от них подальше…
Шарко и не собирался приближаться. Он брал пример с крыс: шел, прижимаясь к стенам.
– Еще увидите тараканов, пауков здоровенных. Кузнечики тоже есть, это вам к площади Италии, их там тьма-тьмущая.
– Просто хочется наведаться.
– Однажды я даже видел флоридских черепах, плавали как у себя дома. А вот все эти истории про крокодилов и аллигаторов, которые будто бы здесь водятся, – полная чушь.
Они свернули в полость овальной формы, чистую и почти сухую – только струйка воды бежала посередине. Повсюду трубы, провода. Шарко представилась кабина космического корабля, как их показывают в фильмах. Вот только он увидел прямо над головой грибы, очень похожие на шампиньоны, так метко именуемые парижскими грибами.
– Говорят, они съедобные. Лично я никогда не пробовал… Кстати, что вы, собственно, ищете? Меня попросили отвести вас в то место, где скапутилась часть старой водопроводной сети. Туда больше никто не ходит, знаете?
– Вот именно, это мне и нужно. Побывать там, куда никто не ходит.
– Ну, если охота. Так, сейчас будет сложновато, мы подходим к стыку двух коллекторов сточных вод. Вы лучше зажмите нос… Или дышите ртом…
Шарко достал из кармана маску и надел ее. Шомбо ухмыльнулся:
– Вы таки подготовились.
– Не совсем…
Шарко сощурился, местечко было гнусное. Поток воды неопределенного цвета, вытекая из узкого туннеля, впадал в другой, пошире. Полуразложившиеся отходы – туалетная бумага и прочее – липли к стенам на высоте метра. У Шарко мелькнул в голове вопрос, как эти нечистоты попали так высоко. Он вспомнил о наводнениях. Вода поднимается, и все вместе с ней, понятно…
Выгнутые стены были покрыты грязью, трубы разъедены ржавчиной. Запах проникал даже через маску. Сыщик подумал о листьях мяты, найденных вблизи от мест похищения и преступления. Чтобы отбить вонь? А наркотик, лауданум? Их убийце нужен был кайф, чтобы спускаться в эти смрадные потемки?
У Шарко нарастало чувство, что он на верном пути. Тот, кого они ищут, бродил в этих глубинах. Передвигался под землей Парижа, скрытый от глаз, как крот. Среди общества, но невидимый.
В параллельном измерении.
Кто он? Зачем похитил этих людей, чтобы потом сжечь их тела кислотой?
Они перепрыгнули с берега на берег. Блуждая в этом лабиринте, Шарко понимал, что не сможет найти дорогу без своего проводника. Даже его телефон здесь не ловил сеть. Он оценил, до какой степени подземный Париж сложен, непостижим, с его станциями метро, катакомбами, канализацией. Столица стояла на настоящем сыре с дырками, где жили странные животные, а возможно, и человеческие существа, никогда не выходившие на поверхность. Обитатели ада…
– Еще далеко?
– Мы где-то на полпути. Ага, я же вам говорил, сами напросились.
Да, он сам напросился, и уже жалел об этом, хоть и не далее, как вчера, сетовал, что вынужден ловить людей, сидя за компьютером. Сегодня он предпочел бы мониторы дерьму.
Они спустились еще ниже. Стены сжимались, потолок давил. Шарко чувствовал, как бурлит вокруг него органическая жизнь. Растения, насекомые… Плескалась вода, луч его фонаря шарил в полнейшем мраке.
Шомбо осветил дохлую крысу на их пути:
– Осторожно.
Франк отскочил слишком поспешно и ускорил шаг. На его ботинки было страшно смотреть, одежда пропиталась тошнотворными запахами. Как бы то ни было, отступать поздно. Они шли друг за другом молча, но Шомбо все чаще останавливался, светя фонарем в темные ниши. Один черный комок как будто двигался. Шарко сощурил глаза. Да, одна из дохлых крыс подрагивала, волоски ее шевелились.
– На ней столько блох, что подумаешь, живая.
Шарко поморщился, это было омерзительно. Здесь и смерть шла в ход, ничего не пропадало. Они шли еще долго, за последним поворотом пришлось пробираться между двумя балками, скрещенными гигантской буквой Х. Перед ними начинался квадратный туннель не больше полутора метров в ширину. Справа была прибита синяя табличка вроде тех, на которых написаны названия улиц: «Аварийное состояние, угроза наводнения и затопления. Вход строго запрещен».
– Вот. Пройти туннель, и мы на месте.
– Наконец-то…
– Осторожней, пригнитесь, чтобы не приложиться головой. Раны здесь воспаляются в два счета.
Они нырнули в черный зев, Шомбо впереди. Шарко шел согнувшись, держась руками в перчатках за стенки туннеля. Рабочий обернулся посмотреть, все ли в порядке, и вдруг направил фонарь за спину Шарко, на вход. Глаза его расширились.
– Черт! Позади вас кто-то есть!